30 июля 1774 года Государыня императрица Екатерина Алексеевна дала именной указ генерал-аншефу военной коллегии Григорию Александровичу Потёмкину, как командиру всей лёгкой кавалерии, присоединить к Смоленскому ландмилицейскому конному полку 16 и 17 легкие полевые команды (в полном составе) и драгунские команды 20 и 21 полевых команд. Из коих частей приказано сформировать полк драгунский, уже не поселенный, наименовать его Смоленским драгунским полевым полком и состоять при оном шефом.
По штату новому полку положено было иметь:
полковник – 1, подполковников – 2, майоров – 2, обер-офицеров – 52, чиновников – 5, нижних чинов 1816 и строевых лошадей – 1565. Полк был разделён на 10 эскадронов, в каждом эскадроне полагалось по 157 человек и 150 лошадей. В условиях военного времени, 9 и 10 эскадроны поступали в состав общего резерва в тылу действующей армии и назывались запасными.
С переименованием полка личному составу были присвоены обмундирование и вооружение драгунского образца по табели 1764 года: синие мундир, камзол и епанча с красными воротниками, обшлагами и подбоем, лосиные штаны, треугольная шляпа с белым помпоном, высокие сапоги, чулки с башмаками в пешем строю, белая амуниция, ружьё и палаш.
Полк должен был войти в состав корпуса лёгких войск, состоявшего из 5 драгунских и 7 гусарских полков, шефом которых был назначен Г.А. Потёмкин.
В разгар переформирования полк получил приказ выдвинуться в Москву для защиты от перешедших на правый берег Волги войск Пугачёва. Живо снарядившись, полк погрузился на обывательские подводы с оружием и сёдлами и, практически без лошадей, отправился в Белокаменную.
Московские жители, три года назад пережившие ужасные беспорядки во время эпидемии чумы, с трепетом ожидали новых бедствий от многочисленной черни. Для поддержания порядка в городе князь Волконский, московский главнокомандующий, приказал разослать усиленные разъезды по городу, а также по владимирской, коломенской и касимовской дорогам. В Москве полк был полностью укомплектован лошадьми, и нёс караульную службу до начала октября. 8 октября смоленские драгуны были отправлены в Симбирск в распоряжение графа Панина для конвоирования в Москву захваченного Пугачёва.
Ближайшее наблюдение за самозванцем было поручено майору Руничу, который стерёг его как зеницу ока, денно и нощно, кормил, поил и даже лечил. Свои впечатления от бесед с Пугачёвым Рунич описал в своей книге – «Записки сенатора Рунича». По прибытии в Москву Рунич поскакал вестником в Санкт-Петербург.
В конце года полк был направлен в Тулу, где был доукомплектован личным составом и получил нового командира – подполковника князя Сергея Фёдоровича Голицына. Проблемы с размещением и снабжением полка, вынудили князя Голицына самовольно вывести полк из Тулы в уезды губернии. В военную коллегию пошли жалобы, что «чины полка в разных селениях притесняют жителей и требуют от них, через угрозы и побои, пищи и подвод для привоза провианта».
Вскоре Потёмкин направил Смоленский драгунский полк в Верхнеломовский и Нижнеломовский уезды Пензенской губернии для борьбы с разбойничьими шайками, расплодившимися во времена «пугачёвщины». Командовал полком секунд-майор Циммерман (командир полка был в отпуске). Основной целью драгун были шайки атаманов Брагина и Зубакина. Однако местные власти всячески препятствовали смоленцам в поисках.
В конце ноября в Камышине были захвачены люди, именовавшие себя купцом Малаховым и работником его Михайловым, у которых оказались разные краденые вещи на продажу. Допросив их Циммерман выяснил, что за невинными личинами скрываются сам Зубакин и один из его ближайших помощников Белевский. На допросе были выявлены связи местной войсковой старшины с бандами, а также сведения об откупах, бравшихся чиновниками с пойманных разбойников за свободу. Циммерман доложил об этом воронежскому губернатору и напрямую Потёмкину.
В Пензенской губернии смоленские драгуны захватили 86 человек «разных злодеев, смертоубивцов, разбойников, притонодержателей, и по оговору злодеев, знавших об их злодействах». Замечательно, что между захваченными преступниками духовенство составляло примерно 9 процентов. При всём при этом шайку Брагина поймать не удалось. Разбойники совершали целые экспедиции на тысячу и более вёрст, и часто одно и то же имя раздавалось и низовьях Волги, и у персидских границ, и на берегах Оки и Урала.
На смену смоленским драгунам, для уничтожения разбойников были назначены отряды казаков, полк же только выделял небольшие команды для сопровождения караванов с товарами. Поволжье и Оренбургские степи успокаивались после бунта, служба тянулась монотонно и однообразно. Многие молодые офицеры переводились в другие полки.
К сентябрю 1776 года полк был переведён в кубанские степи, в лёгкий корпус бригадира Жандра. Полк пополнился казаками из полков Кутейникова, Барабанщикова и Лесовского. Кавалерия охраняла линию от Азова до Тамани, усмиряла ногайские орды, волнения в которых поддерживались турками из Крыма. Начиналась славная эпоха присоединения Тавриды. Все ожидали новой войны с турками.
В обширных степях к югу от Дона до Кубани кочевали ногайские племена. За Кубанью с гор грозили нападением черкесы. Ногайцы, то объединяясь с черкесами, проводили набеги вплоть до Черкесска, грабя донские сёла и выжигая пастбища, то, преследуемые теми же черкесами искали убежища на Дону, предавая всё встречное огню и мечу. Войска Кубанского корпуса умиротворяли край и защищали донские селения.
30 января 1777 года Смоленский драгунский участвовал во взятии г. Темрюк.
В.А. Соловьёв «Суворов на Кубани» глава 4:
«… турки построили на небольшой возвышенности у ерика каменную крепостцу-замок и назвали ее Адас (от турецкого Ада - остров). Несколько позже под прикрытием замка тут возник и городок, который перенял наименование старинного городка — Старого Темрюка, в развалинах которого строители замка, а затем и жители брали строительный камень.
О том, как союзники, взяли Темрюк, Суворову могли рассказать и Бринк, и Кутейников. ...в январе 1777 года, после освобождения Ачуева от турок, двухтысячное ополчение Шагин-Гирея с приданными ему казаками направилось на Тамань. Кубанский корпус прикрывал его со стороны гор. 23 января союзники прибыли на гору Аман-кала. Было видно, как в морозном воздухе над Темрюком поднимаются многочисленные дымки — признак того, что жители город не покинули. Французский консул Пейсонель, посетивший городок лет за двадцать до происходящих событий, писал, что жителей в нем до двух тысяч, шестнадцать лавок и две мечети. Домишки в городке были сделаны из самана и турлука.
Шагин-Гирей решил захватить город с ходу, чтобы слава и добыча принадлежали только ему. С марша он послал в город разведку, которая донесла, что противник его, Ахмет-бей, собрал тысячу воинов и готовится оборонять город. Еще осенью он приказал вдоль левого берега ерика насыпать невысокий вал, а на нем, построить каменную стену с пушечными батареями.
В полночь, разделив ополчение на три отряда, Шагин-Гирей приказал наступать на Темрюк. Используя внезапность, они почти без потерь заняли городок, но, когда вышли на восточную окраину, где стоял замок, успех изменил нападающим. Янычары подожгли несколько домов и, укрывшись в замке, встретили нападающих таким жестоким огнем, что те, понеся потери, откатились. И последующие атаки ничего не дали. Потеряв до трехсот воинов, Шагин-Гирей приказал отойти на гору Аман-кала и послал гонца к Бринку с просьбой о помощи.
В ночь на 30 января Кубанский корпус прибыл на гору Аман-кала и к утру занял боевой порядок. Однако штурмовать Темрюк не пришлось. С рассветом Ахмет-бей, как обычно, поднялся на башню замка и осмотрел окрестности. Заметив на склоне горы, до которой было немногим более трех верст, множество дымков, он направил на нее зрительную трубу. Навел на резкость и ужаснулся: французская оптика четко приблизила стройные квадраты пехотных полков, на флангах которых стояла кавалерия. А ниже, у самого обрыва к ерику, стояла рота тяжелых полевых пушек, дула которых грозно смотрели в его сторону.
Не желая более испытывать судьбу, Ахмет-бей приказал капитану янычар немедленно выгнать жителей города, направив их в городок Таман. И как только толпы жителей покинули городок, янычары подожгли их жилища, лавки и даже мечети. Гарнизон замка заклепал пушки, поджег все строения в замке и во главе с Ахмет-беем, обойдя с юга горящий городок, направился следом за жителями в Таман.
Получив сведения, что турецкий гарнизон и союзные ему татары покинули замок и городок, Бринк приказал корпусу занять Темрюк. В тот же день, после похорон погибших воинов Шагин-Гирея и нескольких десятков казаков, Бринк приказал снять план Темрюка, который сохранился до наших дней. Заглавие его довольно длинное: «План города Темрюка, сочинен в проход российским войском под командованием господина бригадира кавалера Ивана Федоровича Бринка генваря, 30 дня 1777 года».
В 1777 году командовать Кубанским корпусом был назначен Александр Васильевич Суворов. По приезде в Копыльское укрепление, главный пост на Кубани, он лично отправился осматривать линию постов по берегу Азовского моря до Кубани и от Кубани до Копыла, по котрой войскам особенно часто приходилось отбивать набеги. Чтобы избавить конницу от изнурительных разъездов, Суворов приказал выжечь камыши по берегу Кубани, чтобы татары и горцы не могли скрытно подкрадываться, а летучие кавалерийские отряды расположил в укреплениях, учредив меж ними наблюдательные посты. В мае 1778 года Суворов дал войскам Кубанского корпуса своё знаменитое наставление о способе обучения и действия против «варваров». Усилиями Александра Васильевича оборона Кубани была приведена в блестящее состояние.
В 1779 году Смоленский драгунский полк был выведен с Кубани в Коломну для пополнения и восстановления полкового хозяйства, расстроенного длительным пребыванием в тяжёлых походных условиях. В сентябре полк был расквартирован в Минске.