В 2004 году мне пришлось дважды пересекать украинскую границу транзитом на поезде Москва-Кисловодск. Всякий раз происходило одно и тоже: украинские пограничники обязательно находили себе жертву в вагоне - пассажира с истекающими сроками действия паспорта, и начинали вымогать у неё деньги, угрожая тем, что ссадят с поезда и отправят назад в Россию, хотя поезд и так направлялся в Россию, и никакого смысла в этих действиях не было.
Однажды и меня коснулось это гнилостное дыхание коррумпированного до основания дружеского государства, когда меня трижды украинские таможенники вызывали в купе проводников на личный досмотр. Каким-то чудесным образом они прознали, что я недавно продал квартиру и надеялись найти у меня наличные деньги.
Они перерыли все мои вещи, нашли типовой образец договора и, зачитывая сумму сделки, плотоядно облизывали пересохшие от волнения губы, спрашивали меня, почему так дорого стоит квартира в далекой и дьявольски некомфортной Сибири. Я смотрел в их хищно блестящие глаза и в душе смеялся над их провинциальной наивностью и слепой жадностью, не замечавшей за цифрами того, что в договоре стояла не моя фамилия.
Как я и сказал, меня обыскивали трижды за тот час, что поезд пересекал границу. Меня раздели до трусов, но нашли только юбилейный рубль, который завалялся у меня в кармане, кроме той скромной суммы на дорожные расходы, что я задекларировал.
Казалось, что они готовы были остановить поезд, чувствуя, что добыча ускользает из их рук. Мне стандартно пригрозили, что высадят меня на станции для дальнейшего разбирательства, но угроза очевидно не имело всякого смысла, и лишь тешила уязвленное самолюбие перекормленных на мародерском промысле таможенников.
-Так где деньги, скажи честно? - в очередной раз добивался от меня старший, вертя в пальцах тот злополучный рубль.
- В банке, - честно отвечал я ему и делал невинное лицо.