АУРЕЛИЯ 6. ВО СКИТУ
Где вы, драматурги нашей непомерной эпохи?
Новые Шекспиры? Софоклы?..
Ал. Толстой
Начальные главки: «Аур...», «А-2», «А-3» и т.д.
Путешественники продолжают знакомиться с бытом трудовой коммуны «Красные Осоки». Банщица Люба, которую староста Михаил Иванович назначил им в проводники, времени зря не теряла:
– Писатель наш – всем писателям писатель. Такое иной раз насочиняет, так сюжет закрутит и завертит, что хоть пять раз читай, но кто кого любил, а потом убил, не поймёшь. Уж такой не простой человек землю топчет.
Взяв с собою кое-какие припасы, как пояснила Любаша: «Нам перекусить, да писателя угостить», пошли берегом реки вверх по течению. Затем, обогнув затон, тропа потянулась болотистым лугом и далее, по берёзовым кладкам, вывела к лесу. И там уже заросшей травой и мелким подлеском заброшенной дорогой вышли на поляну. Глазу открылся добротный рубленый дом с мансардой и балкончиком. Слева от крыльца, рядом с громадным кустом сирени, тянулся в небо колодезный журавель. За домом, ближе к лесу, был виден довольно большой сарай, крытый тростником, вероятнее всего служащий для хранения дров и сельхозинвентаря. Трава на поляне была коротко скошена, что удивляло, и, вообще, во всём чувствовалась рука рачительного хозяина. Справа от дома, меж двух одиноко смотрящих в небо сосен, висел гамак, в котором, то ли спал, то ли думал о жизни мужчина лет под шестьдесят. Вид у него был вполне приличный: и чисто выбрит, и недавно пострижен, и даже, если обоняние не обманывало, от него приятно пахло анисом.
– Знакомьтесь, – представила Люба компании уже не лежащего в гамаке человека, а чинно кланяющегося седого улыбчивого толстяка.
– Нашего края знаменитость – писатель Вениамин Аполлонович Полуян. Лауреат ряда премий… Прошу любить и жаловать.
Как видите, должность у Любы была простая, но речевые обороты её свидетельствовала о том, что не так уж девушка и проста.
Братьев осторожная Люба рекомендовала просто: «Наши гости. Прибыли издалека».
Писатель обнял Любашу, что-то весёлое шепнув ей на ушко, затем, поцеловав руку Анюте, пожал руки по очереди братьям, соблюдая субординацию – от старшего к младшему. Закончив процедуру знакомства, пригласил к разговору, предложив отдохнуть после дальней дороги на лавочке. Её выгнутую дугой спинку крест-накрест переплетали тонкие деревянные прутья, судя по всему, ветки орешника. Но темой дружеской беседы, и это выяснилось буквально через несколько минут, сильно интересовался комар. Не понять почему, но в Осоках этой летающей нечисти совсем не было. Отмеченный братьями феномен, пока перебирались в апартаменты писателя, легко и просто разъяснила Люба:
– Никакого секрета здесь нет. Комар, как представитель отряда двукрылых, любит пить кровь, но, к счастью, совсем не переносит не то что вкуса, а даже запаха этилового спирта.
Так вот, сообщив о пристрастиях комара, Любовь особые заслуги в решении этого вопроса отдала уже знакомому читателю заводу имени Гены Калинкина.
– Он не только работает на экономику субъекта, коим является наша коммуна, а и среду обитания от кровососущих москитов надёжно защищает.
Время не торопит, потому успеем рассказать вам кое-какие детали из совсем не простой биографии писателя Полуяна.
Когда-то давным-давно, как любят рассказывать в сказках о былинных временах, один довольно успешный, во всех отношениях, литератор получил за цикл стихов Государственную премию. Получил, так получил. Сочинял он строфы ловко, а значит, хорошо. Что же из этого следует? Премия состоит не только из Почётной грамоты, довеском к ней прилагается и определённая денежная сумма в национальной валюте. Так что же со всем этим добром делать? Иной человек, не мудрствуя лукаво, грамоту бы прочитал, да в ящик стола её быстренько и упрятал, хотя, это уже согласно тщеславию, можно было похвальный лист и в рамку одеть – да на видном месте повесить. Деньги, ясное дело, тоже внимания к себе требуют. Угости с радости друзей, организуй, скажем, лихой сабантуйчик в хорошем заведении, тем самым поставив на место недоброжелателей, да и продолжай дальше накапливать в папках литературное наследие. Но наш писатель не таков, повёл он себя неординарно, знать, наделён характером непредсказуемым.
Многим невдомёк, но, оказывается, писатели не обычные среднестатистические люди, а имеют свою особую судьбу. Может быть, к счастью, а, возможно, даже совсем наоборот. Как я вам намекнул, то примерно так желанной премией наш лауреат и распорядился: грамоту на стену, деньги, в разумном соотношении, пошли на устройство вечеринки и на обеспечение требуемого достатка в семье.
Таким образом, ничего не предвещало глобальных перемен в ходе отечественного литературного процесса, жизнь текла в вечность по своим правилам. Но тут в судьбу писателя, а, следовательно, в его жизнь и, быть может, даже в личную карму, вмешался глава республики Аурелия. Вмешательство его было косвенного порядка, но оказалось, что и этого вполне достаточно, чтобы круто изменить прямую линию жизни даровитого литератора.
Вождь, в очередном Обращении к народу, случайно затронул и тему литературы. На то у него и должность такая: за всем следить, всё понимать и во всём разбираться… «Почему нет у наших писателей книг, хотя бы виртуально стоящих рядом со знаменитым романом россиянина Льва Толстого «Война и мир»? Напишите нечто подобное, – без обиняков предложил он писателям, – кладите рукопись ко мне на стол, и пользуйтесь до последнего своего дня почётом и уважением. Не только со стороны главы государства, но и всего народа, от современников до будущих поколений».
Что, предложение заманчиво выглядит? И вы бы не прочь попытку сделать? Тем более, один очень уважаемый в народе человек сказал: «Попытка – не пытка». Основываясь на этом утверждении, писатель Полуян, оставив в стороне все дела и заботы, включился в заказанный литературный процесс. Думаете это просто сделать? Решил, и всё пошло как по маслу? Не тут-то было. Семья – жена да два недоучившихся до высшего образования сына, наотрез отказались способствовать написанию романа века. В чём выражалось их противоборство рождению нового русскоязычного шедевра? В двух словах и не расскажешь. Клянчили денег, ссылаясь на дороговизну учёбы, требовали каких-то немыслимых вещей, начиная с дорогой одежды и обуви, кончая здоровым питанием, о существовании которого они узнали из Кулинарной книги. А до будущей рукописи Вениамина Полуяна, этой так называемой семейке не было никакого дела. Гордиев узел на то и завязан, чтобы рубить его безо всякой жалости, как сделал это в своё время мудрый грек. Рубить с ходу, топором или саблей, всем тем, что подвернётся под руку, без малейшего сожаления. Больше ничего объяснять не буду, умному человеку и так ситуация должна быть ясна и понятна.
Всё вышесказанное и привело к тому, чему мы, включая гостей, и являемся свидетелями. Поэт ушёл из семьи. В давнее время один чрезвычайно умный человек сказал второму, не менее умному: «Платон мне друг, но истина дороже». Перефразируя это высказывание, Вениамин для жены тоже нашёл нужные слова: «Я не понят, потому ухожу». Про себя же подумал: «Семья не кошка, из квартиры не сбежит… А книгу я всё-таки напишу! Вот тогда и заживём! Раскрутим действительность на полную катушку». Замечу, что слова и мысли, не только маститого писателя, но и наших с вами ближних и дальних друзей-товарищей, часто до конца не ясны. Может быть, ума с какой-то стороны не хватает? Сам порой теряюсь…
Но здесь уже возник следующий вопрос, ибо так устроена жизнь – на смену одной решенной проблеме, ведь свято место пусто не бывает, является, не спрашивая разрешения, очередная задачка. Так вот, перед писателем остро встал вопрос: описывать или сочинять?
Описывать можно, да порой и должно то, что видишь, видел и пережил. Сочинять, как говорит опыт, не проще, а как бы это выразиться… при отсутствии полёта мысли, даже затруднительней. Попробуем в этой путанице хоть как-то разобраться.
Не секрет, что многое, даже скажу больше, очень многое зависит от настроения писателя. Дверь особняка тихонько скрипнула, это наш «знаток душ человеческих» вышел на крылечко. Настроение лучше некуда: деньги хорошие пришли, откуда вовсе не ждал, супруга с вечера локдаун отменила, дети делом заняты, голову не дурят…
Хорошо? Ещё бы! Потому и погода сегодня не подвела – вон, по синему небу облачка барашковые над берёзовой рощицей вдаль плывут. И с озимыми всё в полном порядке, будут закрома страны полны под самую завязку. А если ухо навострить, услышите и птичек, что нынешний белый день песнями славят.
Но бывает и по-другому. Вышел писатель на крыльцо покурить, правду скажем, настроение – хуже некуда. С женой, считай, из-за пустяков поцапался. Финансы поют романсы, а если какую копейку и заработаешь, так всё летит, как в прорву… Собака соседская целую ночь выла, спать не давала… А новости по ЦТ слыхали?
Что тут скажешь? Потому и ветер северный, вон как берёзу туда-сюда мотает-шмотает. Дождь, уже дня три как нервы треплет, одним словом, не май месяц, а божье наказание. Трактора в поле вязнут, эябь поднять не могут… Какие тут яровые, какие озимые? Потому вся эта дутая продовольственная программа медным тазом непременно накроется… Такие, брат, наши дела.
Теперь о главном в литературном процессе – описывать или сочинять, опираться на реальность или вымысел?
Предположим, писатель выехал в глубинку, подсмотреть сельскую жизнь во всей её красе. С характерами персонажей у нас всё хорошо, велосипед изобретать не надо. Животновод Двоежёнов хороший работник и примерный семьянин. Честь ему и хвала! Так в записной книжке и запишем. Что здесь ещё можно добавить? Тракторист Ковыдько пьёт? Именно такая складывается временами обстановка, врать и приукрашивать действительность не станем. Вот и описывай с натуры, ежели ты человек порядочный и честный, всё как есть. Пьёт? Да, бывает, на неделю как в омут в загул может нырнуть, но дело-то хорошо знает и делает! А это, поверьте писателю на слово, и есть красная линия всего произведения. Дело делает!
И вывод, тот, что надо, непременно будет в финале прописан. Жизнь не проста, потому больше работай, и придёт к тебе, нисколько не сомневайся в этом, простое человеческое счастье. Коммунизм, может быть, в ближайшее время и не построим, но жить будем хорошо и весело.
Теперь, если я вам своими рассуждениями ещё не надоел, вернёмся к вымыслу, то есть чистой фантазии. Что мы на этом поприще видим? Фантазии литератора вполне хватит на то, чтобы механизатора широкого профиля, имеем в виду, конечно же, товарища Ковыдько, сделать трезвенником. Это даже для начинающего автора совсем не сложная задача. На первой же странице рукописи закодировался наш герой у доктора, и тут же пить бросил: чувствует к алкоголю необъяснимое отвращение. Но станет ли наш герой от этого лучше работать? Не впадёт ли он в губительную апатию, не навалится ли на него медведем лесным депрессия? А теперь представьте, что мы ещё и процент выработки будем с вами повышать, небывалые урожаи прогнозировать. И, вообще, жизнь такую можем на земле устроить, что инопланетяне позавидуют. Поэтому с неуёмной фантазией не совсем приличные вещи порой случаются, так сказать заоблачного характера. Конечно, найдётся наверняка и такой человек, что задача ему наша… как орешек, щёлкнул зубом – и забыл. В любой области есть феномены, но не про них сегодня разговор. Они где-то там дела свои неотложные творят, а мы с вами здесь. Философ уже позапрошлого века Шопенгауэр сказал чётко: «Тут никогда не бывает там». Грустное утверждение…
Так скажите на милость, на что писателю опираться, из какой-такой ёмкости метафоры и эпитеты черпать? Вот и я ответить на этот вопрос не в силах, одно знаю: у каждого своя рука владыка.
А Вениамин Аполлонович уже гостей в светёлку привёл, китайца Ли звоночком вызвал да приказал самовар для гостей раздуть. Как здесь было не удивиться? Китаец на посылках? Но, писатель Полуян на то и человек не дюжинного ума, одним словом всё на место поставил:
– Взял к себе жителя Поднебесной из пролетарской солидарности. Смышлёный оказался, бытовой русский язык за две недели освоил. – И чтобы окончательно сразить гостей сообразительностью и эрудицией своего помощника, наказал ему:
– Скажи, Ли, дорогим нашим товарищам, что будет у нас с тобой «потом»? Завтра, послезавтра?
– «Патома, Веамина Палович, – тут же включил головной мозг в работу китаец, – будема кушати суп с катом».
– Молодец! Похвалы заслуживает. Учиться никогда не поздно», – подвёл черту под интересным экспериментом небезразличный к чужой судьбе писатель.
Грех моментом не воспользоваться, а потому пустые разговоры да лирические отступления в сторону временно отставим, а послушаем лучше, что умного расскажет о своей непростой жизни писатель. Когда ещё к подобному человеку в гости попадём? Не люблю клятвы и присяги, но землёй родной клянусь, что можно жизнь целую прожить, а такого человека на пути не встретить.
– С молодых лет перо в руки взял… и до сего дня пишу, – приоткрыл двери литературного процесса Полуян, – и с этой тернистой дороги на обочину не сверну. Предназначение своё в этом мире всеми фибрами души чувствую.
Что, хорошо сказал человек? На то и писатель…
Братья внимательно слушали хозяйские речи. Опыта общения с подобными людьми они, судя по всему, не имели, русскоязычную литературу знали слабо. Разве что всплывали в памяти, как полузабытый сон, сказки далёкого детства: «Колобок», «Курочка Ряба» да «Муха-Цокотуха».
– Труд, скажу, не таясь, – титанический. У Льва Толстого в его известном романе «Война и мир» действуют 559 персонажей. Запомните эту цифру. Большинство из них участвует в военных действиях, остальные заняты мирным строительством. Сам считал, – отмёл все сомнения Полуян, заметив недоверие в глазах гостей. – На одни подсчёты-пересчёты чуть ли не три месяца ушло. А у меня, в будущем романе, уже 566 героев дела свои исторические вершат. Как, не слабо?
Аннушка, от количества действующих на страницах рукописи персонажей, даже ахнула, тем самым подтвердив сложность задуманного произведения.
– А как вы за ними за всеми следить успеваете? Здесь же ни дня, ни ночи не хватит.
– Некоторые мудрецы считают, что количество неизбежно переходит в качество. Именно это и утверждал в своей известной работе «Основы философии будущего» Людвиг Фейербах. Нет, нет, и нет! Годами это утверждение проверяю, и с каждой написанной страницей сомнений всё больше. Бывает, и великие умы промашки совершают. – Полуян на минуту задумался, ведь вопрос количества и качества не такой уж простой, как кажется со стороны, и продолжил свои чрезвычайно интересные рассуждения. – Я думаю, но мысли мои надо ещё экспериментом подтвердить, мудрецами прошлого владело глобальное заблуждение. Далее следите за логикой. Сведём число персонажей произведения до логического минимума, предположим, ограничимся двумя, влюблёнными друг в друга, молодыми людьми, и посмотрим, как это скажется на качестве.
– Вопрос спорный, вернее, очень не простой. – Это включилась в литературную дискуссию Анна. – Двух человек разного пола на одной странице оставлять, – девушка на секундочку замялась, пытаясь найти нужный выход из предложенной ситуации, – никак нельзя. Могут такого натворить, что потом, хоть сто глав пиши, положения не выправишь.
– Вот и я про то же, ясно, что не максимум, а минимум количества приведёт нас к новому качеству? Непременно у этих двоих всё получится, всё наладится... И ребёнок настоящим гражданином вырастет. Что вы на это скажете?
Но признаюсь, сложности на каждом шагу – много людей в роман навербуешь, так они, – что мне от вас правду скрывать? – как крысы, по страницам разбегаются… К тому же начинают меж собой такие разборки устраивать, что… не дай бог. На заводе, к примеру, за порядком, не считая директора и главного инженера, еще и бухгалтерия с профсоюзом следят. Учёт и контроль на высшем уровне… А здесь один, как перст. Голова уже с утра начинает кругом идти… – Вениамин Аполлонович, вкратце обрисовав возможные коллизии, обтёр платком вспотевший лоб. Чувствовалось, что «роман века» отнимал не только время, но и писательское здоровье.
Китаец Ли за время беседы уже успел накрыть к чаю небольшой, крытый расшитой красными розами скатертью столик. В центре его, на круглом подносе, дышал паром пузатый старинный самовар. В качестве десерта были предложены пирожки – с грибами и повидлом. Чай предлагалось пить из стаканов в подстаканниках. Братья с интересом рассмотрели изображенный на них сюжет: вокруг московского кремля крутился то ли космический спутник-шпион, не то баллистическая ракета.
Компания, как могло показаться со стороны, не молчала, а активно участвовала в беседе, задавая вопросы, пытаясь понять цели и задачи будущего произведения.
– Цель оправдывает средства, – заверил в благоприятном исходе задуманного предприятия раскрасневшийся от чая писатель. – Двадцать семь глав, можно сказать, готовы. Ещё три в работе. К зиме отредактирую, и первая часть дилогии, считай, готова к публикации. Не хвалюсь, но поверьте, всю эту хвалёную литературу я поставлю с ног на голову, вернее, с головы на ноги. Всё как надо поставлю, не сомневайтесь… Одно плохо, пока с конкретным героем работаешь, все остальные времени даром не теряют… А минуты быстрей нас в вечность бегут… Умирать никто не спешит, будь наш герой даже пенсионер, все равно из последних сил руками за жизнь цепляется. Ребёночка родить, это, пожалуйста, просить долго не надо. Для многих, оказалось, это дело нехитрое, а автору думай, как из него настоящего человека сделать. Как его уму-разуму научить, не дать с прямой дорожки сбиться… Ох, не проста писательская стезя, – признал трудности сочинительства Полуян, прихлёбывая чаек, заваренный брусничным листом, – совсем не проста. Но как говорил Ленин…
Но что сказал по поводу этого запутанного вопроса всезнающий вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Ленин, услышать не удалось, карты спутал китаец Ли.
– Виами Полавич, – с каким-то нелепым акцентом произнося слова, влез он в общий разговор. – Тама с хутара Гусиная Лапа Стэша яица принесла… Просити письмо к дачке сочанити…
– В беседку отведи… Пусть ждёт… – эти слова предназначались для Ли. А гостям Полуян уже так разъяснил ситуацию: «Людям помогать, добро в миру творить – святая обязанность каждого живущего на земле человека. Будь ты романист, будь баянист».
Братья единогласно одобрили писательскую концепцию добра. Так под коврижки с малиновым вареньем, да под чудо пирожки, что, оказывается, мастерски выпекал весёлый китаец Ли, и пробежало незаметно время. Напоследок Артур, видно было, что эта мысль не оставляла его на протяжении всей интереснейшей беседы, всё-таки поинтересовался, когда же роман будет наконец готов полностью? На что беллетрист, вздохнув, сказал только одно:
– Есть хорошая русская пословица: «Тише едешь, – дальше будешь…»
Братья, хотя ничего толком в этом иносказании не поняли, ведь Полуян, со слов Любаши, уже пятнадцать лет жил в своём ските, никуда не уезжая, уточнять детали не стали. На то и писатель, чтобы говорить с миром намёками и притчами.
Домой возвращались слегка уставшее, немножко грустные: общение с писателем наложило на всех свою печать. Было о чём подумать. Люба, ведя компанию заветными тропами, отмалчивалась, вдоволь выговорившись за день. Молчал и Артур. Один Иван, рассуждая сам с собой, пытался разобраться в непонятной ему писательской стезе, но его вопросы, как заполненные гелием шары зависали в воздухе.
– Ужас… – сказал он напоследок. – Променять жену с двумя сыновьями на сотню граждан, непонятно какого пола и какой ориентации… Понять такое я не в силах…
2013-2022 г.