Пакрафт, если кто не знает, это такая маленькая надувная одноместная утлая лодчонка. Невероятно компактная, легко упаковывается и свободно умещается в рюкзаке. Еще и на выпивку с закуской в рюкзаке место остается. И немного на прочие необходимые скитальцу вещички.
С пакрафтом я познакомился четверть века назад, когда мне в голову пришла очередная маленькая авантюра. Решил я осенью побывать в одной интересной деревне, а на обратном пути спуститься по Уфе да и рыбку половить. И при обдумывании-планирования этого путешествия вспомнился тот самый пакрафт, который я заметил в одном охотницком магазине. Относительно дорогое удовольствие, но, как ни странно, денежки у меня тогда водились. Приобрел, накачал дома эту лодчонку и решил, что вполне пригодное приспособление.
Авантюра состояла в следующем: добраться на проходимом авто до подступов к деревне Комарово, дойти до деревни пешком, пообщаться с местным народом, а затем сплавиться до ручья Карагуз, подняться в горку и на автобусе добраться до исторической родины, с отцом водку попить да в баньке попариться.
В те времена дорога до Комарова была на стадии создания. Конечно, действовала древняя дорога вдоль берега Уфы, но та дорога была для конской тяги и отважных тракторов. Для авто - если очень повезет. Но в средине 90-х решили изладить к деревне нормальную торную трассу, грунтовку. Один ловкий депутат пролоббировал - он дачу в таежной деревушке замыслил. Впрочем, именно так в державе все и строится. Особенно дороги.
В общем, две трети пути двигались по трассе-новостройке на УАЗике. Затем рюкзак на спину, спиннинг в руки, заправил сапоги-болотники и айда-пошел. До Комарово добрался часа через полтора.
Небольшая, запрятавшаяся в тайге на излучине реки Уфы деревушка Комарово была основана старообрядцами-углежогами в конце 19-го века. А особенно примечательна тем, что здесь в 1954 году охотник и крестьянин Степан Минеевич Сыропятов провел удивительный агрономический опыт. Выписал с Дальнего Востока семена, взлелеял суровую глинистую лесную землю и заложил первую грядку женьшеня. В своем дневнике он записал:" Я твердо верю, что женьшень может у нас на Урале размножаться и расти. И мне хочется сделать все возможное..."
В 1963 году он снял первый урожай корня жизни с лесных грядок, которые разбил в предгорье горы Латышской между речкой Курганкой и рекой Уфой неподалеку от деревни.
Так пытливый уральский мужик, сын одного из основателей деревни, старообрядца Минея Сыропятова, начал растить диковинку — женьшень. Корешки первого урожая настоял на водке (кстати, на спирту женьшень настаивать, оказывается, нельзя — теряются целительные свойства). Распробовал, учуял пользу. Начал чуть ли не массовое выращивание. Женьшень прижился. По заметкам Степана Минеича, ухода он требовал на Урале не больше, чем грядка помидоров. В 1975 году вместе с сыном Павлом заложил питомник женьшеня на несколько соток. Отдали его под “крышу” районного межхозлесхоза. Умер Степан Минеевич на 97-ом году жизни.
В конце прошлого века женьшень выращивала вся деревня Комарово. Практически у каждого местного жителя в огороде была грядка женьшеня. Корешок рос как морковка.
Вот насчет женьшеня я и хотел поговорить с сыном Минеевича, Павлом Степановичем, которому тогда было 87 лет. Поговорили, “уговорили” под разговор полтора литра женьшеневой настойки, сын первовыращивателя уральского женьшеня и глазом не повел. Судя по энергии Павла Степановича, дедушка на здоровье не жаловался.
Хотя род Сыропятовых и без женьшеня славился и телесной крепостью, и большой раасудочностью. Миней Сыропятов, дед Павла, отец первого уральского женьшеневода, в свое время 26 лет прослужил в Санкт- Петербурге в лейб-гвардии Павловском полку. По рассказам, был необыкновенно здоровым мужиком. Вернувшись со службы, продолжил родовую традицию — охотничал и крестьянствовал.
Сыновья и внуки пошли в него. “Внучок” Павел за свою чуть ли не вековую жизнь завалил 16 медведей. Не давал ему покоя пример папаши, который чуть ли не сорок “мишек” взял. Очень азартным охотником был Степаныч.
В те времена, в средине 90-х, женьшеневый питомник, заложенный Минеевичем, был еще в целости и сохранности. Но корни никому особо были не нужны. Пробовали продавать урожай фармацевтам, но спроса не последовало — штучные корни не в ходу, а на изготовление общепринятых косметических кремов используется женьшеневая биомасса, выращиваемая в заводских колбах. Правда, по оценке специалистов, эффект от использования ее скорее всего просто психологический.
Натуральный корень, правильно настоянный, дает совсем другой результат. Если оценивать эффект по тогдашней резвости Павла Степановича, регулярно употреблявшего женьшень, так оно и есть. Я, когда на эту тему с деревенскими мужиками разговаривал, так они сразу выдали свежую историю, будто бы в начале осени за околицей вроде бы обнаружили медведя. Дедок, говорят, как услышал, убежал в избу, схватил ружье — и туда. Но след “хозяйский” простыл. Огорчился, рассказывали, Степаныч. Напомню, 87 лет ему тогда было. Кстати, курил табачок, самосад усердно высаживал, да и спиртного не чурался. Хотя, напомню, из староорядцев.
Хотя, волне возможно, все дело в крепкой генетике старообрядческой семьи, да в здоровой уральской таежной природе, среди которой стоит деревня Комарово. Нервничать здесь было особо не от чего, каждый жил даже не за счет призрачной совхозной зарплаты или не менее эфемерной пенсии, а на подножном корму. У того же Степановича, к примеру, тогда было две коровенки да два теленка. Еще пара охотничьих лаек. И остальные деревенские мужики все время промышляли в тайге, на покосе да на рыбалке.
Про Комарово можно целую историю живописать. Но перейдем к пакрафту. Переночевал я тогда у Степаныча, поутряне раскланялся, поблагодарил за радушие, да и двинул на перекат. Рассупонил рюкзак, вытащил оттуда этот самый пакрафт, собрал-накачал его, веселки свинтил да вставил, зарядил спиннинг. Поставил сразу снасть на харюзка, потому что ниже Комарова у впадения в Уфу Латыша очень веселый перекат. Плавали-знаем.
Расправил бродни, уложил рюкзак, влез в лодчонку и вниз по течению. И как-то сразу осознал, что лодочка не слишком удобная: даже не в том дело, что места в ней катастрофически мало, а в том, что она на любое шевеление реагирует. Юрзать в реке начинает.
Но до первого переката доплыл вполне удачно, благо недалеко. Напротив Латыша посредине Уфы есть намытый островок, где я и выбрался на отмель. Сразу же осознал, что к обрывистому бережку на этой лодчонке пристать практически невозможно - чтобы из лодки выбраться, нужно, чтобы в твердь береговую она упиралась. Иначе попросту при перемещении всю лодчонку перевернешь, а барахлишко утопишь.
Побросал на островке спиннинг - тогда не было всяких прибамбасов типа сбирулино-бомбард, а вместо них я применял большой пенопластовый поплавок, утяжеленный свинцом. Ниже поплавка поводок и пара мушек. До сих пор считаю, что такая снасть уловистей бомбарды, потому что, сдается мне, хариус бодро реагирует на всплеск. Впрочем, как бы я не считал, но все равно использую бомбарду. Потому что удобней.
Половил с полчаса и очень удачно, полдесятка вполне приличных "хорьков" вытащил. Вычистил их сразу и присолил - закусь отменная. Потом переоборудовал спиннинг под обыкновенную блесну, серебристую колебалку грамм в десять. Покурил спокойно, взгромоздился в этот самый пакрафт и дальше.
А дальше были плесы. Вот тут-то я и хлебнул лиха. Небольшой ветерок встречный, легкая волна, а лодчонка неумолимо парусит. Постоянно нужно грести. Мало того, убедился, что рыбешку с этого плавсредсва не половишь - десяток раз махнул спиннингом, подцепил борзого окунька грамм на тристо.
И вот этот окунек был настолько боек, что чуть было не утащил пакрафт на средину реки. Просто лодчонка на каждое движение отзывается, поэтому и не особо крупный экземпляр начинает ею руководить. Ну как примерно если на ультралайт килограммового голавля подцепить - не знаешь кто кого поймал.
Окунька, конечно, вытащил, но решил, что больше спиннингом на плаву баловаться не стоит. А ежели покрупнее что сядет? Решил так - понравилось место, причаливаю, вылажу, облавливаю с берега и двигаюсь дальше. Но тут же возникла проблемка - бережки таковы, что не повсюду причалишь. То есть, от переката до переката, пропуская весьма смачные и заманчивые коряжники-омутки. Обидно и досадно. Но супротив современной зыбкой сплавной технологии не попрешь.
Так и начал сплавляться: доберусь до переката, выползу на отмель, вылезу из лодчонки (вскоре проклинать ее начал), разомнусь, покурю, покидаю спиннинг и дальше. Сплошные казусы и разочарования. Да еще одно крайнее неудобство - если, например, приспичило по нужде, то всяко нужно до очередной отмели терпеть, потому что даже на пологий, заросший кустарником бережок, если под бережком с мер глубины, хрен вылезешь. Всяко в лодку воды черпанешь. То есть - плывем и терпим.
Примерно в таком режиме сплавился я на злополучном пакрафте километров двадцать до устья речушки Серебровка. Уже под вечер дело было. Напротив Серебровки тогда стояла избушка, в ней и решил переночевать. Вытащил этот пакрафт на берег, сходил в избушку, растопил печку (дымила, кстати, невероятно), разжег костерок, чаек и уху из харюзков соорудил, водки слегка выпил да пошел на перекат спиннинг кидать.
И вот ради этого стоило помучаться - перекат просто кипел от хариуса. за полчаса десяток достойных экземпляров изловил и весь андреналин, который во мне сидел, выхлестал. Потом еще спустился на ямку ниже переката и пяток добрых окуньков извлек.
Переночевал в избушке, утром еще спинингом помахал, но не особо удачно, и твердо решил - до ручья Карагуз пойду пешком. По маршруту, но другим путем. Собрал пакрафт и тропинками-дорожками, спокойно, не торопясь, не спеша облавливая все понравившиеся мне угодья.
Вот так с шутками и прибаутками проплыл я на на пакрафте два десятка километров. Был уверен, что больше в этот самый пакрафт ни за что не сяду. Но через год, летом, сплавился на нем от Михайловска до поселка Усть-Югуш. Конечно, с учетом обретенного опыта. К тому же, летом хорошо с пакрафта слезть да и рядом с ним в воде плыть. Вода-то теплая, все же не осень.