Он ушам своим не поверил, когда с лестницы, ведущей в бункер, раздался топот, причем не одной пары ног. Хоть торговец и напялил на лысину красный дедоморозовский колпак и развесил лампочки-мигалки по стенам, но это была всего лишь дань традиции, неведомо откуда взявшейся и никакого рационального смысла не имеющей. Всё равно раньше утра никто даже по пьяни не забредет пополнить запас спиртного: все в Зоне знали, что под Новый год цены в бункере Сидоровича разве что до Юпитера не дотягиваются.
Но шаги приближались, и торговец приосанился, пряча недоумение под насупленные брови.
Однако вскоре брови снова взлетели на лоб.
— Здорово, Бубен! Хабар принес?.. А кого это ты сюда привел?!!
Из-за широкой спины сталкера высунулась озорная девчоночья рожица — зеленые глаза, круглое лицо сердечком, рыжие косички, перемотанные разноцветными резинками, вздернутый нос с конопушками.
— Вот… — смущенно произнес Бубен, почему-то не столько хозяину, сколько своей спутнице. — Это он и есть. Сидорович…
— Че-во?! — рявкнул хозяин. — Ты что тут за показы устраиваешь, поганец?! Да ты знаешь, что я тебя за это в бараний рог…
— Знаю, знаю! — быстро, разводя руками и пятясь, выговорил сталкер. — В рог так в рог, а я пошел!
Девчонка осталась. Стояла прямо и дерзко смотрела в глаза торговцу. На вид ей можно было дать не больше семнадцати, одета она была в слегка поношенный, но чистый камуфляж, за плечами висел тощий походный рюкзак. Ствола, сколько не водил хозяин глазами, не обнаружил.
— Понятно: решила, дура-девка, счастья в Зоне попытать! — грозно начал Сидорович. — Небось, купилась на сказки своего кавалера, что тут для маленьких принцесс — сплошные поля артефактов и стада единорогов. Так вот, скажу тебе, соплюха, что дольше одного дня тебе не протянуть! И даже рисковать не стану — ни ствола, ни ножа, ни батона авансом не предложу, убыток ты ходячий, всё равно провалишь любое задание!
Девчонка не отвечала, словно и не слышала, подошла поближе, откровенно рассматривая торговца.
— Один сидишь, — сказала она то ли грустно, то ли удивленно. — И вправду! Все празднуют — кто у костров, кто в кабаках. А ты сидишь. Один. Нет, конечно, впускать кого-то за решетку в бункер — дело опасное, народ уж слишком злой и завидущий. Но ты и не выходишь… А, может, правду говорят, что ты — аномалия? И что не было у тебя ни человеческого прошлого, ни иной жизни, кроме как за этой решеткой?
— Что еще говорят?! — презрительно фыркнул Сидорович, скрестив на груди руки.
— А я расскажу, — девчонка огляделась, увидела в проходе штабель пустых ящиков, подволокла их поближе и уселась на верхний, поставив локти на прилавок. — Вот говорят, что был когда-то на этом месте артефакт великой силы. Он и сейчас вроде есть, под самым полом. И творит артефакт вокруг себя вот этот бункер и хозяина творит, то есть тебя. Потому ты существуешь только в поле артефакта. Ни умереть не можешь, ни уйти наружу. Как помрешь — так снова возрождаешься. Как до лестницы дойдешь — так исчезаешь. И опять в этом кресле возникаешь. От того и злой такой на всех.
Торговец дослушал, покивал и кисло скривился.
— Да я тебе, ссыкуха, и побольше баек наговорить могу! Уж сколько переслушал! На каждого пустого болтуна тут, в Зоне, бродит по сотне глупых баек!.. Тебе чего надо? Сказал — не дам припасов, значит, и не дам!
— Да не, мне ничего не надо, — рассеянно ответила девчонка. — Есть пистолет, фильтр для воды, и сухари есть… Ты вот колпак надел. А никого не ждешь. Ты в нем смешной. Зачем надел?
— Шла бы ты… вопросы задавать… — пробурчал Сидорович, не зная, что на это ответить.
Девчонка обвела глазами помещение за его спиной.
— И шкаф бы тебе передвинуть. А на его место повесить карту Зоны — и чтоб фонарь светил на нее прямо! Красиво выйдет. А правый угол шторкою закрой. Будет уютно…
Торговец фыркнул снова. Он уже не злился. Девчонка забавляла его. Пусть болтает! Время новогодней ночи пробежит быстрее. А там, быть может, и забредет кто. Пожалуй, стоит скинуть цену на тот лежалый ящик водки. Пусть уж попразднует сталкерня в честь Нового года!
— Тебя как зовут-то, конопушка? — буркнул он почти доброжелательно. — И откуда тебя в Зону занесло?
Девчонка перевела на него задумчивые глаза.
— И я вот думаю, когда же последний раз тебя видела?.. Ну да, в Лиманске. Ведь это был ты — вечерами приезжал на институтском «ПАЗике» с работы, садился на скамью возле подъезда и так важно поглядывал на соседей, отдыхающих во дворе; ожидал, когда жена сообщит тебе из окна, что накрыла стол к ужину. Я даже вспоминаю, как тебя спросил сосед: «Ну, что нового у вас в науке?», а ты ему ответил: «Как заместитель директора по хозяйственной части, я в науках разбираться не обязан!»…
Торговец откинулся в кресле до упора. Заплывшие щетинистые щеки его внезапно обвисли, как бульдожьи брыли.
Девчонка смотрела на свои руки и продолжала болтать, словно самой себе:
— А жена твоя была такая говорливая и веселая, что я всегда удивлялась, как же вы уживаетесь, такие разные по характеру! Когда она провожала по утрам дочерей в школу, это слышал весь подъезд: «Танюшка, ты пионерский галстук погладила?! Клава, где твой ранец?! И почему на школьном фартуке опять нет звездочки?!»
Торговец молчал, тяжело дыша. Лицо его походило на лиловую грозовую тучу.
И вдруг раздался звук сигнала ПДА.
Девчонка словно опомнилась, сунула руку в нагрудный карман куртки. Достала аппарат, что-то прочитала на его экране. И быстро встала.
— Ага! Пора мне. Ну, с Новым тебя годом! И ты это — карту всё же перевесь...
…Еще несколько минут торговец сидел неподвижно.
Потом поднялся, подошел к карте на стене.
Угрюмо оглядел ее.
Попытался отодрать.
Потом резко развернулся, пошел к решетке, закрывающей вход в помещение, открыл запор и вышел в предбанник.
Машинально глянул на прилавок.
На нем лежала пожелтевшая советская новогодняя открытка с зайчиками…
Торговец тяжело поднялся по лестнице, словно пробуя ногой каждую ступеньку на прочность.
Наконец, в лицо ему пахнул холодный, снежный ночной ветер.
Он шагнул было вперед и остановился: все подходы к его бункеру были занесены нетронутым снегом по колено…
…Где-то далеко в районе Бара взвились золотистые россыпи фейерверков.
В Зону пришел новый год.