Боль.
Алексей Иванович потерял смысл жизни. Он не помнил, как очутился на своём чердаке, не осознавал, вечер или утро, какой день недели? Он сидел и сосредоточенно думал,-
- Светлана больше меня не любит, семьи больше нет, у моей дочери будет другой отец. Я неудачник. Не смог, не сумел, не состоялся. Потерял всё, что имел. Создать что-то новое не могу. Зачем я живу?
Мысли были чёткие, жесткие и острые. Алексей Иванович был сам обвинителем, защитником и судьёй. Как обвинитель он припомнил все свои ошибки и просчёты. Как защитник вяло возразил, что не хотел причинять никому вреда, что не отдавал отчёта в последствиях своих действий. Его воспитывали совсем по-другому и в другом обществе, учили жить в коллективе и помогать другим, и не его вина, что он инженер-горнопроходчик, самодеятельный поэт, напрочь лишённый предприимчивости и способности делать деньги.
- А зачем ты живёшь?-
задал он себе вопрос как судья,-
- В чём смысл твоей жизни? Что ты несёшь миру и людям? Чем полезен своей стране или хотя бы семье?
На секунду мыслемешалка остановилась, наступило безмыслие, он как-будто завис, но потом возобновил мыслительную работу с новой силой,-
- Что будет, если я исчезну? Или умру?
Он представил - он мёртвый, лежит на полу или продавленном диване,-
-Сколько он пролежит, пока его хватятся? Пройдёт неделя или две, труп начнёт разлагаться, смердеть. Соседи снизу почувствуют, будут ругаться. Вскроют дверь, найдут его останки, похоронят в братской могиле с другими бедолагами. И всё!? Это я шёл так долго к такому концу?
Алексей Иванович был потрясён,-
- Неужели люди рождаются только для того, чтобы умереть? Чтобы поставить последнюю точку в неудавшейся жизни? Чтобы любить, познавать, ошибаться, разочаровываться, надеяться и…всё? Занавес! А что останется после меня, кроме холмика с цифрами? Мои мысли, знания, переживания, чувства умрут вместе со мной, я не успею никому их передать.
От горьких раздумий заболело сердце, но Алексей Иванович не заметил. Боль потопталась по миокарду, рассердилась, что на неё не обращают внимания, спустилась вниз и голодным спазмом сжала желудок, радуясь,-
- Погоди ж ты, голубчик! Сейчас ты у меня попрыгаешь!
Алексей Иванович непроизвольно согнулся, но, погружённый в себя, не обратил на Боль внимания.
- Ах, ты вот так!-
разозлилась ещё больше Боль. Боль-Болью, но она женского рода, пренебрежение её задевает. Боль изо всех сил сжала виски Александра Ивановича. Кровь, пробираясь по суженным от спазмов сосудам, больно ударяла в черепную коробку. Перед Александром Ивановичем замаячала двоюродная кузина Боли – Мигрень. Он по прежнему игнорировал обеих дам. Мигрень, разочарованная, ретировалась, а Боль, поставившая целью привлечь к себе внимание Алексея Ивановича, билась головой о его череп. Видя бесцельность попыток, и порядком утомившись, Боль спустилась по лицевому нерву, чуть не упала, поскользнувшись, но успела ухватиться за зуб мудрости. Зуб мудрости был дрябл, ему не хватало кальция. Боль пробила эмаль, вошла в канал и повисла на нерве.
И тут Александр Иванович подскочил. Он забыл обо всём на свете, о суде, о потере, о смысле, о жизни и смерти- всё его существование превратилось в зубную боль.
- Ага! Заметил!-
торжествовала Боль и слегка отпустила нерв. Почувствовав минутное облегчение, Алексей Иванович кинулся полоскать рот содовым раствором.
Боль блаженствовала- её заметили! Отнеслись со всем уважением и вниманием! Она- намбер ван! Что ещё Боли или женщине нужно?
В сущности она не была жестокой, просто хотела утешить, отвлечь от тяжёлых мыслей, грозящих завести в тупик. Её обидели невнимание и пренебрежение, но сейчас, взяв реванш, она смягчилась и даже дала поспать несколько часов до утра, а утром проводила к дежурному хирургу. И даже голоса не подала, когда тот ловко и без заморозки, на неё у Александра Ивановича не было денег, удалил больной зуб. Боль, свернувшись калачиком, полежала в ранке до тех пор, пока Алексей Иванович не почувствовал облегчения, и потеря зуба не уравновесила потерю жены. А потом она ушла по-английски, уверенная, что он не наделает глупостей и перестанет травить себя отрицательно-диалектическими концепциями.
На работу он в тот день опоздал, ждал выговора, но встретил сочувствие. Ещё его пригласил Дмитрий Львович, предложил чаю, поинтересовался,-
- Как жизнь?
Алексей Иванович ответил гримасой, мол, сам видишь, зуб удалил.
- Алеесей Иванович, скоро Новый год, праздники, всё такое. Ты какой язык учил?-
неожиданно переходя на «ты», спросил Дмитрий Львович.
- Английский, только не помню я его. А что?
- К нам приезжает некая Джейн Маклиски, русист, литературовед. Изучает жизнь и творчество Сергея Есенина. Уже восемь книг выпустила. Профессор!
- А я-то при чём?
- А при том, что нужно её встретить, отвезти в отель, потом поездить с ней по городу, по есенинским местам, потом отправить назад в Америку.
Алексей Иванович заволновался,-
- А как же работа? А деньги? Я ей билет на автобус купить не смогу. И к стыду моему, не знаю я в Москве есенинских мест. Вот в Константиново на экскурсии был от Метростоя, а где он жил в Москве – не знаю.
- Насчёт работы, не беспокойся. Выпишу тебе командировку на две недели, дам денег на представительские расходы.
- А убираться?
- Студенты-хвостатики, кто зачёты завалил, будут снег убирать. Ну как, согласен?
Алексею Ивановичу не очень хотелось быть провожатым при иностранке, тем более языка он не знал, но и отказать Дмитрию Львовичу он не мог, как-никак тот помог ему в трудный момент, а долг, как известно, платежом красен.
Не испытывая воодушевления, он согласно кивнул.
У Дмитрия Львовича камень с души упал, они с женой собрались встречать новый год в Европе, уже и отель заказан, и билеты куплены, а тут, как снег на голову эта Маклиски. Встретила своё Рождество, а к нам на Новый год пожаловала. Хорошо, что удалось спихнуть её на Кривцова, пусть он с ней разбирается, восстанавливает свой английский.
Дмитрий Львович выдал огромную сумму, сопоставимую с тремя его зарплатами и карманный атлас Москвы с общественным транспортом.
- Если не хватит денег, вот телефон проректора, я его предупредил, он выдаст, но сам понимаешь, времена нынче тяжелые, не особо шикуй. Можешь быть свободен.
- Когда она приезжает? Где её встречать?
- Она прилетит 28 в 18.00 в Шереметьево,-
Дмитрий Львович написал на бумажке номер рейса и имя «Джейн Маклиски».
- А как мне её узнать?
- А вот это сам придумай, я её не видел, не знаю. С завтрашнего дня на работу не ходи, приведи себя в порядок, отдохни. А я, брат, сегодня ночью улетаю. Да, дела!-
Дмитрий Львович развёл руками, показывая, что он «И рад бы в рай, да грехи не пускают».
Алексей Иванович в сумбурных чувствах вернулся домой. Он жевал свою лапшу «со вкусом цыплёнка» и думал, как лучше организовать встречу американки,-
- Нужен букет, всё-таки женщину встречаю. А как ей дать понять, что я встречаю именно её?
Сделать табличку и написать «Литературный институт»? А как писать по-русски или по-английски?
Напишу её имя на табличке и по-русски, подниму над головой, цветы в руках. Догадается, что её встречают.
Он осмотрел своё жилище и нашёл его запущенным,-
- Приглашать я её к себе не буду, но на всякий случай уборку сделаю, тем более Новый год скоро.
Он вспомнил, как они встречали праздник дома, семьёй и затосковал.
Двадцать восьмого за полчаса до прибытия постриженный и свежевыбритый Алексей Иванович с букетом цветов и табличкой стоял в Шереметьево в зале прилёта сектора В. Появились первые пассажиры, он повыше поднял табличку, на которой крупными буквами красовалось « Jane», а ниже помельче по-русски «Джейн Маклиски», и напряжённо всматривался, боясь пропустить,-
- Вот идут двое мужчин, семейная пара, две женщины, опять мужчина.
Он засмотрелся на входящих и не сразу расслышал,-
- Здравствуйте! Я Джейн.
Перед ним стояла миниатюрная женщина в объёмном пуховике и вязаной шапочке. В одной руке у неё был чемодан на колёсиках, в другой огромная сумка.
Алексей Иванович вздрогнул от неожиданности, улыбнулся, протянул цветы,-
- Добро пожаловать! Я –Алексей, Алекс.
Джейн взяла букет, для этого ей пришлось поставить сумку наземь, Алексей Иванович тутже её подхватил. Сумка была тяжеленная,-
- Кирпичи в ней что-ли? Как она её тащила?
Алексей Иванович решительно забрал и чемодан, вручив Джейн табличку с её именем,-
- Пошли!
И покатил к выходу, удивляясь, как хрупкая женщина справлялась с такой тяжестью. Джейн семенила за ним.
- Не общественным же транспортом везти её в Москву? Нужно поймать такси. Интересно, сколько запросят?-
думал Алексей Иванович. Он ногой распахнул дверь, придержал её, пропуская Джейн, затем вышел сам. Огляделся, увидел стоянку с чередой машин, решительно направился туда.
Положив вещи в багажник и устроив Джейн сзади, он сел рядом с водителем. Тот, включая зажигание, спросил,-
-Куда едем?
Алексей Иванович повернулся к Джейн,-
- Вы в какой гостинице остановились?
- Пока ни в какой. Может, Вы посоветуете что-нибудь приличное и недорогое?
Алексей Иванович растерялся, о московских гостиницах он имел самое смутное представление, но решать надо было сейчас, водитель ждал,-
- Едем на Тверской бульвар, в Литературный. Заезд с Большой Бронной. В институте подскажут гостиницу.
Они быстро приехали, Алексей Иванович расплатился, высадил Джейн. В институте уже никого, кроме сторожа не было, ни начальства, ни преподавателей, ни студентов, пользуясь предновогодней суматохой, все ушли домой пораньше. Алексей Иванович растерялся,-
- Что же делать? А завтра кто-нибудь будет?
- Может и будет,-
Философски заметил сторож.
Надо было как-то выпутываться из ситуации,-
- Позвонить можно от вас?
- _ звоните!
Алексей Иванович вынул атлас «Москва», нашёл телефоны гостиниц и отелей, стал названивать.
- Алло! Здравствуйте! Мне нужен одноместный номер на … Сколько дней?-
зажав трубку, спросил он Джейн.
- На восемь.
- На восемь дней! И сколько стоит номер? Восемь тысяч долларов в сутки?-
у него глаза чуть не выпрыгнули из орбит. У Джейн, кстати, тоже.
- Нет номеров? Все заняты! Спасибо,-
он повесил трубку с нескрываемым облегчением.
Они вышли с территории института. Стемнело. Колёсики чемодана застревали в снегу, и Алексею Ивановичу приходилось его тащить в руках.
- Дайте мне сумку или чемодан! Вам тяжело!
Алексей Иванович посмотрел на Джейн, как на инопланетянку,-
- Вы что!? Вы же женщина!
Они остановились.
- Как быть? Я не подумала, что в Москве такие цены и так мало отелей. Может можно арендовать апартамент?
У Джейн был приятный грудной голос. Говорила она по-русски как-то нездешне правильно, хотя и с лёгким акцентом.
- А Вы уже бывали в Москве?
- Да, только давно. По приглашению Союза писателей СССР. Тогда они заказывали отель.
Алексей Иванович угрюмо заметил,-
- СССР нет, Союз писателей тоже развалился, как арендовать апартаменты, я не знаю. Но ночевать где-то нужно, пойдёмте ко мне, я здесь недалеко живу.
- А я Вас не стесню? Не помешаю Вашим близким?
- В тесноте, не в обиде. Я один живу. Только в магазин зайдём, купим что-нибудь на ужин.
- Не нужно! У меня есть ужин. В сумке.
- Только..,-
он замялся,-
-Условия у меня спартанские, я на чердаке живу.
- На чердаке, в мансарде? О, я жила на Монмартре в мансарде, когда училась.
- А я жил там в пансионе, когда ездил на неделю Русской культуры.
-О, Вы тоже бывали в Paris? Давно?-
так переговариваясь, они прибыли на чердак.
Джейн сняла пуховик и шапку, с любопытством оглядела его жилище.
Алексей Иванович разглядел её как следует,-
- Длинный нос, узкие губы. Глаза умные, весёлые, серые, кажется. Фигура плоская, на Буратино похожа. Про таких говорят - ни кожи, ни рожи, ну да мне с ней детей не крестить,-
подумал Алексей Иванович, а вслух сказал,-
- Располагайтесь! Вещи можно в шкаф, он совсем пустой. Удобства за занавеской,-
уловив растерянность на лице Джейн, Алексей Иванович добавил, Вы располагайтесь, а я пойду, мусор выброшу,-
не раздеваясь, подхватил пакет, оставил Джейн обживаться.
Когда он вернулся, она вполне освоилась, убрала вещи и разбирала сумку. На столе стояли разнообразные банки и пакеты, он разглядел большую банку с кофе и кукурузы, на стуле лежала надорванная упаковка туалетной бумаги. Джейн сложила пустую сумку и положила её на чемодан.
- Это Вы всё из Америки с собой привезли?
- Да, друзья сказали, что у здесь плохо с едой.
- Да нет, в России с едой хорошо, с деньгами плохо. Работы нет или платят мало, а в магазинах всё есть в у.е.
- Что такое у.е.?
-Условные единицы – доллары по-другому.
- И много можно купить за доллар?
- Много.
- У Вас микроволновка есть?
- Нет, духовка есть.
- Где?-
Джейн оглянулась, разыскивая духовку.
- Вот,-
Алексей Иванович с гордостью распахнул дверцу навесного шкафчика,-
- Я её встроил.
Джейн посмотрела вверх,-
- Высоко!
- Давайте, я сам.
Джейн сняла упаковку и передала ему небольшой толстый блин с колбасой.
- Что это?
- Готовая пицца, только разогреть. В микроволновке минуты 3, в духовке не знаю.
- На сколько градусов духовку поставить?
- Давайте на двести, потом можно будет убавить.
Он сунул пиццу в духовку. Джейн расставляла банки в стол и тумбу.
- Алекс, а Вы работаете в Литературном?
- Да.
- А что Вы преподаёте?
Алексей Иванович вздрогнул. Врать ему претило, сказать правду- стыдно,-
- Я поэт, член Союза писателей, одного из.
Джейн оживилась,-
- Поэт? Как замечательно! Я изучаю творчество Сергея Есенина, собираю материал на новую книгу. А сколько книг Вы издали?
Алексей Иванович покраснел,-
-Две, и ещё в журнале.
Джейн, видимо, хорошо изучила его чердак, пока он выбрасывал мусор.
- Это Ваши книги?-
она взяла с маленькой полочки тонкую книжечку «Библиотеки Огонёк», стала листать.
Алексей Иванович стал как рак. Джейн посмотрела выходные данные на обложке, перевела уважительный взгляд на него,-
-Вот это тираж!-
сказала восхищённо,-
- У меня книжки выходят по пятьсот- восемьсот экземпляров. Если есть спрос- допечатывают. Самый большой был в две с половиной тысячи, а у Вас!
Она зажмурилась.
Запахло гарью, Алексей Иванович спохватился, открыл духовку, стал спасать их ужин.
Потом они сидели и пили чай, долго разговаривали о литературе, о жизни, о России, о Есенине. Джейн обладала тонким юмором, шутила над собой, над своей внешностью. Алексей Иванович забрал подгоревший край пиццы себе, не смотря на протесты Джейн,-
- Алекс, это нельзя есть! Горелое токсично, нужно выбросить!
Алексей Иванович улыбался и рассказывал, как ел запечённую в костре картошку вместе с обугленной шкуркой.
Джейн делала круглые глаза,-
- Но так живот заболит!
- Почему заболит? Это ж уголь. Уголь наоборот дают при отравлении, чтобы живот не болел.
Алексей Иванович вымыл чашки и выбросил одноразовую посуду в мусорный мешок, Джейн и посудой запаслась, притащила её из Америки.
- Давайте укладываться. День был трудный, Вы устали, да ещё время разное.
Джейн благодарно кивнула.
Он достал чистое бельё, одеяло и подушку из шкафа, положил на диван,-
-Укладывайтесь, умывайтесь, а я пока выйду.
- Алекс, а где будете спать Вы?
- Не волнуйтесь, Вы ляжете, и я устроюсь. Я через час вернусь.
Он долго стоял на лестнице, смотрел в окно на окна. У кого-то горел свет, У кого-то светились экраны телевизоров, горели огоньками ёлочки. Навалилась привычная тоска,-
- Всё бы сейчас отдал, чтобы быть там, где светятся окна, с семьёй. Поцеловать дочку, обнять жену. Посидеть рядом на диване, прижавшись. Чувствовать их запах, тепло.
Он закрыл глаза и тихо застонал.
Поднялся к себе, постучал. Ответа не было. Он осторожно приоткрыл дверь. Джейн спала, раскинув руки, словно обнимая весь мир. Он на цыпочках прошёл к шкафу, снял сверху спальный мешок, переоделся за занавеской в спортивный костюм и устроился около батареи. Голова и половина туловища были под столом, ноги снаружи упирались в холодильник.