Благодаря тому, что по книге сняли фильм, широкие нечитающие массы потомков Швондера и Шарикова смогли ознакомиться с шедевром Булгакова, и даже стали использовать имя Шарикова как оскорбление. Особенно этим увлекались потомки Швондера, перековавшиеся из марксистов в капиталистов. Их бесила фраза Шарикова: взять и разделить на всех!
Ка-ак так?! Моё - это Святое!
А почему никого не обзывают Преображенским?
В чём трагедия профессора Преображенского и что он умеет делать ещё, кроме как правильно закусывать водку?
Его трагедия в отсутствии швейцара.
Не стало швейцара у дверей его дома, спёрли ковёр с лестницы, топчут мрамор ногами, но главное - швейцар оберегал его от непосредственного контакта со швонденрами и с шариковыми.
Надо думать, по молодости он тоже (в душе, по крайней мере) радел о народном благе, но не этого, а придуманного народа, о котором скорбел Некрасов и которому собирались отдать власть все революционеры (кроме Ильича, разумеется). Но с настоящим? За одним столом? Увольте!
Профессор - весь в белых одеждах в прямом и переносном смысле, благородный человек, русский интеллигент, учёный и представитель благородной профессии, зарабатывает себе на водочку и на закусь тем, что восстанавливает всякому ****ву половую функцию. И ещё занимается наукой: провёл поразительный и никому на хер не нужный эксперимент по превращению хорошей собаки в плохого человека. В мире - тиф, чахотка, испанки всякие - но это не его дело.
Что он ещё потерял, кроме швейцара?
Увы! Раньше он пересаживал обезьянью матку - графиням, а собачьи яйца князьям, а теперь - вульгарным нэпманшам и партвыдвиженцам.
О времена, о нравы!
А как звучало:
- Извольте раздвинуть ножки, ваша светлость