Богдан спрыгнул с подножки ГАЗ-66, снял с платформы две канистры бензина, обещанные оставшимся дедам на соседней улице, рюкзак с продуктами, в основном для собак и кошек, махнул на прощание рукой и пошел в сторону дома. Дом стоял на другой стороне улицы и выглядел на первый взгляд обычно, но что-то все же изменилось - окна! окна выбиты. И летняя кухня, стоявшая далее, уже не стоит, скорее лежит, кособоко пробитая своими же стойками и балками. Снаряд упал где-то рядом, позади дальней стены.
Отложив канистры с рюкзаком, Богдан выворотил дверной косяк с прочно запертой дверью из обломков кирпича и поставил как должно, к лесу задом. Дверь в летнюю кухню они навесили вместе с отцом давно, а краска все еще будто свежая, самое яркое во дворе пятно. В этой кухне он провел не одну счастливую зиму, сидя с паяльником, ручной дрелью и раскатанными консервными банками в тисках. Летом просил отца взять его с собой в ремонтные мастерские, слушал там удалого Перевалова, лежащего за тракторной гусеницей, на которого капало сверху из картера горячее масло, растекавшееся меж кубиков загорелого живота, поминавшего матерей Христа-Спасителя-Бога-Заместителя, конструкторов всех гаек с болтами и председателя.
А еще у тамошних сторожей была игровая приставка, Богдана оставляли с ней наедине ровно настолько, насколько скоро три мужика могут выпить бутылку Nemiroff, включая время на посланника. Потом случилось даже так, что сторожа обновили свой парк на PlayStation, отдав Богдану старую, как они говорили, консоль с Робокопом, Богдан нес ее домой бегом, не дожидаясь отца. Была уже зима, летняя кухня давно остыла, Богдан занес из сарая угасший в прошлом году телевизор "Березка" и затопил печь, чтобы отогреть кинескоп со всей путаницей из проводов, ламп и конденсаторов. Потом целую неделю щелкал переключателями, пытаясь вычислить выпавшее звено, вымел щеткой пыль с пауками, укрепил все винты с шурупами, хорошо усвоил, к каким частям не стоит прикасаться, заменил две лампы от других обреченных доноров у соседей, перепаял три оранжевые детали, похожие на конденсаторы и пациент, наконец, сдался - выкинул в кинескоп полосы с громким шипением. Богдан подключил кабель, вот и сам Робокоп, кривой-косой-черно-белый, но Робокоп! Подкрутив настройки, он часами и субботами просиживал в нетопленной кухне, разогревая ее к ночи березкиными лампами настолько, что сам раздевался до майки, пока мать не загоняла полотенцем домой.
Теперь печки нет, вылетела в окно. И собак не видно. Богдан свистнул, как прежде, по разбойничьи. Из-за остатков стены высунулся бывший еще на прошлой неделе черным нос Семена, вот и он и сам блеснул глазами из под челки и хотел было убежать, но услышав голос, бросился с криком к Богдану.
- Семене! Добрий хлопчик! Не пішов із дому! А де Хасик? Чак?
На вопли Семена прибежал со стороны огорода Хасик и прыгнул безумный в радости на грудь Богдану. Перебивая, оттесняя друг друга, собаки стали рассказывать о вчерашних днях, хвастаться, жаловаться, гордиться. Появился и кот, хромой, подошел не сразу, недоверчиво обнюхал новые богдановы сапоги, зеленые странными пятнами штаны, только потом дался в руки, замурчал. Богдан ощупал его лапы, все были целы. Накормив домочадцев тут же на кирпичах, он собрался нести продукты оставшимся в селе и бензин для генератора, которым качали воду из скважины. Собаки и кот пошли следом, не вполне уверенные, присаживались, бежали снова.
- Ідемо, йдемо, волонтери! - ободрял их Богдан, - поїдемо сьогодні вже до самої Одеси.
Херсон, март 2022