С момента операции прошло четыре соотских года. Магноль передала послание архиваера – Зорак направил Деметру под Ог, чтобы она лучше ознакомилась с тем, что ей предстоит сделать. Отучившись в археологическом центре, девушка отправилась к сохранившемуся храму Древнего под землей – к руинам города Иммимя. Профессор Ном попросил, чтобы Деметра взяла его с собой.
И вот уже путешественники спускались по генерирующемуся тоннелю в недра планеты. Тоннель формировался из лавы, сдавливаемой магнитным полем и быстро остывающей. Магноль, превратившись в диск, несла соотцев на себе. Профессор рассказывал о новом явлении в средствах массовой коммуникации Ог:
– Говорят, что на тебя возложили слишком много. Сообщества не видят в тебе исполнительницу воли Древнего. Ругают, что глупо слабой противостоять доппелям. По мнению большинства, ты значительно хуже, чем любой лейгид, который защищал бы Ог вместо тебя. И это же общество нужно защищать…
Ном ознакомил Деметру с посланиями, оставленными Древним в незапамятные времена. Древний, нарушивший ничто, создал природу – станет ли он отвечать?
– Никто не спускался сюда много лет. В храме Древнего наверняка оставлено что-то важное. Несколько тысячелетий назад после страшного землетрясения весь город провалился. Чем вызвано землетрясение? Войн в те времена не устраивали, да и сейсмические системы работали. Храмовники сказали бы тебе, что Древний разрушил это место.
– Они правы?
– Несомненно. Но поверить Древнему – сразу сдаться ему. А мы, ученые, сдаваться не планируем. Проблема, возможно, в отдаленности – творение разнообразное, существует наследование. Если для твоей матери нет причин не верить Древнему, то для тебя – между тобой и Древним появляется твоя мать. Образуется отдаление. Если отдаление фатально, то зримое возвращается назад – сжатие. Недавно я решал одну задачу с коллегой: вопрос состоял в том, как обратить время вспять. Очевидно, что раз все связано между собой, то и назад, без швов, вернуться нельзя. А если и возможно, то это будет выглядеть, как магнетизм, а не идеальное возвращение с откатом повлиявших событий…
– Почему доппели не сжались, когда появились? – спросила Деметра. – Они, наверное, сильнее всех отдалились от Бога. При этом они обладают властью над жизнью многих созданий вселенной. Почему Древний допустил так?
– Вот тут во мнениях пробел. Во-первых, не все считают, что Древний создал мир. Во-вторых, не забывай, что написано в дошедших до нас книгах – Древний менял из ничего. Вот это «ничего», оказывается, когда в него вмешиваются, начинает давать сдачи. Великое разъединение гордыни позволило появиться похожим на Древнего сущностям. Они были его «маленькими копиями», но с примесью «ничто». Некоторые сущности решили приблизиться к Древнему, другие – отдалились. И считается, что одна из сущностей после рождения стояла посреди выбора, в такой суперпозиции, что время на определение для нее стало бесконечным. Бог давил с одной стороны, ничто – с другой. Для других сущностей время на определение ограничивалось исходной близостью к чему-то. Представь, что ты родилась так, не обязанной никому своим рождением, будто все звезды выстроились в ряд, как мигающий разноцветный мост. Это как получить огромное наследство от родителей, которых никогда не видел. Ты существуешь, и ты не обязана делать выбор – предавать тебе свою планету, или поддержать ее. Древний заметил сущность – он всегда был живым, мог видеть, слышать, ощущать... Так вот, он разглядел сущность и потянул к себе, потому что удивился, что от его начала и конца из середины появилось нечто. Чем ближе сущность становилась к Древнему, тем она сильнее отражала его взгляд. Совершенная ложь – отражение истины. Древний осознал, что сущность не должна быть к нему близко, так как она не родственна ему – она удивляла его особым содержанием пустоты в своей сути. Сущность сместилась в хаосе. Но она могла быть – она стала существом, которое теперь мы зовем Дродамахом.
Магноль сообщила Деметре толчком, что храм близко. Здесь есть полости, не заполненные лавой, достаточно большие – с островками, выступающими из высоких стен. Горн, поглотивший часть руин, тысячи лет остывал, но все еще обжигал. Островки держали на себе обломки колонн и странных арок. Приблизившись к двадцатиметровой арке, Деметра различила подтаявшие барельефы. Не только давление и жар мешали осматриваться, но и контрастные лавовые потоки.
От давления магноль укрывала путников невидимым клошем. Трансформировавшись, механизм лейгидов просверлил стену храма. Чтобы лава не полилась, Деметра скомандовала запаять дыру, после чего магноль стала ходячим фонарем на четырех ножках.
Барьер, защищающий от жары, пропал. Деметра пошла по черным каменным плитам. Квадратные плиты покрывали пол, выглядели очень древними, материал напоминал роговую обманку без примесей, блеска и жизни. Твердые, мертвые, холодные камни, чем-то вызывающие чувство ухода. Тихая полость – пристанище вечности, погребенное заживо, укрытое породой от яростного подземного света и тепла. Прикосновение неведомого, ворошащее чохом бескровный свищ.
Перепад температур чрезвычайно потрясал. Крепкие четыре стены покоились в первозданном виде несколько тысяч лет, полностью заглушая жар. Изнутри камера показалась бы даже естественной, «кубической». Это была полость с морионовыми пилястрами, примыкающими к несущим стенам. Между потолком и полом пятьдесят метров высоты. Удивительно, что после приземления храм уцелел и устоялся почти под идеальным углом.
В одну из стен вмонтировано обсидиановое зеркало формы ромба. Гигантское, оно отражает свет фонаря из своей бренной пучины. Каждый отблеск, попадающий в зеркало, возвращается приглушенным. Теплые лучи магноли поедаются беспринципной бездной.
Профессор проверил свой аппарат и покрутил головой, пытаясь разглядеть орнаменты. Деметра ощущала привкус ржавчины во рту. Ном попросил Деметру подойти к зеркалу.
– Отражение, – прервал тишину ученый, – зеркало, редчайший образец, сохранилось спектрально активным – замечательно!
Очарованный ученый подошел к зеркалу – постучал кулаком, вызвал вибрацию. Создание зеркала проснулось. Ном почувствовал, что кто-то появился за ним. Обернулся – никого. Но вот уже что-то было перед самым носом профессора, а он все продолжал смотреть в сторону. Свет фонаря, моргая, начал гаснуть. Деметра приказала магноли повысить яркость. Комната залилась слепящим светом.
Показалась длинная нога из темного газа, текущая по воздуху сверху вниз; вздувшиеся, заостренные плечи... Внизу, от тощей ноги, во все стороны распространился черный дым. Ном понял – существо похоже на миниатюрного Мечтателя Времени. Оно приблизилось к магноли – фонарь резко разделился на тысячи искр, преобразовавшись в карту со скоплениями галактик.
Карта, явившаяся Деметре, указывала в одно единственное место. Где-то там, в бесконечном творении, исковерканном гравитациями, в горах ледяной планеты странствует Мечтатель Времени.
Дальнейший путь Деметре уготовано проложить в одиночестве. Профессор упомянул, что один из лейгидов сейчас ждет в столице.
На поверхности магноль свернулась. Путники залезли в корабль Нома и полетели в город. По пути им повстречался лесоруб – он уведомил о приближающейся буре, посоветовал не медлить. Лесорубы занимаются обработкой древесной коры специальной кислотой. Они зарываются под землю и проводят странные операции с корнями. Эти существа отличаются от обычных соотцев наличием псевдоклешней и видоизмененными ногами, предназначенными для закапывания. Давно, почти миллион лет назад, многочисленная группа южных соотов-предков приобрела существенные отличия.
По прибытию в город погода ухудшилась, но даже так жители не отказались от повода столпиться на центральных улицах – из кабинки Деметра увидела сотни соотцев. Жители проводили «предсмертное» собрание. Сыро, хотя не слишком холодно; мрачно из-за туч, но не как ночью. Захотелось бы спросить, кто, имея голову, стал бы собираться под моросящим дождем? Старики и старухи – сверху они выглядели, как толпы свинцовых пешек, сгорбившихся и хмурых, застывших с тупыми взглядами. Давящий гул сопутствовал некой «сырой» теплоте, вызывающей помутнение рассудка, заставляющей вспомнить что-то из далекого детства, когда природа начинала привязывать намеки на рок судьбы домашними, но колкими спицами.
Это внешнится томным мечтанием застенчивой темноты: смерть, настоящие изменения, всегда несет с собой разносортные эмоции, из фигурки человечка делая декорацию нелепо распавшейся мозаики, которую малышка так и не успела оклеить сзади. Предсмертные перемены постоянны, сопровождаются застыванием и приятным, а подчас и не очень, открытием мофетты всасывающими, колоссальными мехами, парующими, как котлы на кухне молочной столовой.
В своей прихожей Ном предложил Деметре взглянуть на хранилище с ампулами и компасами, а во второй комнате познакомил с различными устройствами, добытыми хитростью на аукционах. Профессор жил глубоко, на самом нижнем этаже. Правительство выделило ученому просторное помещение, с выходом к заброшенному метро через подвал. Корабль Ном пришвартовывал наверху – всякий прохожий узнавал, «чьё». Так-то, в целом, Умбра был знаменитым ученым на своем материке, но до планетарной узнаваемости не дотягивал, в чем таились плюсы – сильно его не доставали, да и он не просился доставаться.
– Думаю, путешествовать по вселенной интересно и смертельно опасно. Но тактике лейгиды обучат. Я стала лучше понимать, почему доппели хотят уничтожить всех, – утвердительно сказала Деметра. – Они для чего-то хотят выгнать всех из этого мира. Вот какова у них цель! Но для чего?
– Выгнать? – озадачился Ном. – Надеюсь, они хотя бы потормошат Древнего.
– Не пренебрежительно ли вы отзываетесь о нем?
– Почему? Очень даже пренебрежительно. – Ном начал готовить еду, вывалил замерзшие лепешки в печь. – Вопрос всегда в том, отчаялся ли я свое нерадение «наружить», или нет.
Ном надломил зубьями ледяную котлетку, сказал «сыроватые еще», закинул обратно в печь и включил «антигравитацию». Настоящей гравитации устройство не трогало, просто немного притягивало все железо к потолку, благодаря чему Ном расслаблялся после поездок. Как отдых человека в мягком кресле возле камина с природными поленьями, зависание между полом и потолком обращалось в едва заметную улыбку профессора, пусть он и всего раз сидел в кресле – в музее цивилизации людей.
По пути домой Деметру атаковала банда хулиганов. Они зашвыряли ее комками тяжелой пасты. Сразу не удалось понять, что вообще происходит. Но потом прояснилось. После профессора Деметра стала беспечной и мягкой, позабыла слова о противниках, ведь Ном рассказал о настроениях соотцев слишком деликатно. Нападающие побуждения аргументировали так: «Прочь с Ог’Соот»! В итоге, домой Деметра вернулась злая и в пасте. Ей не хотелось даже искать того, кто бросавших нанял, усталость просила ее уснуть. Соотское солнце, Хыиге, закатилось за горизонт.
Когда Ном познакомился с Деметрой и открыл исследования, он уведомил правительство, а оно, в свою очередь, донесло весть до лейгидов, заставило самого Зорака прибыть. Лейгиды могли проигнорировать Деметру, могли защитить Ог собственноручно. Чем продиктованы их желания? Зачем они вверили маленькой девочке решать судьбу целой цивилизации? Деметре все же дорога жизнь – не хотелось бы погубить себя, бестолково высунуться в космос – следует морально подготовиться. Надо учитывать появление призрака в храме. Деметра расспрашивала Нома после поднятия на поверхность, но оказалось, он мало что знает о Мечтателях.
Кое-что Деметре уже открылось в обращении с живым инструментом лейгидов – она научилась формировать понятные для магноли образы. Механизм изучил данные о Мечтателях. Теперь бы проверить письма соотцев – целая куча! Гневные пожелания и упреки, жалобы от мутантов, пострадавших от куполов-родоносцев. Хватило двух минут, чтоб Деметра схватила тяжелые сетевые жилы, натянула их, пытаясь изобразить нечто балетное – арабеск в четвертой стадии. Тугие органические провода не выдержали, закипели и лопнули, сверзились с пузырями.
На поверхности возникала фигура Деметры: жилистая нога в замедленном времени побеждала очередную ступень.
Деметра вышла в темно-серой мантии. Магноль превратилась в конусовидный звездолет. Скоро он отправится в небо, к первой станции соотов, расположенной на краю звездной системы Хыиге – там Деметра в последний раз встретит собратьев перед долгим путешествием.
Каждая новая форма бесконечной души вдохновляет и уравновешивает, успокаивает. Показывает, что великое не творится мгновенно, а растет, как стебелек. Припав к стебельку на семь дней, можно почувствовать медленный рост настолько необходимым, что невольно становятся значимыми слова философов. Дребезжащие существа вокруг воспринимаются неблагоразумными и глуповатыми, а тихие, неторопливые старики, захватывают гипнотической походкой. И даже если не моргающие глаза превратились в стекло за неделю, таращась на бешеный прорыв растения через почву, мы продолжаем возносить в сознании чуткость природы – она согласна пойти на любые уступки, простить любые извращения над собой. От фонарей поверхность Земли стала чудной, но задышала неправильно. На Ог же соотцы не ставили фонарей в парках, городах – природа оставалась древней, носящей прежний, совершенный вид. Соотцы не позволили технологиям командовать, увидели, что технологии – очередное препятствие.
Оставленное движение фрактала – продевающее твердь призрачное сукно, погибающее в когерентной лапидарности. Застывшая брешь вопреки мировой линии. Развернувшаяся вполоборота к объявшим внутренностям поперечная волна – это ли дестигматизация антипатии к релятивизму? Упитанность сувенира познания прогрессирует в коммуникации, непогрешимый нарратив невольно обличает томные сублиматы творения. Квантовая яма соприкосновений. Ретропричинность дребезжит обратной «матрицей», выбрасывающей сообщения тысяч пуговичек «это не так»! Крошечная деталь, выпадая из механизма, проделывая особые ритуалы, вторит геометрии единичного случая. Новый, непостижимый закон природы, пугающий непредсказуемостью. Внутренний опыт требует изъять паралогизмы универсума. Легкие ангелы не имеют большей возможности, чем носиться над водой, брызгами создавая крохотные волны, обозначая символы растянутого послания, нечитаемого истиной; трансляции пространства, преодолевшие ритуал ради ледяной линзы. Это, как отправить тот радиосигнал в космос, поддерживаемый неуважением в виде буквы «М» (с дополнительным куполом) и прочей напрасностью. Послание нежности. Кто знает, какие силы подчинят вереницу снова, заставят колебаться и исполнять хвалебные песнопения?
Окончательное развитие исключает движение. Существование упорства показывает: если есть начало – должен быть конец. Что подойдет к концу, то неизменно согласуется и утрамбуется. Начало – живое, подобно огненной точке, способно к пониманию, к умению следить и распределять. Начало возникает там, откуда можно смотреть. Если начало близко к концу – оно лживо. Так выявляется присутствие двух начал. Робкие радости увядающего прошлого пропадают под черным дождем, тогда как видение неизменно. Маслянистые капли растекаются по устьям, сотворенным впаянной в неминуемость галькой.
Теперь у тростинки видно не начало и конец, а два конца. Настолько простое заключение дает возможность понять невероятное: всякое начало может быть и началом и концом, то есть, имеет в себе некоторое противоречие, свободу выбора. Такого противоречия нет у того, что началом быть не может – у конца, материальности, повторяемости. Умение начала быть концом заметно через аналогию: положительный и отрицательный заряд в физике, способность человека к творчеству, магнетизм глагола к существительному, необходимость знака «+» в цифрах. Все это – желание начала иметь свои концы. Почему именно желание? Потому, что раз начало противоречиво само по себе и является двигателем, то оно же по противоречивости роднится с понятиями «бесконечность», «неоднородность», «душа», «действие».
Конусовидный звездолет собрался взлетать, магноль передала Деметре данные о траектории полета, остановила в кабине каждый атом. Это не заморозка, а полная остановка за счет силы темных волн, видимых невооруженным глазом, похожих на струи горячего воздуха с почерневшей кромкой – стеклянная игрушка в форме закрученной сосульки с копотью от расплавленной пластмассы. Начиная от макушки, волновая спираль обвила конус, вгрызлась в землю, потащила корабль в недра – то крот-чудовище отправил рагу первобытным гномам. Над кончиком появилась корона чистого света. Низкий, дребезжащий гул и свечение, колеблющееся через хвосты черного дыма, не поднимающегося к небесам, содрогающегося со слепящими искрами, сопутствовали попыткам магноли вновь изучить строение Деметры.
Разбирательство с артефактами продолжалась около двадцати минут. Вдобавок магноль поменяла состояние воздуха вокруг конуса, отделив одни газы от других – возможно, механизм закачал необходимые для реакций элементы, провел ряд экспериментов. После поправок корабль собрался взлетать. Ранее расплывшийся туман всосался в поры; поверхность потемнела, скрыв застывшее тело соотки. Со звонким хлопком конус вылетел в ночную пустоту, миновал нижние слои атмосферы – не сбавляя темп, по дуге, устремился к лучам утренней звезды. К огромному кристаллу-дворцу, видному из космоса, пробивающему облака основанием.
Красный рассвет отразился на поверхности звездолета, охватил фронтом озера и реки, породил тени туч и строений, задав детский вопрос губительной пустоте подобно испуганному диггеру. Когда пустота спускается, в ней нет ничего – ни тени духа, ни милосердия природы. Вражья рука показалась бы дружеской в тихой бездне, затягивающей даже сокрытые, тихие мечты. Верный пограничник, ищущий нарушителя извне, страдающий из-за обвинений в безжизненном виде, пытается предупредить о пустоте, в которой находятся иные – отражения. Послания их нечитаемые, никогда не будут поняты. Исключением является Фобо, вытянутый Дродой благодаря остаткам «вытягивающей» силы. Желающие познать нечитаемую пустоту становятся безумцами, слепыми к истине живых.
Конус приземлился в полдень у подножия правительственного дворца, необъятного, сверкающего под лучами Хыиге. Магноль разморозила Деметру. Девушка час отходила от прежнего состояния. Как настроить процессор, чтоб не просыпаться со студеным телом? Похоже, мудрый пришелец знает ответ.
За ворота вышел странноватый лейгид с какой-то белой тряпкой на голове, проткнутый насквозь в области груди длинной спицей, торчащей спереди и сзади. Когда он подошел, стало виднее: длинное тело, разрисованное в звезды и галактики; руки с серьгами. Советники правительственного дворца сказали, что спутником Деметры будет этот лейгид – Люно.
Люно попросил Деметру показать «зубы» – перед путешествием необходимо привести здоровье в порядок. Зубы, точнее, острые выросты во рту, как у кожистой черепахи, причислили бы соотцев к рептилиям, если бы их кожу не покрывала слизь амфибий. Кроме всего прочего, у женщин: чешуйки на голове и внизу спины; груди – раскрывающиеся, как бутон цветка, захватывающие «лепестками» голову ребенка – эти и другие отличия сбивают с толку, переворачивают понимание о группах животных, определенных человеческой наукой. Не млекопитающие, не рептилии. Имеют загадочное строение скелета.
У Деметры выявилось два проблемных зуба. Люно предложил их выдернуть. Чему быть, того не миновать. Девушка встала на колени, лейгид бережно ощупал челюсть, замер – нашел удобное положение, чтобы не тянуть выросты, ловко дернуть.
Деметра легла комочком у ступеней, сжалась. Люно сочувствовал незаметно. Лейгид потрогал свой шрам со спицей. Он вставил спицу после того, как его пробил космический камень. После маленького снаряда Люно долго восстанавливался в Аубетраттуреме. Космическое пространство непредсказуемо.
И вот появился стержень из особого материала – инструмент баланса. Каким-то образом он со смещенным центром тяжести должен спасти Люно от смерти, если к нему что-то приблизится на большой скорости. От множества летящих снарядов инструмент вряд ли убережет. Тем не менее, стоит протестировать. Почему лейгиды не сделают костюм, который защитит от всего? Доппель, например, может убить Люно – стержень не универсален. Так-то все лейгиды носят костюмы – «умные» волокна. Они не спасут от снаряда на сверхсветовой скорости, но уберегут от множества опасностей. Некоторые лейгиды защищены лучше своих собратьев: архиваеры, гацабхомы Ноэ и Мю, ставшие ваерами представители дружественных цивилизаций. Эксперименты на Аубетраттуреме все еще ведутся – создаются магноли, реконструируется Небесное оружие архиан. Проще говоря, если кому-нибудь из лейгидов страшно за свою жизнь, архваер позволит носить броню ваера постоянно.
Люно осмотрел девочку, спросил, как на нее повлияла дегенерация. Деметра рассказала о наблюдениях ученых.
«Они не смогли вырезать мою душу».
«Ты сомневаешься»? – бережно спросил Люно в ответ.
«Наверно, это от незнания», – попыталась оправдаться Деметра.
«Естество ко всем придет».
Люно и Деметра решили покинуть Ог’Соот вечером. А пока они прогуляются по парку, находящемуся рядом с дворцом.
Развесистые парковые деревья, путано пробившиеся отовсюду, вызовут незнакомые чувства. Толстые ветви исполинов усеяны ямками с крупными плодами – черными ягодами, блестящими от растительного масла. Дутые плоды шлепнутся у молодых растений, изгваздают опрятных недотрог. Вначале покажется родной, мягкой здешняя почва, однако пристальный взгляд на кроны с каждой минутой все сильнее будет коверкать выражение лица – с каждым ударом стопы все ближе к душе чувство неестественного. Уязвимость перед иной чистотой потребует высокой концентрации, при неимении чего споют предсмертную мелодию лопающиеся кусочки мировоззрения.
Пунцовые травинки неловко толкаются по просьбе ласкового ветра, направляющего аромат первородной суеты. Его создают дымящиеся пестики странных цветков. Мармеладные выросты, эдакие грибы, вздуваются подобно горловому мешочку лягушки. Обособленные растения с длинным стеблем хвастаются соцветиями, богатыми на побеги, вырабатывающими воздушную вату.
Стебли нагнулись из-за пуха – собираются сломаться. Переплетенные нити – тончайшие, как волоски пылевого клеща, вознесутся белоснежной круговертью, хлынут в беспристрастную высь.
Люно с Деметрой гуляли по парку до вечера. Пора отправляться в путь. Но на чем и куда? Люно поднял магноль. Покрутив в руках, он настроил ее, чтоб превратилась в сплайтр. Такого от магноли Деметра не ожидала. Девушка не видела космоса в замороженном состоянии.
«Покажу тебе станцию. Остановимся там»?
Люно говорил о станции соотцев, выстроенной на комете, парящей у края звездной системы Хыиге. Он уже заглядывал туда – место ему понравилось. Пусть и Деметра увидит.
Хмурые деревья озарились, травинки побелели. Гуляющие в парке сооты следили за поднимающимся серебристым шаром. Космический корабль уходил в темно-синюю фантазию, вверх, под грозный купол ограниченной вечностью небесной хляби, низвергающейся на тусклую перцепцию.
Из-за резкого взлета Деметре стало нехорошо. Похоже, магноль не обеспечивает полной защиты от физических явлений – навалились перегрузки.
Люно поднял Деметру – она пришла в себя. Теперь в космическом корабле везде торчат кристаллы, как у жеоды – они выросли, чтобы защищать от радиации и выполнять другие полезные функции.
Закрывая черные глаза с радужкой-паутинкой, выражающей задумчивость в добром ключе, Деметра произнесла что-то по-соотски и уснула на неудобной ежистой поверхности.
Магноль не что иное, как полушарие Ноэ – оттого она так жива, даже вольна сама принимать решения. Когда-нибудь Ноэ воссоединится с магнолью, узнает много удивительного, познакомится со всем путешествием одаренной соотской девушки. Люно решил проверить способности магноли, приказал создать светящийся шар и металлический многогранник. Продолжая экспериментировать, Люно заметил ошибки в расчетах, проверил память механизма. Оказалось, Деметра не умеет грамотно давать указания – ее нужно потренировать.
Сплайтр с Люно и Деметрой сел на почти лунную поверхность, состоящую из темно-серой пыли и камней – Хыиге освещает это место совсем слабо. Станция соотцев, расположенная на астероиде, получается из домиков и башенок. Башенка: внизу – темный матовый барабан шириной семь метров, высотой – два; на барабане металлический бочонок. Конструкцию дополняет трубка, из которой торчат, как пальмовые ветви, тонкие прутики. У некоторых башен прутики завитые. Домики отличаются по размеру, но все округлой формы. Протяженность поселения – пятьсот метров. Здания не связаны коридором на поверхности – вероятно, он проходит под ними.
«К чему такая скрытность?» – подумал Люно.
Деметру пробрало. Холодно и темно. Очнулась она, по всей видимости, под домиком. Рядом пролетают шары красно-розовой плазмы. Деметра собралась схватить шар, но отдернулась. Оказывается, это шаровые молнии, которые ветер тащит из одной трубы в другую. Шар монотонной плазмы, не меняет формы. Движется безынициативно, зависит от воздушного потока. Не издает звука. Розового цвета пузырь, миниатюрное солнце во время заката.
Труба с дырками прогоняет шары через себя, некоторые вылетают и всасываются обратно. Чувствуется уют под низким куполом с желтыми прожилками, едва мерцающими. Это не лампы, а светящееся вещество. Потрогав прожилки, Деметра ощутила приятную теплоту, но промороженный пол со стальными плитами уже не даст спокойно досмотреть сон. Плиты покрывает лед, утолщенный возле стены. Кто так неосторожно относится к посетителям?
Впоследствии выяснилось, что камера с ледяным полом – это безопасная комната отдыха! Выбравшись, Деметра пошла по темному коридору.
Коридор по мере продвижения девушки менял угол наклона. Деметра остановилась, почувствовав неладное. Магноль сообщила, что впереди находится полость. Девушка ускорилась, через какое-то время заскользила вниз. Кто-то другой подождал бы Люно, или соотцев.
Прилично разогнавшись, Деметра вылетела в странную пещеру, соприкоснулась с эластичной пленкой, которая ее отпружинила и поставила на ноги. Пленка будто устроена так, чтоб любого ставить. Осмотревшись, девушка увидела много светящихся разными цветами кристаллов на искусственных сталагнатах – толстых столбах из густой, затвердевшей, темно-коричневой смолы. Стен не видно – сплошь и рядом аляповатые колонны с выпуклостями. Под мрачным потолком растекается призрачная дымка неизвестного вещества. Приглушенное свечение просило быть настороже. Поверхность пещеры с красноватым песком и небольшими камешками довершала экзотический лад.
У одной из колонн валяется трубка. Используя ее, Деметра прислушалась к низкочастотному гулу, доносящемуся снизу. На трубке вырезаны соотские орнаменты, узнаваемый символ одного из городов. Наслушавшись, Деметра положила инструмент, продолжила путь.
Перед исследовательницей показались разноцветные стены. Ее внимание привлекла миниатюрная арка из кристаллов. За прорезью идет тропинка с низким потолком и близкими друг к другу стеночками. Протиснувшись через вентиляцию, Деметра очутилась в комнате с высокими сосудами.
Четырехметровые сосуды соединены проводами из черных позвонков. На белом потолке начинается вертикальная шахта радиусом метр – в ней пучок хребтов пропадает. Деметра взялась за позвонки, потянула их на себя – она знает, что это безопасно. Подобные провода встречались на Ог – они переносят плазму. Соотка пролезла метров на восемь вверх. Тоннель сузился, пришлось съехать. Минут через десять игры закончились. Стена комнаты растеклась. Люно сказал Деметре идти с ним к лабораториям.
Деметра и Люно вошли в комнату старейшего соотца, организатора экспедиции – Хофатра Чоча. Более пятисот лет назад исследователь и ученый организовал масштабное путешествие с позволения планетарного управления Ог. Чоч получил ресурсы для установки станции на краю звездной системы. Еще до полета Хофатр был стар, сейчас же он был живой мумией. Он все время сидел в позе на специальном уступе. Скоро ему исполнится три тысячи семьсот семьдесят лет. Люно во много раз старше Чоча, но выглядит молодо – на его коже нет струпьев и морщин, она не смята, не почернела, всего-то разрисована. Люно шутливо обратился к Хофатру:
«Как твое здоровье, дитя?»
Хофатр промычал, попытался привести голосовые связки в движение, кашлянул. Черные слюни попали Деметре на грудь – девушка отскочила, пытаясь смахнуть нечисть. От напряжения грудные лепестки приоткрылись. Эксцесс. Полуслепой прадед Чоч выдавил вопрос в блеклость:
– Где она?
«Перед тобой». – Люно указал на Деметру.
Хофатр взволновался, заерзал едва заметно, пытаясь различить девушку; он приготовился сказать прощальную речь глазами:
«Деметра, ты уходишь далеко. Не увидишь нас, может. Я обязан дать тебе напутствие и переубедить. До меня дошла весть, что жители планеты злятся на тебя по каким-то причинам. Но прошу, не обижайся на них. Когда ты вернешься, то уже будешь подготовлена к дозору за Ог'Соот. У тебя будут большие силы. Ты заменишь нашего планетарного воина, или приведешь нас к гибели?..»
– Спокойно, – ответила Деметра. – Я не буду никому мстить. Не беспокойтесь о планете. Если не я, то кто-то другой точно защитит ее.
Глаза Чоча увеличились:
«Так ты просто уйдешь»?
«Все», – оборвал диалог Люно, наблюдавший за зрачками соотца. – «Не стоит давить. Она всех защитит, и твоих детей».
Когда Люно и Деметра ушли от Чоча, Люно объяснил:
«У этого исследователя много детей на Ог».
Люно попросил задержать дыхание. Произошли странные вещи. Чувствовалось, как ветер бил в лицо, слышалось издали журчание и скрежет. Люно обратился к любопытной:
«Если я попрошу сказать мне, что ты услышала, ты отчитаешься, всего-то. Но если ты нарисуешь мне ветер – у тебя получится лучше... Чем больше ты будешь трудиться передать правдиво, что ты почувствовала, тем четче ты поймешь, как дух движется.
– Но я могу вечно пытаться, и чувство не передам, – пожаловалась Деметра.
«Вечность слишком быстро расширяет границы. И там и тут. Не любит остановку. Когда дух приходит – некуда деться. Можем очутиться рядом. Дух над всем. Когда-нибудь ты встретишься с существом, полностью состоящим из духа».
– Я видела! – сказала Деметра резко. – Под землей Ог’Соот…
Люно вспомнил:
«Похоже, ты виделась со следом Мечтателей Времени, которых еще зовут Темными Иеговами. Вот для чего Зорак отправлял тебя».
– Кто это такие? – спросила девушка.
«Мысли Древнего. Живые сущности. Как огненные существа, но темные. Мечтатели Времени – языки пламени, а само пламя – мысли».
– Где их найти?
«Они приходят из темных звезд (черных дыр)».
Деметра развернула Магноль, показала данные. По грядкам на поверхности механизма Люно перевел шифр таинственной сущности. Лейгид составил карту и указал точное место.
«Это далеко», – изумился Люно. – «Место находится в той части вселенной, куда лейгиды никогда не летали. За вереницей пузырей (супервойдов) Благодарности. Придется поискать в записях архиан какие-либо знания про те места. Тебе нужно будет посетить хранилище знаний – Бетратнод. Там библиотеки, склады табличек, сферы памяти. Бетратнод находится на обитаемой планете онохом. Ничего, кроме знаний».
Длинный коридор привел к теплицам. Комнаты с растениями небольшие, вместо ламп на потолке по рельсам ездят стеклянные панцири карминового цвета. Это излучатели, заменяющие свет и воду. Растения завезены с Ог'Соот. Вьющиеся ветви растут из стен, из больших чанов на полу, вместо земли благодатью служит некое желе. Пузырьки воздуха застыли в нем, но не мешают разглядывать корни. Некоторые чаны и полости в стенах пустуют.
Деметра рассматривала листья, когда какой-то работник станции затащил в комнату длинную вазу с крышкой. Рукой он достал из вазы густой гель, растер пустую конусовидную ямку. Скоро она заполнилась. Соотец снял со спины плитку и начал шпаклевать. Затем он придавил к плитке два минеральных кубика. Закипела химическая реакция. Горячим фронтом инструмента соотец обжег гель по краям ямки – ослабил текучесть желе. В центр ямки он просунул семена, замазал их, обжег поверхность. Через несколько дней ветви прорвутся наружу. Соотец занимался посадкой растения почти полчаса, за это время Деметра успела налюбоваться теплицами.
Деметра предложила Люно пойти в столовую. Там она хотела (вдруг последний раз) наесться домашней пищи. Люно отменил поход, предложил успокоиться перед дорогой, но Деметра отказалась спать в мерзлоте. Последующие два часа Люно налаживал свой сплайтр, заранее оставленный на станции.
Перед полетом Деметра отдыхала в коридоре у стены. Садясь в сплайтр, соотка посмотрела на Хыиге и вздохнула. Теперь звезда намного дальше. Скоро ее и вовсе не будет видно. Непривычно далеко – это чувство, когда в отдалении все еще кажется, что ты дома. Главное, чтобы оно не пропало.
Люно показал, каким образом работает сплайтр – лейгид стал в какую-то правильную позу. Откуда-то раздался гул. Космический корабль медленно поднялся над песком; потолок распахнулся. По вертикальному тоннелю сплайтр вылетел. Люно переступил с ноги на ногу – сплайтр мгновенно перевернулся вверх тормашками, но Деметра не почувствовала этого – только увидела перемены за мягким стеклом. Теперь сплайтр полетел как бы вниз, набирая скорость. Обычно взлет молниеносный, но обновленные модели так не делают – они тихонько поднимаются и затем уже ускоряются, на безопасном расстоянии.
Деметра уснула. Люно смотрел на отдаляющуюся Хыиге. Вскоре корабль полетел на сверхсветовой скорости. Лейгид запустил проекцию вселенной, рассчитал маршрут к Аубетраттурему. Как мала вселенная!
Люно осмотрителен – его беспокоит, что аппарат Ноэ долго адаптируется к сложным командам девушки. Магноли – механизмы гацабхомов Ноэ и Мю. Эти высшие ваеры провели сотни сражений с доппелями и другими нарушителями закона архиан. Они противостояли целым враждебным цивилизациям.
Для Деметры магноль способна превратиться в космический костюм. Крохотные заводики могут сгенерировать защитный слой из мюрбида – самого прочного материала, плавящегося только при нескольких миллионах градусов. Он выглядит как абсолютно черный материал, поглощающий свет.
Три – два вращающихся кварка в «бульоне атома» могут формировать барионы и мезоны. Кварки не существуют долго, когда распадаются. Например, при ядерном взрыве кварки освобождаются и набирают большие скорости. Мюрбид – это такое состояние кварков, когда они не утрачивают способность закручиваться, даже покинув глюонную тюрьму. Они закручиваются так, что создают твердое полотно со странными физическими свойствами. Повороты узлов – это тоже кварки, но в ином состоянии – они более инертны, чем растекающиеся по пространству. Здесь можно провести параллель с устройством муравейника, когда обычные муравьи-рабочие движутся как ошпаренные, а солдаты их контролируют. В нормуле кварк зовется «обрядом блика, желанного перед уплотнением за растяжением параном». Сам «блик» – это обобщение моментов вращения кварков и смены циклов. В нормуле есть достаточно понятные объяснения, но все равно выглядят они экзистенциальными парадоксами, рядом с которыми кот Шредингера становится в позу литературного выражения.
Так вот, мюрбид, созданный доппелями и изученный лейгидами, в обычных условиях долго существовать не может. Кваркам в сложном цикле с множеством поворотов требуется постоянный импульс, энергия. Да, повороты плавные, трения почти нет – скорость и масса преобразуются в твердейший во вселенной материал. Но существует пластина из мюрбида до тех пор, пока в нее подают энергию. Чем больше импульс, тем крепче материал, но не всегда. Возникает вопрос: сколько энергии нужно подать в мюрбид, чтоб он не выдержал и взорвался? Тут на помощь приходит логика, уточняя, что мюрбид – это, скорее, состояние энергии, а не материи. Если оборвать поступление импульса – мюрбид мгновенно исчезнет. Энергия сама устраивается в такое положение, при котором обретает черты системы, порядок. Есть специальные магнитные фильтры, чтобы создавать разные виды мюрбида. От типа «плетения» зависит плотность. Например, если магноль начнет вырабатывать плюмень – самый хрупкий мюрбид, понадобится относительно мало энергии. Если подать много энергии – плюмень взорвется. Этот материал выдерживает сверхвысокие температуры, но взрывается от удара железным шаром весом 10 кг на скорости 148062 км/ч. Обычный мюрбид, «мифический», уже так просто не сломать – в него можно подать больше энергии. Но и он взрывается при слишком высоких нагрузках. Есть еще уогегд – загадочный мюрбид Истмаха, который лейгидам пока не удалось полностью изучить. Уогегд может гнуться, растягиваться как резина, не утрачивая при этом отталкивающих свойств. Возможно, существуют другие виды, но о них лейгиды не знают.
Деметра проснулась и увидела, как Люно превратил магноль в черный столб. Из столба вытягиваются металлические ветки и крючки.
Люно дал команду магноли – она поменяла форму, стала белым костюмом. Деметра намешала из пластилина, выделенного магнолью, желаемый цвет. Люно предложил плавные линии, а Деметра настояла на острых ромбах. Она вспомнила некоторые дизайнерские решения, полюбившиеся на Ог'Соот. В итоге, получился темно-красный костюм с небрежным решетчатым узором.
Продолжение: http://proza.ru/2022/05/17/1144