Позвольте, господа, товарищи, да и просто граждане высказать мне здесь несколько мыслей о высоком в жизни людских сообществ. В своих размышлениях я позволил себе несколько абстрагироваться от реалий, поскольку информация о них, та, которой я имел возможность воспользоваться, в действительности досадно противоречива и, подозреваю, намеренно искажена самим её источником. Поэтому применение обнаруженных здесь аналогий к какому-либо персонажу или группе таких - оставляю на ваше усмотрение.
1. Народ и Власть.
Что может быть выше этой связки в системе категорий духовности, изобретённых человечеством за тысячелетия своего развития от первородной дикости до сегодняшнего уровня своих совершенств, действующих во всём многообразии наших практик? Даже Любовь и Вера здесь уступают свои жизненные, или, формализовано выражаясь, экзистенциальные позиции и занимают низменное место в нише интимных отношений человека с другим ли человеком, или же сущностью более возвышенной, вплоть до трансцендентной.
Народ – это ведь не просто совокупность отдельных представителей вида человека разумного. Это система сосуществования носителей особенностей каждого в конкретной общности, значимость которой не просто умозрительно наделяется некими принципиально важными свойствами, а которые действуют как результирующая всех устремлений каждого во всём многообразии элементарных его корыстных побуждений.
Результат этот обычно предстаёт таким, что ошеломляет всякого своим несоответствием личному представлению о желаемом.
Природа вида человеческого такова что, его поведенческие инстинкты свободы воли находятся в постоянном борении с социальным инстинктом общности. Значимость соотношений этих двух противоположностей в каждом из нас и определяет наш истинный личностный статус.
Казалось бы, эта множественность мнений, мотивированных ими действий и есть основная сложность создания гармоничного сообщества народа, и поиск компромисса – то главное на что следует направить общественные устремления. Но последовательное решение задачи с таким множеством переменных представляется практически едва ли ни невозможной. Соблазн же поиска лёгких путей обращает внимание людей, озабоченных своими жизненными перспективами, к желательности проявления некоей силы, которая способна увлечь за собой как можно большее число сторонников.
Так над миром реальности всплывает такая виртуальная сущность как Власть. Народ в расчёте на достижения порядка в хаосе личных интересов каждого делегирует ей силу принуждения.
Однако же, всякий соблазн патернализма - как системы отношений, при которой Власть обеспечивают базовые потребности граждан, а граждане в обмен на это позволяют властям диктовать модели своего поведения - должен же иметь разумные пределы, хотя бы из соображения элементарной безопасности. В этих-то границах и существует некая странность, когда одно и тоже явление представляется прямо противоположным по значению.
Многое уже входит в группу таких инверсивных понятий: разведчик-шпион, поход-набег, революционер -террорист, патриот-нацист. На удивление много стало обращаться в народе подобных определений
Но особенно часто теперь стало использоваться определение такого общественного явления как духовная общность, основанная на единстве принципов существования, абсолютным носителем которых становится выдающийся непогрешимый лидер. Всякое критическое отношение к нему, проявлениям его воли, воспринимается как покушение на сами жизненные основы общности. Любой инакомыслящий здесь воспринимается как враг общества и подлежит нейтрализации ничем не ограниченными средствами.
Применимо к собственной стране, такое состояние определяется как народное единство, а даже признаки такого же в стране другой - с поразительной лёгкостью называется фашизмом.
Такая инверсия понятий, когда значительная часть общества в качестве средства нейтрализации инакомыслия одобряет всякое применение вооружённого насилия, иногда разрывает и последние тормозящие соображения Власти.
Это становится тем более легко возможным, когда множество представителей учёного и откровенно пропагандистского сообщества, явно или тщательно завуалированно зависящих от благосклонности Власти, своими изощренными определениями размывают предельно ясно выражаемую сущность такого некритического единства. Предоставляя простор для разгула самых низменных общественных инстинктов.
Существует множество мотивов вхождения во власть. И можно без конца наслаждаться просто перебиранием их вариантов.
Но возьмём самый же приятный из них в рамках той страны, где
На море-океане, на острове Буяне
Стоит бел-горюч камень
На камне – храм,
В храме – ангел.
Скажет он слово –
Забьют из камня
Ручьи бегучие, ключи кипучие.
В надежде что такой лечебный заговор и сам-то по себе таинственно кого-то укрепит в духе, а кого-то да исцелит.
Ну так продолжим же.
Предположим что человек входит во власть из побуждения сделать доброе дело улучшения жизни народа. Самое лучшее из того что он мог бы совершить – это ничего не делать а, сохранив, естественно сложившийся тренд развития, благостно отсидеть свой срок и выйти на свободу с чистой совестью.
А ведь хочется же свершений, соответствующих своему месту в иерархии общества. Но предметное знакомство новичка с действительным положением дел в стране, наложенное на предшествующий собственный жизненный опыт, приводит его в состояние шока. И тут, в силу особенностей административной деятельности, на первый план его проблем выходят интриги государственного аппарата с самого низа до ближайшего его окружения. Делай, не делай добро, но только если не обуздаешь эту махину – результаты не замедлят явиться в образе проблем, неразрешимых в рамках демократической парадигмы.
Возникает нравственный выбор: куда более всего направить свой потенциал - или на обуздание аппарата управления – или же посвятить нуждам народ.
Аппарат – вот он – и денно и нощно нависает над тобой.
А народ – уж он-то где?
Знакомиться со страной, да не просто способом представившейся возможности комфортно побывать где только пожелаешь, но и проверить при этом своё понимание интересов народа, и уж в результате полученного знания определить в каком же направлении нужно взнуздать властные институции, в том числе и те, что призваны держать народ в управляемом состоянии.
И вот жителям той страны суждено было видеть, как неофит сначала ездит по стране, заглядывает туда и сюда, так что даже и самые неоднозначные нравственные авторитеты общества ему интересны.
Но сила объективных обстоятельств такова, что он не может заглянуть во все тёмные закоулки, где скрывается обыватель, а напротив, перед ликом его выстраиваются разного рода конформисты. И постепенно за десятилетия Правитель погружается в елей хорошо разыгранного корыстного обожания.
Вначале ещё можно случайным эпизодом уловить с какой гадливостью отдёргивает он свою руку от попытки даже священника высокой иерархии поцеловать её с низким поклоном государю.
Да что там иерарх (а ведь и простой-же поп есть драйвер воли Всеблагого человеколюбче, и чьё пасторское служение и божественное послушание состоит именно в защите даже сирых да убогих от деяний властных сил, опутанных не благими аппаратными интересами). Но не сирые и даже не убогие, а и сам великий народ что-то подозрительно быстро обнаружил свою подверженность к низкопоклонству.
А, между тем, это низкопоклонство уже приобретает и такие благообразные формы, как вроде бы врождённое понимание, безальтернативности пользы от такого единства. Которое из низости становится уже возвышенным и непреодолимым. Теперь оно опутывает властителя ещё одним слоем обожания, возвышая его уже до высот Владыки, где и мессианство-то вполне уместно.
С этой вершины величия тропы человеческой в низину нет.
Но жизнь неотвратимо требует от Владыки действий, адекватных задаче поддержания в Народе ореола Власти. А собственное мессианство побуждает его к переустройству мира на платформе собою понятой справедливости.
Так в дом каждого человека тихой сапой приходит Беда, которая кому-то кажется реально неотвратимой проблемой, а кому-то сладко теребит язвы былых проблем ожиданием очищения, а кого-то и возвышает в гордости за демонстрацию открывшихся возможностей.
Строить прогнозы уже развернувшихся событий – не самое подходящее занятие, например, во время пожара.
Когда-то был пропущен момент, когда и слабого усилия было достаточно, чтобы притушить искру разгорающихся бедствий. А теперь только и можно, чтобы только не саморазрушить себя, заняться, например, тем что развлечь себя, типа игрой в бисер - салонной игрой в шарады, вроде вот такой
Н(арод) + В(ласть) = по (далеко не всегда, но уж что-то вроде) Б(еда).
Чем не безобидное занятие, хотя и не без перчинки? Не хвататься же на самом-то деле за топоры. Ведь это же экстремизм. Или может быть борьба за правое дело? Опять выползло сюда очередное инверсивное понятие!
Думай! Решай для себя. И да пребудет с тобой сила не разума, но мудрости!
11.04.2022 11:48
Все картинки в Интернете для иллюстрации этого текста что-то однообразно неприличны, так что обойдёмся пока без этого украшательства