Я опоздала ненамного, на каких-то двадцать минут, но спешила ужасно. Когда идёшь к Диане, всегда испытываешь этот противный страх быть последним. Последних там не любят, их презирают, к ним относятся свысока, я бы даже сказала – показательно свысока. Даша бы, конечно, заявила, что я фантазирую и наговариваю на людей, но что она понимает? Ей бы заниматься своими интерьерами и не лезть в дебри. Я знаю Диану с университета, и всегда она была такой: считала, что нужно во всём и всегда быть лучшей, первой, чтобы на тебя смотрели снизу вверх... Она порой и мне даёт понять, как мало я достигла. Нужно отдать ей справедливость, Диана делает это ненароком, походя, стараясь не обидеть, но всё-таки получается не слишком приятно. И потом этот её надменный взгляд, который она приобрела ещё в юности – как ни старайся, его не скроешь. Только почему-то я всё равно считаю её своей подругой, хотя многие бы, наверное, сказали, что оно того не стоит.
Открыла мне дверь специально нанятая для такого случая горничная – очень молодая и очень красивая девушка. Причёска – волосок к волоску, лёгкий неброский макияж, ресницы, правда, нарощенные, ну да у кого сейчас остались настоящие? А главное – она была одета именно как горничная, в форменное платье и фартук, на голове красовался накрахмаленный чепчик. В общем, полная аутентичность, как любит говорить мой племянник.
– Дарина Алексеевна? – с совершенно нечеловеческой приветливостью спросила она. – Добро пожаловать, мы вас с нетерпением ждём...
Вот и скажи, чего тут больше: вежливости или насмешки! Мол, мы вам, конечно, рады, но ждать вы нас заставили зря. Хотя, возможно, ничего такого и не имелось в виду. В конце концов, горничной могли дать конкретные указания, а она их, не задумываясь, выполнила.
– Все уже в сборе? – спросила я, проходя в просторную прихожую, в которую зачем-то установили большое неуклюжее пианино – наверняка одно из Дашиных "гениальных" решений.
– О нет, – с белозубой улыбкой ответила горничная. – Господина Домани ещё нет, и Анастаса Светозаровича тоже.
И никаких шуток, как говорится! Впрочем, Домани – сценический псевдоним Саши, к которому все мы уже давно привыкли, а вот что касается Анастаса Светозаровича, то тут, мне кажется, за всю жизнь не привыкнешь. Имя армянское, хотя сам он на армянина не очень-то похож. Волосы у него тёмные, да, а в остальном – вполне себе славянская внешность. Вообще, Анастаса мы ещё плохо знаем, он появился на одном из вечеров у Драгуновых в марте (а вечера эти проходят у них не чаще раза в месяц), но мужчина он видный, представительный. И чувство юмора у него замечательное. И нет в нём той тяжеловесности, которая прямо из ушей вытекает у Олега Ивановича и судьи Добрякина. В общем, если бы только не это имя...
– Пожалуйте за мной, – говорила меж тем горничная, – я проведу вас в гостиную.
Это было излишне, я отлично знала путь, но вечера у Драгуновых подчинялись определённым правилам, по которым все, на них приходившие, вынуждены были играть.
Когда мы вошли в гостиную, там уже было шумно, людно и, на первый взгляд, весело. Именно на первый взгляд, потому что мне-то хорошо известно истинное содержание этой весёлости. Но сперва хотелось бы пару слов сказать о самом помещении, потому как оно заслуживает отдельного упоминания. К проектировке приложила руку Даша, и – надо отдать ей справедливость – это то немногое, что у неё действительно получилось, тот редкий случай, когда вкус возобладал-таки над пошлостью, а изящество – над вкусовщиной. Нет, тут многое, конечно, зависит от предпочтений хозяев, но дизайнер, как ни крути, должен привносить что-то особенное... Впрочем, я отвлеклась.
Гостиная представляла собой просторную, метров под пятьдесят залу, вытянутую от двери к окну. Вся она была выдержана в спокойных пастельно-песочных тонах, которые лишь кое-где разбавлялись вкраплениями зелёного и синего. Посередине, уже нагруженный разнообразными блюдами, красовался стол. Вокруг него стояло несколько старинных тяжёлых стульев с жёлтой обивкой и капризно изогнутыми ножками. В глубине комнаты, недалеко от окна, расположился камин – самый настоящий, рабочий, что специально подчёркивалось небрежными разводами сажи по кирпичной кладке и поленницей, от которой исходил приятный запах свежесрубленной древесины. Каминную полку украшали две бронзовые статуэтки, изображавшие нимф в весьма нескромных одеждах, с мольбой протягивавших руки к зрителю. Рядом стояло несколько огромных, прямо-таки метровых свечей – все они горели ровным жёлтым пламенем. Но куда больше света давала небольшая десятирожковая люстра, которая казалась совсем крохотной на фоне остального интерьера, что не мешало ей без труда освещать большую часть комнаты. Возле окна, величаво раскинув толстые мясистые листья, росли в горшках две пальмы. А само окно, занимавшее почти всю стену, скорее походило на голубой экран в океанариуме. Шторы ещё не были задёрнуты, и из комнаты открывался прелестный вид на поле, пригорок и небольшую рощицу неподалёку. Начинало смеркаться, вдоль подъездной дорожки зажглись фонари, и, не будь здесь сейчас всех этих людей, можно было бы спокойно посидеть у окна и помечтать.
Однако люди были, и с ними приходилось считаться. У противоположного края стола, спиной к окну, стоял сам хозяин, Джон Драгунов. Уж не знаю, откуда взялась у Дианы эта любовь к иностранщине (возможно, от её родителей, потому что кто же в здравом уме назовёт дочь именем римской богини?), но меня, признаюсь, её привычка переиначивать немало забавляла. Ивана было немного жалко, потому что роль Джона давалась ему нелегко. Нет в нём той аристократичности, которую невольно ассоциируешь с английским именем. Он ведь выходец из села, что предпочитает не афишировать, конечно. Но его грубоватая нескладно сложенная фигура, большие ладони с крепкими мозолистыми пальцами, да и вообще... Я была немало удивлена, когда Диана вышла за него. Нет, понятно, он уже тогда был очень состоятелен и имел прекрасные перспективы на будущее, только ведь не из-за денег она это сделала. Чего-чего, а денег у Дианы всегда было достаточно, и она могла выбирать себе мужчин, руководствуясь совсем иными критериями. Да, Иван обладает известными достоинствами, он предприимчив, настойчив, знает себе цену. Но нет в нём той тонкости, или лучше даже сказать – утончённости, которую так ценит Диана. Рождённый ползать, как говорится... Поэтому для меня до сих пор загадка, в чём же основа их брачного союза. Правильно говорят, что чужая душа – потёмки, а уж чужие отношения – тем более.
Диана была здесь же, руководила последними приготовлениями, безжалостно подгоняя двух нанятых официантов. Она терпеть не могла задержек и незавершённостей.
– Рыбу давайте сюда! Ставьте её рядом с заливным. Оливки оставьте на том краю, вместе с овощами. А вот тут ещё не хватает салфетки, слышите, сюда нужна салфетка. О, Дарина, я так рада тебя видеть, – и она двинулась ко мне с раскрытыми объятиями. Однако, не дойдя пары метров, отказалась от этой затеи и лишь наградила меня самой лучезарной из своих улыбок.
– Нам пора садиться, – обратилась она к остальным гостям. – Уже четверть седьмого, мы ведь бог знает когда закончим.
– И правильно, – закивала головой круглая, как воздушный шар, Дорофея. – Не будем больше никого ждать. Саша такой необязательный, вечно он опаздывает. Актёр, настоящий актёр.
Произнесла она эту сентенцию капризным голосом маленького ребёнка, канючащего новую игрушку. Я едва сдержалась, чтобы не засмеяться, потому что слишком уж это… ненатурально. Знаю, знаю, у беременных гормональные сбои и постоянные перемены настроения, им кажется, что все вокруг обязаны исполнять их прихоти, но всё имеет свой предел. Глядя на то, с какой непосредственностью Дорофея распоряжается (или делает вид, что распоряжается) в чужом доме, я впервые пожалела, что не беременна. Когда ещё ты сможешь говорить столько чуши, предъявлять самые нелепые требования, а окружающие будут лишь улыбаться, умиляться и спешить тебе угодить? Право слово, ради такого не грех и забеременеть невзначай!
– Садимся, садимся, – руководила гостями Диана, внимательно следя за тем, чтобы все заняли именно те места, которые она для них предназначила. Это – один из её главных пунктиков, с которым нам уже пришлось немало помучиться во время предыдущих вечеров. – Олег Иванович, пожалуйте сюда, по правую руку.
Грузный помощник мэра, тяжело переставляя свои короткие ножки, прошёл к своему месту рядом с главой дома. На его довольном лоснистом лице разлилось умиротворение при виде всех тех яств, что заполняли стол. Да, поесть Олег Иванович любил, этого у него не отнимешь. Обеды же Драгуновых всегда поражали изобилием. Тут тебе и осетровая икра, и целиковый молочный поросёнок, и самые разнообразные салаты и закуски. Не хуже царской трапезы, если разобраться. Впрочем, на меня это никогда не производило должного впечатления. Чревоугодие – не мой смертный грех.
– Лёня, иди сюда, – Диана потянула Татьяниного мужа за рукав. – Ты садишься слева от Джона. Таня, ты куда, не забывай, вам нужно сидеть отдельно, как в школе, иначе начнёте шептаться и не обращать внимание на остальных. А так не полагается, по крайней мере, на наших встречах. (Она именовала эти вечера встречами – довольно глупо, как по мне). У нас всем уделяют внимание, никого не обходят. Даша, Дарина, ну что же вы стоите? Вы, как всегда, будете рядом, уж вас-то не обвинишь в желании общаться только друг с другом. Вы подружки-молчуньи, уж я-то знаю.
Только в этот момент мы с Дарьей впервые встретились взглядами и кивнули друг другу. Отношения наши уже несколько лет были какими-то странными, дёргаными. А всё из-за того, что Даша стала слишком много о себе думать. Вполне естественно, и не исключено, что на её месте я бы вела себя так же. Однако я не на её месте и никогда там не буду. Не тот у меня фундамент, что называется. Но с её стороны некрасиво всё-таки так задирать нос. Да, она модный дизайнер, её приглашают в лучшие дома, денег у неё теперь куры не клюют. Только она, кажется, забывает, что именно я ввела её к Драгуновым, и именно с того момента началось её восхождение. И уж, конечно, Даше обидно, что Диана – моя университетская подруга, а не её. Ведь как к ней относятся здесь? Всего лишь как к дизайнеру, занимавшемуся проектом дома, то есть человек вроде и нужный, но всё-таки наёмная сила, обслуга. Немногим лучше этих официантов или горничной. Конечно, Диана расточает ей улыбки, берёт за руку и сажает рядом со мной, потому как забавляется нашей ролью “подружек-молчуний”. Но ведь мы все прекрасно понимаем, кто тут старый друг, а кто приглашена лишь за компанию. И Даше обидно, что она – распиаренная дизайнерша – значит у Драгуновых меньше, чем я, перебивающаяся непостоянными заработками. В известном смысле она мне даже завидует, несмотря на весь свой приобретённый лоск. И не могу не признать, что зависть её иногда греет мне душу…