- Жаль, что в детстве я не слушал своего отца.
- А что он говорил?
- Не знаю. Я же не слушал... ;
Сегодня папе исполнилось бы 95 лет. Сердце его остановилось на счёте 86…
Смутно помню, когда впервые увидел отца. Двухгодовалого, меня запихивали на рижском вокзале в паровоз. Закутанного в тёплые одежды, ведь морозы стояли лютые. Везли то ли в Екабпилс, где папа работал. То ли в Даугавпилс, где папа… сидел в тюрьме. О том, что он сидел, я узнал десятилетия спустя. Та страница биографии от детей тщательно скрывалась.
Папа был адвокатом, помешал «органам» посадить друга, известного в Екабпилсе хирурга. За это ему отомстили, подбросили купюры. Выперли из адвокатуры и из партии. Полностью реабилитировали только в перестроечные времена.
Отсидев пару лет, папа перебрался в Ригу.
Водил меня на спортивные соревнования. Зимой - на хоккей (играли тогда на свежем воздухе, в морозную погоду). Отец брал с собой термос, взрослые болельщики — не горячие, а горячительные напитки. Интересное было время, другая эпоха.
Летом — футбол. На стадионе ВЭФ, которого больше нет. На СКА, его тоже нет. Зрителей было много, даже на матчах второй лиги Латвии и чемпионата Риги. На стадионе все курили, но дети не обращали на это внимание, привыкли. Так я стал заядлым болельщиком. Потом и своих детей водил на матчи, но они, хоть и любят спорт, относятся к нему куда прохладнее.
Ещё на гонки водил, на трассу Бикерниеки. Трибуны всегда были заполнены, билеты невозможно достать. Отцу давали на работе пригласительные, он служил юрисконсультом в таксопарке и преподавал основы законодательства в автошколах. У папы всегда был любой дефицит. Он не брал деньги за частные консультации (имел печальный опыт), но заводил полезные связи в любой сфере.
У отца был транзисторный приёмник, по которому он слушал по вечерам «Би би си», «Немецкую волну», «Голос Америки» и даже совсем запрещённые «Свободу» и «Свободную Европу». Их глушили, поэтому «вражеские голоса» прорывались сквозь писк и треск. Зато, в отличие от большинства сверстников, я многое знал о Солженицыне и Гумилёве, Сахарове и Боннэр, Бродском и Троцком, Синявском и Даниэле, Хрущёве и Гулаге. Получая информацию как из официальных, так и запрещённых источников, уже в юном возрасте сравнивал её и научился анализировать, отличать правду ото лжи. Поэтому, как и отец, имел своё мнение по любому вопросу, обычно отличное от официозного. И с тех пор, - спасибо папе, - никакая, даже самая изысканная пропаганда, не может меня обдурить.
А когда закончил школу и собирался поступать в музучилище, отец сделал всё, чтобы я не стал музыкантом. Он, лишённый музыкального слуха, вырос в бедной семье, семье скрипача. Считал, что надо иметь «специальность», а музыкой можно заниматься в свободное время. Папа уготовал мне «блестящую» карьеру главного бухгалтера Инчукалнского леспромхоза. Считал, что ни на что другое не гожусь, ведь руками я мало что умею делать (отец умел ещё меньше).
Моя бухгалтерская карьера продолжалась всего два года. Я ненавидел бухгалтерию и когда учился, и когда работал.
Не виню отца за то, что не стал музыкантом. Возможно, был бы счастливее, но, скорее всего, меня бы уже не было. И некому было бы писать эти строчки об отце.
Видите, как он всё продумал... ;
Когда родителей нет, мы разговариваем с ними чаще, чем при жизни. Но это общее «заболевание» большинства детей. Рано или поздно, - мы начинаем слушать и слышать родителей.
- Жаль, что в детстве я не слушал своего отца… ;