Пришел как-то Саня в мой кабинет, сел за стол и закручинился. Прям тоска и грусть съедают человека.
Что, говорю, Саня, плохо тебе? Плохо, говорит, плохо.
- А чего плохо-то? Дома что ли что опять?
- Эх, вот только ты и можешь меня понять… Да опять с Наташкой поругались. Ну она ж, ты знаешь, кремень. Прям как железный лом – не согнешь, не сломаешь. А я мягкий человек. И ты – мягкий человек. А знаешь, почему мы такие мягкие? Я только недавно понял… Мы ж с тобой выросли в Средней Азии… Там солнышко, там тепло, ярко, краски-то какие… Я в Ташкенте все детство провел среди цветущих гранатов, персиков и абрикосов… среди дынь и арбузов… под виноградниками и черешнями… в неге и радости… Ну что может быть для ребенка лучше и благотворней детства в Средней Азии?!... А Наташка? Она ж в Норильске родилась. Ты была в Норильске? Нет? Ну и не надо… Это город вечного ноября – открываешь дверь, а у тебя ее ветром из рук вырывает. И ветер такой ледянющий! Как там вообще люди живут, не понимаю… Там же не жить, а выживать только... И город сам находится в котловине, а наверху с четырех сторон заводы стоят – так что откуда ветер ни подует, все одно принесет смог или еще дрянь какую-то… И холодина там, стужа… Вот. А Наташка моя там родилась и выросла - в таком жутком климате… Ну какой она еще может быть? Вот она и есть такая – холодная и несгибаемая, как заледенелая арматурина… А я из Ташкента… я как персик - мягкий и нежный… И все время этой моей "арматурине норильской" уступаю… И вот только недавно я понял почему...
- Ну не грусти, Саня! Пойдем что ли в обед в «Чайхану», плова возьмем да лепешек. А к чаю - хворост. Детство вспомним.
- А пойдем! Давненько я плова не ел! Да и детство мое солнечное давненько не вспоминал…