Миша появился на свет в Петербурге 9 августа 1894 года третьим ребенком из восьми детей Михаила Ивановича и Елены Осиповны Зощенко, оба — дворянского происхождения. Отец был известным русским художником, работал в мозаичной мастерской и иллюстратором питерских журналах «Нива», «Север». Его произведения выставлены в Третьяковской галерее, а также в музеях Краснодара и Екатеринбурга.
Мать Зощенко имела артистические способностями, до замужества играла в любительском театре. Родив одного за другим восьмерых детей, она полностью посвятила себя их воспитанию и домашним хлопотам. При этом успевала писать небольшие рассказы и печатать их в газете «Копейка».
В 9 лет мальчика определили в гимназию. Учился он плохо, особенно по русскому языку, что было крайне удивительно, ведь уже тогда Михаил начал сочинять свои первые рассказы и собирался стать писателем. Получив на выпускном экзамене за сочинение «единицу» с припиской «чушь», Зощенко пришел в бешенство и попытался отравиться, но его откачали.
В 1913 году Миша стал студентом юридического факультета в Императорском университете. Но, не доучившись и года, был отчислен за неуплату. Семья всегда жила небогато, детей-то сколько! — а после того, как в 1907 году скончался отец, пришлось жить почти в нищете. Михаил пошёл работать на Кавказскую железную дорогу контролером, чтобы заработать денег и продолжить образование. Но в университете его не восстановили.
А в 1914-м началась Первая мировая война, и Зощенко ушел на фронт. Во время службы он участвовал в боях, получил осколочное ранение в ногу и отравление газами, награжден четырьмя орденами. Отравление дало о себе знать в феврале 1917 года болезнью сердца, его отправили в госпиталь, а оттуда — в резерв.
По возвращении с фронта Зощенко был назначен на почтамт Петербурга комендантом. Такое место считалось почётным, ему даже полагались лошадь с дрожками и номер в гостинице «Астория».
Революция застала Михаила в командировке в Архангельске, оттуда он был направлен в Смоленскую губернию, где работал инструктором по разведению кур и кроликов.
В 1919 году Зощенко добровольно вступил в Красную Армию, однако после серьезного сердечного приступа его признали негодным к службе и демобилизовали. Михаил получил назначение в пограничную стражу телефонистом.
По возвращении в Петербург он поступил на службу в уголовный розыск. Затем работал делопроизводителем в военном порту, изучил столярное и сапожное ремесло.
Летом 1919-го, когда Михаил работал агентом в уголовном розыске, он как-то зашел в литературную студию. Поначалу просто тихонько сидел в углу, но когда всё-таки решился прочитать свой рассказ, все хохотали. Корней Чуковский, руководивший студией, познакомился с другими работами Зощенко и определил у него явный талант к литературе.
Здесь Михаил познакомился с Вениамином Кавериным, Михаилом Слонимским, Всеволодом Ивановым и другими писателями. В 1921 году они создали литературную группу «Серапионовы братья». Ее члены стремились к разделению литературы и политики. Зощенко писал в статье «Современные писатели «Серапионовы братья» о себе»: «Вообще писателем быть очень даже трудновато. <...> Какая, скажите, может быть у меня идеология, если ни одна партия в целом меня не привлекает… нету у меня ни к кому ненависти. В следующем, 1922 году «серапионы» выпустили свой первый альманах, где был напечатан и рассказ Зощенко. Публикации сразу же привлекли внимание к молодому писателю.
С «Серапионовыми братьями» подружился Максим Горький, он стал тщательно следить за творчеством Михаила и всячески покровительствовать ему. Горький писал Зощенко:«Отличный язык выработали вы, Михаил Михайлович, и замечательно легко владеете им. И юмор у вас очень «свой». Я высоко ценю вашу работу, поверьте: это — не комплимент. Ценю и уверен, что вы напишете весьма крупные вещи. Данные сатирика у вас — налицо, чувство иронии очень острое и лирика сопровождает его крайне оригинально. Такого соотношения иронии и лирики я не знаю в литературе ни у кого».
Сочинения Зощенко регулярно стали печатать в юмористических изданиях: «Бегемот», «Мухомор», «Смехач», «Ревизор» и др. Люди с удовольствием читали его рассказы, повести и фельетоны: «Аристократка», «Чёрный принц», «Спешное дело», «Беда» и т.д. Его популярность росла стремительно, а фразы из юмористических рассказов становились крылатыми, пошли в народ.
«Что за шум, а драки нету?».
«Которые без денег – не ездют с дамами».
«Спи скорей – твоя подушка нужна другому».
«Человек — животное довольно странное».
«В мужицкой стране должен править мужик. Интеллигент повернет на Запад».
«Смысл жизни не в том, чтобы удовлетворять желания, а в том, чтобы их иметь».
«Любовь, как это ни удивительно, связана прежде всего с крупнейшими неприятностями».
«Если женщина добродетельна, то об этом знает она одна. Если порочна — кто не знает?»
«Будто вдруг атмосферой на меня пахнуло». «Обдерут, как липку и бросят за свои любезные, даром что свои родные родственники».
Или: «Счастье бывает не тогда, когда у вас все есть, а когда чего-нибудь нет, и вы хотите этого и достигаете — вот счастье. Достигнув же, вы часто бываете несчастны, ибо в жизни вашей одним желанием уже меньше».
Еще: «Я нарочно, для собственного успокоения, прочел недавно чуть ли не все биографии сколько-нибудь известных и знаменитых писателей. Я, конечно, не хочу равняться ни с кем, но вот ихняя жизнь на меня успокоительно подействовала и привела в порядок. В сущности говоря, страшно плохо все жили. Например, Сервантесу отрубили руку».
Свою будущую жену Верочку Корбиц-Кербицкую писатель встретил еще в годы студенчества. Она была очень хорошенькой: тоненькая, изящная напоминавшая фарфоровую статуэтку. Миловидное личико в обрамлении каштановых кудрей, воздушные наряды и традиционная шляпка — в нее невозможно было не влюбиться.
Тогда их знакомство получилось мимолетным, но в 1918-м они встретились снова, чтобы пройти рядом около сорока лет. Они то ругались, то мирились, и так продолжалось всегда. Они поженились после смерти матери Зощенко 1920 году, девушка сама предложила Михаилу переехать к ней. После регистрации в ЗАГСе он собрал свои скудные пожитки и перебрался к жене.
Когда Михаил начал зарабатывать писательством, Вера увлеклась мещанским украшательством их быта — фарфоровыми пастушками и т.д. Михаила это привело в уныние, и хотя у них недавно родился сын, он ушел из семьи и поселился в Доме искусств. Периодически проведывал семью — Вера кормила его обедами, стирала его вещи и помогала с перепиской.
Михаил пустился «во все тяжкие» — заводил мимолетные романы с замужними женщинами, и отношения эти были циничными: он приходил домой к своим любовницам и заводил знакомства с их супругами.
Вера понимала, что он делает это не из-за скверного характера, а чтобы спастись от накатывавшей тоски. Однако это не помогало. Это была болезнь. Анализируя свои романы, Зощенко понимал, что с каждым новым любовным приключением его жизнь все больше теряла смысл. Он оказался в тупике.
По мнению ближайшего друга Корнея Чуковского, Зощенко имел все основания быть счастливым: он был молод, красив, популярен, обладал писательским талантом и неплохо зарабатывал. Однако сам Михаил таковым себя не считал, он находился в плену жуткой депрессии, никак не мог заставить себя не только работать, но и общаться с окружающими его людьми. Михаил мог сидеть безвылазно дома по две недели, обрастать небритой щетиной и молчать.
Зощенко долго пытался справиться с проблемой сам, но в 1926 году все же пошел на прием к психиатру. Писатель рассказал доктору, что тоска мешает ему нормально есть, раздражительность не дает уснуть, жаловался, что постоянно нервничает, что его бесят трамвайные звонки и даже капающая из крана вода. Доктор внимательно послушал его жалобы, и посоветовал побольше читать юмористических рассказов, например, тех, что пишет Зощенко.
После столь неудачного визита к врачу Михаил решил справляться с депрессией самостоятельно. Он читал труды Фрейда и Павлова, пытаясь найти выход, анализировал свою жизнь, пытаясь докопаться до причин, вгонявших его в депрессию. Он вспомнил все случаи, которые, по его мнению, стали виной его нынешнего состояние.
И нашел-таки разгадку своих ночных кошмаров, привел в порядок психику и практически преодолел болезнь. Он начал выздоравливать: вернулись сон и аппетит, он сошёлся с женой, ему захотелось писать. Он решил написать автобиографию под названием «Перед восходом солнца», но ему помешала война.
На фронт Михаила не взяли из-за возраста и проблем с сердцем. Он остался в Ленинграде, вступил в противопожарную оборону. Осенью 1941 года был эвакуирован в Алма-Ату, где сотрудничал со студией «Мосфильм»: писал сценарии. В свободное время продолжал сочинять главное произведение своей жизни.
В 1943 году журнал «Октябрь» опубликовал первые главы романа. Но эта публикация обернулась для писателя катастрофой. В журнале «Большевик» вышла разгромная статья о том, как Зощенко занимается «психологическим ковырянием», когда весь народ сражается против немецких захватчиков. В статье также говорилось, что советским людям не свойственны недуги, в которых тонул автор романа.
Публиковать продолжение романа запретили, начались гонения и травля. В августе 1946 года вышло Постановление ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград», где его произведения назвали «омерзительными», а самого автора «подонком литературы» и «трусом». Зощенко исключили из Союза писателей. Чтобы не умереть с голода, он стал подрабатывать переводами.
Михаил стойко переносил все тяготы, но в 1954 году сломался. В мае 1954 года советское правительство устроило встречу Михаила Зощенко и Анны Ахматовой с английскими студентами, которые приехали в страну. Они спросили у писателей, как те относятся к постановлению о журналах «Звезда» и «Ленинград». Зощенко заявил, что не согласен с обвинениями и гордится своим творчеством.
В прессе появились обвинительные статьи, а писателя вызвали на литературное собрание с представителями московской интеллигенции. На нем Зощенко выступил с речью. «Я могу сказать — моя литературная жизнь и судьба при такой ситуации закончены. У меня нет выхода. Сатирик должен быть морально чистым человеком, а я унижен, как последний сукин сын… У меня нет ничего в дальнейшем. Ничего. Я не собираюсь ничего просить. Не надо мне вашего снисхождения <...>. Я больше чем устал. Я приму любую иную судьбу, чем ту, которую имею».
Стенограмма выступления Михаила Зощенко на заседании Союза писателей СССР по поводу постановления о журналах «Звезда» и «Ленинград» долгое время считалась утраченной – она пропала из всех архивов. Документ нашел Даниил Гранин, который присутствовал на собрании. Он обратился к знакомой стенографистке. Она разыскала коллегу, которая работала на заседании, и та отдала Гранину свою копию документа.
После смерти Сталина Твардовский и Симонов выхлопотали, чтобы Зощенко вновь вернули в Союз писателей. После многолетнего затворничества у Михаила началась депрессия, ухудшилось здоровье.
Он жил в Сестрорецке на даче. Весной 1958 года сильно отравился никотином, после чего из-за спазма сосудов мозга не узнавал родных, начались проблемы с речью. За день до смерти к нему вернулась способность говорить. Михаил сказал жене: «Как странно, Верочка… Как я нелепо жил».
Хоронить Зощенко на Волковом кладбище Ленинграда власти запретили. Его могила находится в Сестрорецке, рядом покоятся жена, сын и внук.