Да-а-а. Фартит девке. За два года в эдаких приключениях откуралеситься. Кому так свезет и поверится ли?
Граф Маньку челяди представил, комнаты показал и, лишь красно солнышко закатно розовым горизонт окрасило, отбыл восвояси, обещая завтра к обеду быть.
Манька в перине душистой утопла.
Скрипит простынь крахмалом, подушки мягкостью ластятся и никак не встать девке с графского ложа после кровати жесткой.
А на краю города товарищи ведь ждут. Соскочила она с постели, на улицу, в пролетку…
Месяц полный среди звёзд синевой ночной простор кроет, двигает тени, морочит загулявшего прохожего. А то, спрячется за тугим облаком и выглядывает краем, смешливо взирая на редких гуляк.
У дома, Петруха квартал вышагивает и лишь экипаж у крыльца встал, тут же Маньку за ручку к двери распахнутой.
В комнатешке стол накрыт видать давно; мясо с краев заветрилось, капуста квашенная без блеску, картошка в мундирах скукоженных.
С кровати Влада заспанная к столу подалась, рюмки самогоном наполнила.
- Что празднуем? – удивилась Манька.
- Поминки, подруга, по убиенному Кузьме. Пусть земля ему пухом будет, хоть и мразливый человечишко был. Прости Господи, - перекрестилась подруга,- с крыши сегодня утром свалился, насмерть. Как поутих, на вторые сутки развязали его, а он на чердак Маньку искать с камнем. Видать с высока разглядел и шагнул, - Влада рюмку пригубила.
- Верно, паскудный человечишко, - продолжил Петруха, захрустев огурцом, - кинул людишек своих, задолжал многим. Одна ему дорога – на погост. Вот и сподобился. А сидел бы при ювелирном деле, и цены бы ему не было. В Питере-то, почитай, мастером из мастеров числился.
С «нюхарой» Маня, нынче беда. В аптеках отпускать бочонки* перестали, всё на фронт, а там, говорят, при нынешнем раскладе раненых живьем режут. «Марковский»* марафет у немчуры остался, а у нас-то его и не сотворяли никогда. Говорят, нынче с Туркестану его брать нужно. Так что, незадача у нас вышла с задумкой твоей, - Петруха самогона в стакан плеснул, - вот и водку запретили. Куда не кинь, везде клин.
-Знаю, знаю, Петруша я расклад сей. От того задумку свою нынче и воплотить желаю, - опрокинула Манька рюмашку, зажмурилась горько, - оставлю тебя ненадолго, возможно недели на три. Меня не ищи, нужно будет, весточку скину.
- Ужель вновь ухажёра богатого сыскала? - Петруха исподлобья глянул хмельно, прищурился.
- Нет, Петя, лишь человека нужного. За особняком смотреть меня граф поставил. Но и это не главное. Он, к нашему делу человек близкий. С ним, но без ведома его и поднимемся с «белою феею»*, - раскраснелась с самогону Манька, улыбнулась загадочно. Глаза в поволоке голубой, искрятся чудно, - Владу с собой возьму.
С утра подруги в особняк пожаловали, а в полдень Манька графу представила подругу свою камеристкой. И тут же глаза её влагой наполнились. Всхлипнула девка, платочком прикрылась и скоро, за дверь. Полковник в недоумении.
- Брат у неё погиб, вчера весточку от знакомых получила, от ран скончался, - Влада глаза отвела и, спросив разрешения, за Манькой вышла.
Закурил Павел Андреевич, глянул на себя в зеркало; не молод уж, а к молодице влечет страстью юношеской. Ох, хранить Маню нужно, пуще глаза своего. Видимо последняя она, любовь его, другой не будет. С тем и вошел в опочивальню. Манька в кресле беле снега, ( вот же, девке и такое природой дадено!) молитву шепчет. Глаза открыла и столь в них горя неописуемого.
- Как же так, Павел Андреевич, что бы солдаты наши и в госпитале в страшных муках от ран страдая, гибли в отсутствии болеутоляющего. Ужель медицина нынешняя не в силах помочь страждущим?
Смутился граф, ответить нечего, страшной правдой Маня владеет.
- Да, при нынешнем состоянии нашей медицины, упустили мы производство лекарственных средств. Ведь собственной, развитой фармакологической промышленности в империи не имеем по сей день, - полковник закурил, затягиваясь часто.
- Вот, и с наркотическими беда случилась. Закупали в Германии из своего сырья и втридорога, а нынче и взять негде. Теперь, циркуляр «О содействии…» вышел. Надеемся на Дальнем Востоке урожай опийного мака получить в переработку. У себя наладить производство морфия, героина,- граф затушил папиросу нервно.
- Ох, Маня, дел невпроворот. Завтра вновь уезжаю и, видимо, надолго.
Зарумянилась слегка Манька, глазёнки блеснули, шмыгнула носиком.
- А что ж на Дальнем Востоке-то, военные мак сеять будут?
И ведь чем глупее женский вопрос, тем откровеннее мужчина становится!
- Нет, к чему? Нашлись предприимчивые люди, засеяли снотворного мака, нынче урожай немалый соберётся. Успокойся красавица моя. Брата не вернуть. Отдал он жизнь за Россию-матушку и быть ему героем навечно. Не женское дело о войне речь вести.
За окном в прозрачном небосводе, средь белых облаков, перистые розово окрасились, и поплыли они в разные стороны, с предназначением своим. Занавеска колыхнулась шумно, горячим опочивальню просквозило.
В ночь, после утех сладостных, засыпал граф в вовременье, улыбаясь сладко.
Манька и спросила тихо: «А где ж на этом Дальнем Востоке, мак сажать собрались?»
Немолодой любовник вздохнул легко, да и назвал адрес, почитай, лишь без улицы…
Поутру, прощаясь, Павел Андреич банковский чек Маньке в руки вложил. Вспыхнули у той глазища и тут же, с обидой слезами наполнились.
- Как же так, дорогой мой Павел Андреевич, к чему при изобилии, что поручили мне и денег? - слезинка на ресницах переливается, губы вспухли влажно, подрагивают и от того девка еще краше! Хоть службу государеву бросай!
Обнял полковник чаровницу, целует, на глазах слезы наворачиваются. Отстранился; бумагу на стол и, не оглядываясь, скорым шагом к карете.
К полудню девки к Петру явились. Обняла его Манька, к губам припала и не оторвется, стервь! Духом французским с теплого тела парня с ума сводит, ладошкой нежной по щеке… Отвалилась пиявкой в кровать. Глаза блещут, что брильянты в дорогой оправе.
- Всё, Петенька, срастается наше дело, с деньгами к осени будем. На Дальний Восток тебе ехать. Сыщешь артель, что снотворный мак ростит. С людьми нужными осторожно сойдись, выведай всё. Верно, людишки вороватые найдутся, что урожаем поделиться пожелают, а там мне письмом и поведаешь. С деньгами прибуду задешево опию возьмем и, думаю, десяти раз в прибытке станем.
Петруха глупо на Маньку смотрит.
- А как же брать его? Разве мешками мак тащить? Так, не справимся.
Расхохоталась девка.
- Ой, Петя и до чего ты бестолковый! Мак, как созревать начнет, коробочки его надрезают и сок, что молоком, собирают. Вот, сколь пудов ты зараз снести сможешь, да людишки твои? Так и возьмем столько сухого опия.
бочонки* - аптечная форма продажи кокаина в аптеках
«Марковский» марафет - Немецкая фирма "Марк" производящая лучший в Европе кокаин
«белая фея»*- наркотик
Пр.сл.