Усы как проявление диссидентства

               
  Ну что можно сказать об усах? Растительность над верхней губой в основном у мужчин (в наше удивительное время можно увидеть даже женщин с бородой). Вокруг сплошь усато-бородатые мужчины. Тема, на первый взгляд, абсолютно не заслуживающая внимания. Но это только на первый взгляд. Оказывается, даже этот незначительный мужской атрибут может иметь отношение к политике, к противостоянию с существующим порядком. Не верите? Вот вам быль.
  В нашем школьном классе учились ребята с разницей в возрасте до четырёх лет. На то была объективная причина – война, из-за которой многие не могли своевременно пойти в школу. Для юношеского возраста эта разница значила очень много. Старшие ребята уже курили, гуляли с девочками, выпивали, брились. А те, что помладше, посматривали на них с завистью, мечтая скорее повзрослеть. И одним из первых шагов на этом пути было раннее (даже преждевременное) бритьё. Многие спешили удалять чуть пробившийся под носом пушок с помощью бритвы. А потом с нейтральным видом обменивались опытом, каким лезвием лучше пользоваться. А в меня вселился какой-то бес противоречия, и я решил не начинать бриться, пока не наступит в этом реальная необходимость. Правда, как оценить момент наступления та;ой необходимости я не представлял. Короче говоря, когда я поступил после школы в военное училище, над моей верхней губой явно просматривались будущие усы, но бриться я ещё не начал. Пару раз начальник курса делал мне замечание: дескать, военным усы не положены и я должен их сбрить. Один раз (единственный в жизни!) я даже выполнил это указание, но безусым сам себе страшно не понравился и решил никогда усы не сбривать. Почему нельзя носить усы военным, я никогда не понимал. На курсе нас было двое усатых: я и старшина курса младший лейтенант Барсегян, которого за какие-то провинности списали из какой-то академии к нам. В те времена после окончания первого курса академии присваивалось звание младшего лейтенанта. Порядки в нашем училище были довольно либеральные, поэтому все привыкли к моим усам, и в конце концов начальство от меня отстало. Прошло три года, я учился ;же на третьем курсе и начисто забыл об истории с усами. В один обычный учебный день я дежурил (а может, дневалил) по факультету. Загадочная должность: стоять возле тумбочки в огромном коридоре, из которого выходили двери в лекционные аудитории. Ничего не подозревая, стоял я у тумбочки и думал разные думы свои. Вдруг в начале коридора появилась большая группа людей, направлявшихся в мою сторону. Во главе группы я различил начальника училища генерала Базилевского и какого-то дядечку с большой звездой на погонах. Потом я узнал, дядечка оказался заместителем министра обороны по вузам маршалом Яковлевым. Как положено по уставу, я гаркнул на весь пустой коридор «Смирно» и застыл, как истукан. Кавалькада приблизилась ко мне. Там были начальник факультета, начальник курса, кто-то из управления училища, кто-то из свиты маршала. В общем, солидная команда. Проходя мимо меня, Яковлев вдруг остановился и стал задавать разные вопросы: об учёбе, о быте и т.п.   В общем – как тебе служится, с кем тебе дружится? Надо сказать, что с молодых лет у меня нет трепета перед большими звёздами и большими начальниками. Я спокойно отвечал на вопросы, тем более что говорил маршал негромко и, как мне казалось, доброжелательно. Под конец он спросил:
- А зачем вам это?
Я не понял вопроса и он уточнил
- Под носом.
Я догадался, что речь идёт об усах и замялся, не зная, что сказать. Этот вопрос застал меня врасплох.
Он уточнил:
- Это что традиция, национальная особенность?
- Да нет, просто так, привык к ним. - Отвечаю.
Маршал, не поднимая голоса, спокойно так произносит:
- Убрать это безобразие.
Поворачивается и увлекает всю кавалькаду за собой. Слова эти были сказаны таким спокойным, будничным тоном, что я вообще не понял, о чём идёт речь. К реальности меня вернули действия начальства: начальник училища показал за спиной у маршала кулак начальнику факультета, тот – начальнику курса, а уже тот, полковник К;зуб, с налившимся кровью лицом свекольного цвета, остался на месте, чтобы убрать это безобразие. Бедный Кузуб. В сущности, он был добрым, порядочным человеком. А вынужден был, имея за спиной два высших образования, заниматься борьбой с усами. Да тут ещё ему попался такой упрямый тип, как я. Работа со мной велась довольно долго, но безрезультатно. Несмотря на то, что угрожали и гауптвахтой, и исключением из училища, я остался при усах. Думаю, что меня спасло несколько обстоятельств. Очевидно, приказного запрета на ношение усов не было, было лишь «не рекомендовано» их ношение. Во-вторых, очень либеральные порядки в училище в тот период. И, наконец, личность начальника курса. Другой бы из принципа не дал бы мне жить (в армии таких самодуров множество). Кузуб мне не мстил. Только при окончании училища сказал, что если  не изменю свои отношения с начальством, то хлебнёшь много неприятностей. Как в воду глядел. Не зря имел два «поплавка». Вот чего не могу взять в толк – неужели у маршала советского союза, участника всех войн, начиная с гражданской, нет иных дел, как борьба с усами? Или так проявлялось его диссидентство против таких носителей усов, как Сталин, Ворошилов, Будённый и прочие? Во всяком случае, именно тогда я осознал, что такое фронда. Даже такой незначительный аксессуар, как усы, может явиться поводом для инакомыслия.