«Сидя в этой мокрой земляной норе, я знаю точно, что через пару часов нас ожидает физическая боль, рубиновые лужи вывернутых наизнанку лейкоцитов, холодный ужас неизвестности и обязательно что-то грустное…, эфемерно прощальное…, без музыки, потому что в этом глупом мире…, страдания всегда преобладают над короткими призраками счастья… Это чувствуют даже семена эдельвейсов в моем медном горшке. Венс, вы готовы к диалогу со Смертью в круговороте стиральной машины…? Она уже запущена, и я слышу дрожь электричества без проводов…, я слышу воздушную энтропию и приближение нашей с вами молекулярной бесконечности… Дорогой Венс, сделайте последний глоток виски, возьмите в руки тройной гранатомет и прощайте навсегда в личном счастье освобождения… Нас с вами ожидает непостижимый «кугельблиц» и совершенно другие комбинации бульонных молекул при температуре абсолютной жары Планка в 142 ниллионда…»
«Стоны червивых яблок» (1986)
Дождь, павиан и прислуга
Как обычно день менялся другим днем и ничего в этом не было удивительного…, в конце концов, наступил послепонедельник после долгого послевоскресенья, то есть, обыкновенный вторник. Ленс сидел на большой закрытой веранде, попивал пиво из холодной банки и наблюдал за крупными каплями дождя, которые хаотично врезались в его большой бассейн, облицованный голубым кафелем. Он - weirdo(чудак), всегда наполнял свежим пивом свою старую банку, с которой были связаны особые воспоминания пятилетней давности... Всю свою жизнь Ленс обожал звук сильного дождя и воспринимал его, как уникальную азбуку НеМорзе, как быстрые информационные письма небес, как какое-то обязательное напоминание человеку о его ничтожности на Земле. В это самое время огромное серое одеяло затянуло все пространство над городом до самого горизонта и заливало землю, избавляясь от излишков священной воды. Ленс задумался и ушел в медленные размышления своих расконсервированных мыслей...
«… это погодная магия качелей и цветных медлительных дождей, пусто…, как в самой середине обыкновенного нуля…, настоящая бомбардировка прозрачной воды…, вода избивает воду, чтобы безболезненно увеличить саму себя. Какая гениальная выдумка Создателя…, возвращать то, что когда-то отнял…, для того, чтобы снова забрать и потом возвратить… Человек так не может, он слишком глуп, чтобы такое нарисовать. Этот вечный замкнутый круг придумал кто-то очень умный и я хотел бы с ним однажды встретиться…» - подумал довольный собой Ленс и выпустил сигарный дым в воздух веранды.
Дождь продолжал поливать маленький городок, с виду казавшийся тихо стабильным, но эта стабильность была не чем иным, как обыкновенной рутиной, медленно переползающей из прошлого дня в новый. На столе лежала свежая утренняя газета «Панорама Ульфа» с лицом уродливого Министра иностранных дел страны на всю передовую страницу. В небольшом городке Ульф эта газета была единственной и каждую субботу новый выпуск лежал на крыльце в пластиковом пакете, предохраняя бумагу от частых осадков, собачьей мочи и птичьего помета. Газета была грустная, предсказуемая и безграмотная с глупыми фотографиями и сотнями орфографических ошибок. Почти в каждой статье Ленс видел массу ошибок и накапливал свое презрение к главному редактору… Он помнил истину, - когда в печатных изданиях общества все больше и больше появляется ошибок в газетных и журнальных текстах, в таком обществе происходит медленное загнивание образования со всеми вытекающими из этого печальными последствиями…
«… во всем виноваты совершенно безграмотные люди, не случайно…, а по какой-то злой иронии занимающие чужую должность…» - твердил он про себя.
В газете печатали всякую чушь и эту самую чушь подтверждали бессмысленными фотографиями столичных знаменитостей с уродливыми пьяными лицами в эйфории. В каждом номере делали акцент на перечень заграничной еды, приготовленной на скорую руку на каких-то кухнях. О…, еда была главной темой этой газеты..., потому что над темами более глубокими нужно было думать, размышлять, анализировать и работать. Разглядывая фотографии чужих блюд Ленс, сразу же проводил аналогию, если финны, с их ограничениями по алкоголю – были водка-турист, то наши на заморских курортах– были пожрать-турист. Он неоднократно наблюдал, как наши туристы срывались с цепи жадности, попадая в чужой морально-дисциплинированный климат, чужую роскошь, чужую чистоту и культуру, чужую логику и продуманность, чужие правила…, чужое, чужое, чужое… В заморских отелях он всегда говорил по-немецки, по-итальянски или по-английски, чтобы между ним и пьяными орущими рожами никто не провел параллель прямого гражданства.
На первой странице газетенки Министр иностранных дел был похож на персонажа из серии капричос Гойя: маленького роста, с оттопыренными ушами, финиковым носом, неприятным взглядом, малюсеньким ртом и, как дипломат, совершенно не вписывающийся в образ посланника любой страны. Плюс у него была омерзительная родинка в центре лба и дурацкая фамилия генетического тупика его родственников… Не Министр, а черти что и сбоку дорогой итальянский шелковый галстук с серебряной заколкой в виде садовой лейки… Кто его принял в Институт Международных отношений, кто пропустил такое неприятное лицо в дипломатические круги, кто утвердил его на пост Министра страны…, кто? Для Ленса так и осталось размытым вопросом, лишний раз подтвердив печальное заключение, что на самый верх…, за редчайшим исключением, пролазят худшие из худших, думая, что они лучшие из лучших, но потом, конечно, начинают понимать, что они ничтожны, но скрывают это…
Часто размышляя над своими свободными мыслями, Ленс давно вывел формулу, что глубокие мысли должны жить в глубине его головы, потому что там им комфортней, чем наверху и снаружи… в мире предателей, лицемеров и расплодившихся многоговорящих ничтожеств с апломбом и необоснованным нищенским гонором.
«… не Министр, а какой-то Носферату с крашенными хной волосами…, блуждающий по газетным изданиям…, не выговаривающий некоторые звуки, косноязычный, глупый, с тонким голосом трансвестита, совсем не убедительный, без чистого платка в кармане, в мятом костюме и заметно плохо стриженными ногтями на руках. При всем при том он ещё и с гонором и мелет чепуху с видом первооткрывателя китайских пирамид. Не Министр, а какая-то насмешка над государством… А когда его показывают вблизи крупным планом, то… во время демагогических речей у него изо рта вылетает целый каскад слюны… Нельзя его показывать так близко в свете ламп, операторы дураки или специально насмехаются…» - размышлял Ленс, качаясь в кресле, продолжая попивать холодное пиво из старой банки и поглядывая на кафельную плитку у бассейна.
Прозрачная кожа воды продолжала взрываться бесконечными малыми куполами и расходилась кругами, безболезненно сбивающими друг друга. Это был хаос физической закономерности и что-то диковинное…, происходящее без человеческой воли. Люди так не могут…
В небольшой клетке в двух метрах от владельца большого дома сидел старый грустный павиан, привезенный из Камеруна с берегов озера Чад. Обезьян тоже смотрел на дождь своими маленькими глазками, похожими на выплюнутые косточки от вишен, и что было у него в голове не знал никто. Павиан дергал головой, смешно моргал глазами, изредка зевая и показывая свой пустой рот без клыков с синюшным языком и глубокой черной глоткой. Острые клыки ему удалили доктора из больницы имени знаменитого «Валерия Каматозова», но оставили полости, куда можно было ввинтить новые, блестящие, титановые…, сделанные на заказ. Это были специалисты-дантисты по срезанию клыков агрессивным животным после того, как на лужайке в прекрасный летний день павиан ни с того ни с сего прокусил голову любимой собаке хозяина лабрадору Амиго, и тот через пять минут испустил дух. Жизнь любимой собаки ушла неожиданно и навсегда…, ушла огромная бескорыстная любовь, мысли…, привычки, повадки, ощущения данного мира и все остальное собачье сокровенное растворилось в воздухе, оставив только добрые воспоминания у хозяина в голове… Именно после того случая павиану удалили клыки и раз в месяц делали дорогой укол «Сонного Арлекина» в голую шкуру на руке для торможения обезьяньего синдрома и любых проявлений агрессии. Именно с того самого злополучного нападения на Амиго павиан стал вонять давно сгнившей картошкой, внимательно слушать музыку Верди и заметно грустить о чем-то своем непонятном, наверное, пальма-африканском… Павиан беспрекословно подчинялся только Ленсу, спасшему ему жизнь…, и больше никому. Какая странная правда чужой жизни…
Ленс был рад дождю и улыбался сквозь пожелтевшие от табачного дыма усы и кривые сигаретные губы. С учетом современных очень завышенных цен на чистую воду, он экономил большое количество денег, наполняя бассейн природной дождевой водой, а не хлорированной из трубы небольшой очистительной системы, работавшей на «шоколадных плитках» солнечных батарей.
«... сумасшедшая экономия на лицо…, пусть этот ливень не кончается еще два часа…, а может даже два часа и десять минут…»
Дождь нарастал и усиливался, сообщая воздуху громкий звук падения капель, и вдобавок медленно заполняя двухсотлитровый бак на крыше дома, куда аккуратно стекала вода по пятнадцати желобам от всех строений. Клеточный павиан затих и прислушался. Он внимательно разглядывал мокрый воздух за стеклом веранды и ковырялся рукой в коже возле пятки, куда его двадцать минут назад ужалила блуждающая оса изумрудного наездника. Владелец дома продолжал качаться в мощном старинном кресле-качалке в такт напольным часам с боем, курить и делать небольшие глотки пива «Грибник» (Пилснер).
В широком проеме дверей появился его прислужливый человек в тихих каучуковых тапочках ярко-красного цвета. Он подошел к креслу и, быстро поменяв грязную пепельницу на чистую, хотел удалиться... Павиан злобно наблюдал за появившимся человеком, зарычал и даже попробовал плюнуть в его сторону. Лесная ненависть обезьяны была налицо…
- Лунатик, ты почему не здороваешься? «Тот, кто не желает другому человеку здравствовать - сам никогда здравствовать не будет, потому что не поделился озвученным светом…!», «Книга глупых судеб», издательство Тиль Гофера Старшего, трижды проклятого и преданного анафеме самим Урбаном 15-м, 1613 год, Германия, глава «Черное утро для глупцов», страница триста восемь, третий абзац снизу.
- Я…, э-э-э-э…
- Лунатик, ты мусульманин, горец или суровый северный скандинав, ты мореход, альпинист, дровосек, танкист, никем никогда не сбитый летчик, золотой геолог или штатный палач с топором на службе у очередной временной хунты?
Совсем неожиданно спросил его Ленс.
- Не-е-ет…, - только и смог ответить удивленный хлипкий парень с поднятыми бровями, обернувшись в сторону хозяина.
- Тогда ответь мне чётко, понятно и откровенно, зачем ты носишь эту бороду?
- А что…, нельзя?
- Фу, какой предсказуемый, хамский, агрессивный и глупый ответ. Так мог ответить хуторской заливала, лузгая семечки себе под ноги и беспричинно улыбаясь проходящим мимо водопойным коровам… Отращивать бороду конечно же можно и это сугубо частный вопрос каждого человека, но я обращаюсь только к тебе, имею ввиду только твою бороду, а не чью-то чужую, на которую мне совсем наплевать, речь идет только о твоей бороде, потому что на твоем лице она выглядит юмористически, несерьезно и даже жалко... С этой мочалкой на лице ты несвеж и неаккуратен. Это понятно?
- А я…
- Твой внешний вид с бородой совсем не соответствует твоему появлению в этой среде. Тебе всего лишь двадцать три года, и ты совсем ещё не дозрел до всемирных мужских понятий и реальных ударов судьбы. У тебя постоянные корыстные поступки и молодежное девиантное поведение абсолютного лентяя… Иногда ты разговариваешь тоном изобретателя лунных затмений, хоть ты молчун и тихушник…, твоё сознание блуждает из стороны в сторону, и ты часто, как я успел подметить, сомневаешься в разнообразии ситуаций и постулатов этой жизни…
Ты никогда не был в армии и на подлинной кровавой войне, ты не жестокий бывалый воин…, видавший гирлянды человеческих внутренностей, намотанные на колючую проволоку…, скажу более, что ты даже не старый мудрец с головой, забитой мудрыми мыслями, ты не мусульманин и не представитель народов, живущих в суровых горных высотах. Ты просто привычный взгляду городской ламберт-сексуал, который почему-то отрастил себе бороду и на простой вопрос – на кой черт она тебе нужна…, ты можешь ответить вполне предсказуемо и исключительно глупо – для красоты. Хотя во все времена борода никогда не была аксессуаром красоты, а была специальным показателем суровой самцовой касты, антуражем твердости или природным удобством, защитой лица от холода или конкретным обозначением зрелого, видавшего виды мужчины-воина или профессионала трудной профессии. Как я заметил, современная повальная тяга юнцов на бороду…, не видевших эту жизнь в разнообразных её проявлениях, похожа на то, как носить красивые часы на запястье. А ты когда-нибудь задумывался, почему одни носят часы на левой руке, а другие на правой? Уверяю тебя, если бы у человека была третья рука - кто-то обязательно носил бы свои часы именно на ней… Но почему? Ты когда-нибудь задумывался, почему одни с характерным треском комкают выпитую банку из-под пива, а другие никогда? Почему одни вешают сзади на рюкзак дурацкую маленькую игрушку или бирюльку, а другие нет?
- Каждый выбирает, как ему удобно…, наверное!
- Удобно? Куда уж тебе задумываться над тонкостями чужого выбора… Ничего подобного, ибо…, постоянно носящий с собой часы, автоматически становиться своим личным часовщиком! Ты часовщик?
- Я? Э-э-э-э-э…
-Ни у времени, ни у часов нет владельца, любой носящий часы умрет, а часы будут жить и показывать время… Любой, купивший и носящий на руке часы, становиться временным поверенным во времени. Всего лишь временным… Огромная разница у кого на какой руке находиться часовой механизм… Это хоть понятно? Выбор руки для ношения часов, хрустящее уничтожение уже исполнившей свое предназначение пивной банки, ношение совершенно бесполезной и глупой безделицы на рюкзаке – это глубинный психологический показатель индивида и весьма непростая тема для размышлений об особой характеристике внутреннего мира любого человека. Ну, да Бог с ними, с часами, с банками, с соплевидными висюльками - это тема отдельная и глубокая…
Я видел с бородой различных поваров, трусящих во время приготовления еды в салаты собственные волосы, что является преступлением по всем канонам Всемирного Кодекса Поваров…, я видел бородатых золотых мажоров с пустыми глазами и поступками, жрущих и пьющих из рук мамы и папы, я видел и слышал бородатых всезнайских парикмахеров, абсолютно не контролирующих в процессе стрижки кровавые родинки на головах клиентов, я видел бородатых барменов в неиссякаемым гонором, ворующих деньги целеустремленной украдкой и желающих упоить и заполучить очередную, блуждающую по барам, аспириновую красотку… Гребаные близнецы, что не явление, то с бородой…! Помешанные на своей внешности…, этого себе не позволяют даже собаки!
Я видел с бородой кого угодно, не имеющих никакого отношения к дальним морским походам, суровой жизни в тайге со стоптанными ногами и к северному выживанию в диком холоде, где заросшее лицо обязательно необходимо и логично. А с другой стороны…, скажу я тебе, ещё носят бороду отдельные индивиды, явно подражая старому купеческому сословию, людям железного купеческого слова, стальных принципов и больших барышей. При таком раскладе пышная и скрупулезно подстриженная борода являет собой не только показатель исключительности, а и особый знак отличия от остальных…, то есть, это как эхо достойного прошлого, когда-то уничтоженного большевиками сословия, правильных деловых людей с чистыми мозгами, крепким словом, с горячим сердцем и с подлинной любовью к Родине… Ну-ка процитируй мне прямо сейчас второй и третий куплеты гимна нашей страны…
- Я…, э-э-э-э, затрудняюсь вот так вот сразу…
- Какой вздор! Кто бы сомневался? Прокатим мимо твою бесполезность…! Скажи мне, вот на кой черт двадцати трехлетнему юнцу в постоянно теплом климате понадобилась борода, за которой ты толком даже не умеешь ухаживать? Ну ладно бы носил испанский клин задиристого дуэлянта-смертника наподобие Сирано де Бержерака или холеричного де Жюссака, удлиняя лицо и добавляя себе длину подбородка, но это, что я вижу…, ни в какие ворота, какая-то мочалка из женской бани после употребления. А-а-а-а-а, я понял…, наверняка ты добираешь себе маскулинности, не так ли?
- Извините, я не знаю, что означает это слово! – ответил подносчик на подхвате.
- И снова в пролете, и снова ты не знаешь? Учи английский, читай книги и будешь знать. Ты пойми, что мужественность - это ежедневные мужские поступки, а не шизофренические татуировки от грязных щиколоток до подбородка и черти как растущая борода…, потому что ведомая праведными мыслями мужественность растёт внутри на самой вершине духа, а не снаружи на потной коже. Ещё скажу тебе, если бы ты выглядел как суровый дроворуб или выносливый водитель-дальнобой, борода была бы лишним подтверждением того, что ты суровый древесный косильщик с железными руками и очень выносливый поводырь огромной машины, но ты метр шестьдесят четыре, хлипкий, мелко костный, медлительный, не умеющий бросать ножи и тяжелые топоры вдогонку ублюдочно-хамским мотоциклистам, ни разу не прыгавший с ПТ-90 или на худой конец с «воздушного крыла», никогда не перерезавший горло в рукопашном бою маньяку, бешенной гиене или блудному медведю с бессонницей, не разбивший бутылкой пива чью-то хамскую голову на берегу тихого озера, лично не воткнувший штык в большую свинью перед очередным Рождеством и не читающий умные лекции стареющий профессор в Сорбонне. Я, конечно, уЛьтрирую…, но про Сорбонну правда! Тридцать пятый раз задаю тебе вопрос…, скажи мне, зачем именно тебе борода, как совершенно лишняя чуждая тебе азбука на лице…? Ведь ношение бороды -это целая внутренняя Религия, формирующаяся десятилетиями, это тайный мир исповедования самому себе, это постоянные размышления у зеркал о своем облике в этом мире…
- Я могу её сегодня же сбрить…
- Кастеней…, и снова мимо…! Сразу же возникает вопрос – а зачем ты её тогда выращивал, если так быстро готов от неё избавиться? Разве я тебя лично об этом просил? Снова ответ мертвый и неправильный. Как по мне, так отпусти ее хоть на десятиметровую длину, как у пушкинского карлика Черномора, не в этом дело…, не уходи от темы. Я спрашиваю тебя – на кой черт ты отпустил себе бороду в двадцать три года? Потому что её носит половина города таких же молодёжно-неприкаянных, искусственно созданных «ламберт-сексуалов», как ты? Потому что ты с детства стараешься не выделяться из общего стада? Потому что ты думаешь, что без бороды ты будешь менее хорош, менее воспринимаем другими, менее убедителен, и будешь выглядеть желтоперым юнцом? Борода придаст тебе искусственной уверенности быть заметней в жизненном хаосе?
Запоминай: уверенность в себе - это не внешний вид – это самостоятельная одиночная победа над ежедневными обстоятельствами, предназначенными лично тебе… Не новость, что целые коллективы мужских, одинаково лысых, носят похожие бороды… А надо ли? Это вполне логично по восприятию самой предсказуемой нижней логики, они таким образом компенсируют отсутствие волос на голове, удовлетворяют свое эго и по каким-то причинам считают, что они образец мужественности, жесткости, бывалые - побывалые, пожившие, хотя по моему внимательному наблюдению со стороны – это быстро принимаемый массами образ, часто обыкновенная рисованная агрессивность и читаются такие множественные экземпляры в два счета, вот так: раз… и два! Имею вопрос – а зачем нужно создавать видимость агрессии, если на самом деле её нет? К примеру - безволосые понятия не имеют, что всех лысых мгновенно убивают в Мозамбике за то, что в лысой голове, по мнению мозамбикских товарищей, якобы есть долголетие, здоровье и слиток чистого золота. А здесь…, при любом логическом раскладе и анализе: все хотят обязательно нарисоваться, как реальный хищник внутри широкой картинной галереи и обозначить себя в музее жизни именно так...Открою тебе старый секрет, кто всеми способами подчеркивает свою агрессивность, тот внутри себя испытывает страх, который не хочется демонстрировать наружу. А вот спроси любого…, ну, например, как называлась деревня, которую продавал Митя Карамазов? Никто тебе не скажет.
- Я извиняюсь, а зачем кому-то знать, как называлась какая-то там деревня, которую продавал этот ваш Камазов?
- Не Камазов, а Карамазов, - Ленс затянулся сигарой и приятно улыбнулся, - а вот тебе встречный вопрос – а зачем жить как насекомое от туалета до жратвы и обратно? Дело в том, что любой ответ из конкретного вопроса по литературе мгновенно дает понимание, кто передо мной, какая у него речь, какое у него образование, читал ли он книги, какова его внутренняя потребность в культуре, самопознанию, анализу, каково его самоопределение в этом мире, умеет ли человек размышлять о себе…и, в конце концов, есть ли у него внутренний диалог, основанный на знаниях и сомнении…, или перед тобой обыкновенная, современная, небритая, агрессивная особь без анализа любых компромиссов? Вот, например, даю миллиард процентов, что лично ты «Братья Карамазовы» Достоевского не читал, и судя по омерзительным агрессивным интонациям в твоем голосе даже этим гордишься. Это означает только одно, что ты - нулевой показатель автострады. Это о чем говорит мне лично? О том, что ты необоснованно самоуверенный бездельник с зачатками мании величия, а твой внутренний мир сводиться к тому, чтобы кое-как проваландать свой день, поискать какую-то выгоду, сытно пожрать, кому-то что-то сказать и потом сходить в туалет. Вот цикл дегенератизма и замкнулся. Но при этом у тебя гонору и самомнения о своей персоне, как у профессора Сорбонны, хотя я там был и почтенных преподавателей с гонором не заметил… Чем умней человек, тем он проще и скромней… Это аксиома только для всех нормальных…
Ленс поднял руку и громко щелкнул пальцами.
- Представь себе…, миллионам кажется, что они самые совершенные и заметные в этом мире благодаря именно своей внешности…– а так ли это? Могут ли миллионы себя считать таковыми, ежедневно проживая в мире реального хаоса, являясь несомненной частью этого хаоса и постоянного повтора энциклопедической глупости? Вот жизнь и проверяет каждый день заблудившихся в собственных фантазиях. Ты хочешь новых дополнительных испытаний по 4-му параграфу?
- Я не знаю, что такое 4-й параграф…
- Несомненно ты этого не знаешь и не хочешь знать…, а зДря! Бороду надо заслужить внутренним состоянием души по праву тонкой материи, иначе она не нужна… Вот скажи…, зачем у тебя на хлипком совершенно нетренированном плече татуировка омерзительного американского клоуна-убийцы из тошнотворного американского фильма для неврастеников, тайных садистов и клинических дегенератов? И снова прозвучит идиотское определение - прикольно? Кто-то проколол твою голову английской булавкой или цыганской иглой к листу белого ватмана? Ты любишь маньяков, сумерки, смерть и их общие запутанно-кровавые игры? Татуировка – это прямое визуальное сообщение для чужих глаз о том, что творится у тебя в башке. Каких размеров паук живет у тебя в голове, что он ежедневно там делает и каких узоров его паутина? Что ты хочешь сказать изображением этой отвратительной разукрашенной клоунской рожи на твоем теле? Лично для меня понятно, что некий испорченный паровой свисток звучит у тебя внутри. А это уже весьма интересно для изучения психиатрами и для выводов специальных медицинских комиссий… Отвечай!
- Э-э-э-э…, это…, так сказать, захотелось, э-э-э…
- Хватит блеять, как полукоз. Ты заметил, что так и не ответил мне на вопрос? Я ответил вместо тебя…, в чем и не сомневался еще пять минут назад. Ты знаешь, как отвечают 99% девушек с большими губищами и наклеенными ресницами на кой черт им нужны такие пластилиновые пельмени на лице, опахальные ресницы, бронетанковая подушечная грудь и все остальное?
- Нет.
- Они отвечают под гребенку одно и то же, ненавистное мною клише, характеризующее их маленький мозг. Они многократно отвечают одно и то же - для красоты! Какая космическая глупость, постоянно прятаться за светлым понятием милых красот…. Угрюмо-блестящее поколение пожирателей гамбургеров, бессмысленных кальянных курильщиков, менеджеров, юристов, барменов и диджеев…! А теперь представь себе: сколько живого народа понятия не имеют, что есть истинная, подлинная, тригонометрическая красота в этом мире? Вы…, уже трижды новые поколения…, поголовные ошибки аморфного уровня с обязательным корыстным поведением друг к другу и к окружающей среде, совершенно не осознающие себя в этом мире и этот мир в себе…, не задающие себе серьезные вопросы, без анализа ваших поступков в свете праведности течения жизни. Вы - совершенно мертвые души без Н.В. Гоголя, даже не спящие летаргическим сном, живущие поглощением бесполезной еды, внешним эффектом бабочек и ярким птичьим опереньем для размножения с инстинктами рыб протоптерус из глубин озера Чад… Каждый думает, что он может украшать себя в этом мире как хочет…, для обязательной никому ненужной заметности, без последствий расписывая своё тело и при этом оставаться на своей свыше предначертанной дороге… Ха! Так не бывает! Это кровавое заблуждение с печалью, последствиями и поздними разочарованиями о своем прошлом…
А теперь лови главное: запомни на всю свою короткую жизнь, этого в школах не преподают - судьба человека, отрастившего себе бороду, всегда отличается от судьбы этого же человека без бороды… Если там наверху не предусмотрен твой портрет с бородой – тебе хана! Уж поверь мне на слово… Вот в чем тонкая ловушка Поля Событий. Точно так же судьба женщины с силиконовой грудью всегда уходит в другую сторону, чем было ей предначертано свыше. Это тонкий мир, на котором горизонт событий может неожиданно подловить, это тонкий мир, который никогда не дотрагивается до сознания никому не нужной материальной плоти. Ты думаешь человек нужен Солнцу или Луне? Ты думаешь - мы сплошное совершенство в образе космических скитальцев в образе Бога, но без его мозгов? А ты его видел…, хотя бы мимолетно…, в соборе святого Августина или Павла, или на стенах дворца в Луксоре?
Искусственное изменение своего единственного образа быстро влияет на судьбу – это давно известный постулат в узких кругах управления и, одновременно, совсем небезопасный путь для смертных. Ужас в том, что вы, как не созидатели, а деструкторы…, повально не интересны Полю Событий, поэтому оно реально будет себя от вас очищать, как старые стены очищают себя от хлипкого кафеля. По твоему внешнему виду ты добавил себе десять лишних лет, что, по сути своей…, уже является визуальным обманом, то есть, добавил ложной старости и лживой зрелости… По факту вышеизложенного - сплошной обман и фальсификация. Это хоть понятно?
- Я ничего не понял…
- Какое жалкое зрелище и лживое заявление… Хватит претворяться…, человек…! Ты не хочешь быть много знающим рискованным космонавтом, ты хочешь быть тихо и незаметно проживающим свой срок с теплом климате вдали от любых проблем на берегу теплого моря без кактусов. Это потому, что ты не хочешь вникать, задавать вопросы, задумываться, запоминать, мыслить, делать выводы и действовать. Тебе это не интересно… Я и так постарался тебе кое-что поведать без научных терминов и понятным человеческим языком, но ты, как и многие из твоего поколения, вырос человеком, заранее знающим причины любой энтропии и конвергенции, как противоположности дивергенции…, не так ли? Простой тебе вопрос из древней тетради Леонардо да Винчи - что полезней для Неба, вода или круги на воде?
- Я снова ничего не понял…
- Святой Бонифаций, какое счастье…, теперь ты имеешь наглядный пример собственной глупости и ничего непонимания. Это очень плохо и уже начинает мне надоедать… Думать – это полезная работа. Вывод – для того, чтобы искусственно изменить картинку на своем лице, нужны железные внутренние основания для поля дальнейших событий, нужно чутьё, подтвержденное внутренним убеждением. Для миллионов несведущих и пустых - это звучит смешно и одновременно непонятно, но в итоге они не смеются…, они перестают дышать раньше срока. Запомни, когда человек не интересуется вечными законами окружающей среды и не понимает причину своего появления в этом пространстве, он есть кратковременный проходной набор скудной генетики и не более того...
- Так что…, нельзя отпускать бороду по собственному желанию, так…, что ли? Что за ерунда…?
- Какой ты глупый…! Я не сомневался, что ты так ничего и не поймешь…, как об стенку теннисным мячом, как урсидом по верхним слоям атмосферы, как фаустпатроном по скошенному броневому углу, как пластилином по горячей батарее, как красной икрой по разделочной доске, как москитной сеткой по голове зимнего эскимоса…, как теннисным мячом… Ваше поколение бездарных менеджеров формирует совершенно бесполезный класс будущего - без целей, без убеждений и масштабного мышления… Такие, как вы, никогда не поедут покорять новые земли и выращивать пшеницу, потому что для вас хлеб растет ночью на полках магазинов под звуки суеты мучной моли…
- Э-э-э-э-э…
- Хватит блеять…! Потому что ты никогда не задаешь обдуманных вопросов… из-за ложного внутреннего убеждения, что для тебя ничего нового в этом мире не существует. Ты болен изуродовано- модной, современной, сучьей болезнью - «манией личного совершенства», которой не существует и никогда не существовало… А на самом деле ты обыкновенный понтовичок, каких выросло великое множество с личным телевизором головного мозга, - и это тупик… Ты хочешь в дальнейшем перемещаться в пространстве с бородой или без? Вот в чем была глубина моего вопроса, отсюда и рисуется твоя дальнейшая судьба… Тема была простой – обязательное влияние внешнего вида на судьбу человека… Это хоть понятно, человек?
Озадаченный наемный прислужник, с признаками ужасно оскорбленного эго, тихо удалился, думая о том, как бы не опоздать к мастеру маникюра, а затем на массаж. Проходя мимо клетки с павианом, он сделал шаг в сторону, потому что обезьян угрожающе оскалил беззубую пасть, высунул язык и произнес омерзительный звук – «гы-аааахххххх…». Услужник не читал специальных книг по поведению павианов и не знал, что у этого вида обезьян такой звук означает всепоглощающую ненависть и презрение…
Ленс потушил сигарету в чистую пепельницу, зашуршал бумагой, открыл газету на второй странице и стал снова и снова перечитывать фразу …
«… «правительство уделило внимание сельскому хозяйству»
«Какой идиот написал этот бред? Святые Небеса! Давайте упадем на колени перед правительством, которое уделило внимание сельскому хозяйству! Что ж вы там за дегенераты такие…, а? Это же их ежедневная обязанность: строить дороги, заводы, станки, пароходы… Это их ежедневная обязанность… Совсем бездарные журналюги сошли с ума…, пишут и не задумываются, что пишут…»
Наконец, он перевернул страницу и увидел какое-то большое объявление, напечатанное крупным черным шрифтом. По мере прочтения информации его лицо стало меняться. От перечитывания важных строк у Ленса сузились глаза, газетная бумага в его руках стала заметно дрожать.
Он опрокинулся на спинку кресла и с восторгом уставился в дубовую балку потолка. Кресло сильно качнулось назад… Газета спланировала на пол и затихла. Напольные часы ударили два раза. Дождь стал ленивым, а затем быстро прекратился. Со стороны небес послышался гул целой армады куда-то спешащих грузовых, наверное…, самолетов.
- Святые Небеса! Вот и началось… Эй…, Лунатик! – громко крикнул Ленс. – Включи дурацкий телевизор…, погромче, и внимательно послушай, это касается и тебя тоже…, пора становиться мужчиной и оправдать свою бороду и дегенеративного клоуна на плече… Поздравляю, мы едем на войну…, ты, я и еще миллионы с пухлыми руками, никогда не державшими топор, тройную лопату, крейсмесель и отбойные молотки…!
Ленс улыбнулся и от удовольствия потер ладони, взглянув на свой трёхствольный штуцер, висящий на стене возле большой чучельной головы серого носорога.
- Эх…, мои ноздри уже ощущают запах усиленного пороха в моем слонобое!
Из соседней комнаты с камином послышался бархатный голос женщины диктора с правильными интонациями. Она не тараторила слова, как современные репортажные неврастенички с истеричными голосами, она выговаривала каждое слово и была редким профессионалом высочайшего уровня с бархатным сексуальным голосом, надолго остающимся в памяти.
«… она наслаждается тем, что она делает, эта воспитанная и редкая особа на своем месте…, она достойна этого… у них там на ТВ сплошные дилетанты, если не выразиться честнее, грязнее и глубже…»
Ленс закрыл глаза и вспомнил красивое лицо диктора, часто появляющейся на ТВ: подобранные наверх волосы, красное платье с белоснежным дисциплинированным воротником и длинные пальцы с перламутровым, а не черным маникюром, никогда не дергающие ненужную шариковую ручку. Редкая королева ТВ и приятная особа с яркостью женского магнетизма. Текст сообщения был правильным, не паникерским, наполненный логикой и железными фактами уже случившегося, происходящего, судьбоносного...и необратимого.
Ленс дослушал сообщение до конца и напряженно улыбнулся, ощутив в сердце скорбь, ужас и ледяной коричневый страх с омерзительным прикосновением многорукой мохнатой кикиморы к собственной печени. Сделав глубокий вздох удовлетворения и большой глоток холодного пива, он подкурил сигарету и с улыбкой посмотрел на искаженное от ужаса лицо прислужника в дверном проеме.
- Диктор сказала…, что армии уже практически нет…, гражданским на сборы дается всего лишь 24 часа, а затем военные машины будут забирать все здоровое население прямо с улиц у домов…, она сказала…, кто не придет на сборные пункты и будет обнаружен, сразу же будет расстрелян на месте за трусость и измену…, она так сказала…
- Не утруждайся повторять…, мой бородатый человек, я все слышал собственными ушами. 24 часа -это целая вечность на военные сборы. Если хочешь спрятаться, это глупо…, тебе обязательно найдет умная служебная собака после того…, как ей дадут понюхать твой вонючий носок или твое такое же полотенце в ванной, а затем пятнадцать автоматчиков прямо на улице всадят в тебя одновременно пятьдесят пуль…, начиная от головы и заканчивая пахом, на глазах у толпы, чтоб другим неповадно было, так сказать… Лучше доверься судьбе и неси сюда два рюкзака, тетрадь и ручку. Я буду диктовать тебе список, что мы прихватим с собой в окопы… Какое это счастье…, у нас с тобой впереди целое путешествие на войну. И слава Всевышнему за такую новость, потому что я захирел и засиделся в этом маленьком раю…, я стал покрываться райской коркой счастья и покоя…Слабые ноги крепнут в дороге…!
- Мне страшно, мне очень страшно…, я не хочу на войну, я не желаю, я не могу, я ничего не умею…! - громко заныл прислужливый.
- Ты мужик или пластилин? Ловкий лжец… Аха-ха-ха-ха-ха-ха!!! Ему страшно… Тогда сбрей бороду…, и моим бразильским мачете без наркоза срежь татуировку на плече и определись: ты- мышиный суслик, переодетая девочка или троянский осел…! Эх, ты…, блудливый самозванец! Война по природе своей всегда неизбежна! Еще Аристотель сказал – когда народ забывает старую войну, начинается новая. Хорошая память – главный враг войны… Как сказано в «Хагакурэ», которого ты не читал –«Воевать нужно не со страхом, а с удовольствием!» Вот ваше поколение расслабилось, ни хрена не знает и не желает знать про прошлую войну…, у вас проблемы с памятью о ваших героических предках…, в таком случае получите новый подарок от вражьего окружения. И снова Николай Чудотворец расскажет каждому из вас о тяжелых боевых ранениях или ничтожных царапинах. Умрут многие и земля снова вернет себе относительное равновесие между дурачьем и умными…
- Но я же только неделю назад читал, что наше правительство подписало с ними какие-то мирные документы, черт бы из забрал…! – воскликнул Лунатик.
- Смешной ты какой-то… Из области золотых рекомендаций я тебе напомню эхо слов Гера Бисмарка – «… ваши иезуитские договора не стоят той бумаги, на которой они написаны!». Понял? Война закономерна. Ему, видите ли, страшно…, напиши письмо мамочке, поплачь в свой несвежий носовой платок полный засохшего мукэса (сопли)…, а затем с моего чердака принеси сюда два самых больших рюкзака, тех самых, что я купил в Нанкине девять лет назад. Я подарю тебе свой старинный штык, которым сорок лет назад я протыкал предателей лесных партизан в Анфейзе. Он обязательно поможет тебе в будущих рукопашных боях… Исполнять! – громогласным голосом приказал Ленс и дико захохотал басом с продолжительным эхом на веранде и на кухне…
В воздухе запахло дымом от новой сигары. Это был запах торжественности перед приближением самого настоящего смертельного наваждения.
- Для вас война – это романтика, наверное…
- Никакой романтики на войне нет, не болтай! Фраза «романтика войны» - это простое продуманное кино для идиотов…, на войне смерть и мясные оторванные человеческие запчасти преобладают над песнями о героях. Война входит в жизнь со смертью в кармане… Война не терпит полумер: смерть или слава со смыслом! Война - это психотроника и проверка каждого на смысл его короткого существования в этом мире. Думай…, в чем праведность того, что мы будем с тобой там делать?
От резкого и громкого хохота хозяина павиан втянул голову в плечи и вцепился руками в клеточную решетку. Он стал подозревать что-то опасное, нехорошее и угрожающее его существованию. Никто не заметил, как на западной стене большого забора стали собираться кучки божьих коровок, похожих на красные ртутные капли. Никто этого не заметил…
Атомная канализация
На мрачных воротах входа в большие очистительные сооружения была табличка с надписью - «Жизнь – это экспериментальный подарок». Чей это подарок и о каком эксперименте шла речь? Никто не вникал… А кто прибил табличку и когда…, никого не интересовало. На неё даже никто не обращал внимания…, главное непрерывный процесс работы в три бесконечные нудные смены.
Само сооружение было огромным и имело восемьдесят три тоннеля в разные стороны. Канализация называлась атомной, потому что в ней работал атомный реактор, дающий бесконечную энергию турбинам, преобразующим человеческие отходы шестидесяти ближайших городов в энергию, топливо и какие-то скобяные изделия совсем не массового потребления. Над этим местом никогда не пролетали весенне-осенние клинья лебедей и журавлей, потому что ужасный запах поднимался вверх на большую высоту и там рассеивался в облаках. Птицы были умными и давно стали облетать небо над этим местом, делая большой воздушный крюк, но оставаясь в живых. В отличие от умных птиц над этим местом все так же летали самолеты с людьми внутри. Единственной смертельной угрозой для канализации были молнии, которые часто шарашили из облаков и воздух начинал светиться оранжевыми бликами, а невыносимый запах принимал причудливые формы изуродованного тошнотворного эфира. Руководство объекта и весь инженерный состав долгое время ломали себе головы, как использовать это явление с пользой для себя, но так ни к чему и не додумались, потому что мыслили во злобе, ненависти и зависти к другим Атомным Канализациям, умеющим ловить молнии в накопители по старинной схеме загадочного дядюшки Теслы.
Социум, о котором идет речь, был разделен, как и миллионы лет назад на людей молотков и людей гвоздей, но еще была прослойка наковальни, которая никогда не била по молотку, но всегда была угрозой гвоздям. По какому-то чужому внушению народ в черной робе рано утром молча шел на работу в страшную вонь и не задавал никаких вопросов… Над их головами летали большие тучи странно увеличенных мух с агрессивным поведением. Они жужжали, как пчелы, собирающие ядовитый рододендроновый мёд…, но это были не непальские пчелы-изгои пчелиного мира, а наглые реактивные мухи, летевшие на запах грязи и мерзости запустения старой атомной канализации, пахнущей молекулярным распадом. Из-за изуродованной экосистемы мириады мух под покровительством выдуманного мушиного покровителя Зебуба, громко щелкали своими глоточными насосами, приветствуя очередную смену черно-грязных рабочих. В воздухе стоял странный треск, как будто кто-то ломал тысячи зубочисток одновременно и никак не заботился о тишине… Это была ровная всеобщая галлюцинация патогенной атмосферы.
Это была громко шаркающая ногами, обожженная горем, зомбированная толпа, одинаково раскачивающаяся по всему периметру заполнения коридоров. Рабочие шли на работу под изувеченную заунывную музыку старой психоделической рок группы «Нарушение садово-парковых норм». В группе пела песни не то раненая в голову горгулья с колючей проволокой вместо языка, не то ведьма, преданная анафеме на симпозиуме ведьм. Это было не песнопение, а скрип консервой банки по лобовому стеклу троллейбуса. Каждый день кто-то обязательно сходил с ума от монотонного завывания наркоманской солистки этой группы, потому что имел в своей голове мозг, висящий на очень слабых ниточках. Такого работника, внезапно лишившегося разума, быстро забирала охрана и уводила куда-то в распределитель-коллектор грязи и отходов, где он и пропадал без вести и никогда его больше никто не видел. Это зрелище было ужасное, кем-то выдуманное, отрепетированное и имеющее какую-то свою дрожащую тайну…
Вновь прибывшие труженики быстро одевали кое-как продезинфицированные противогазы или черные резиновые маски с выпученными стеклянными глазами и едва ароматными прищепками возле носа…, а кто работал здесь давно не надевали ничего и ходили со странными, слегка перекошенными серыми лицами, отекшими злыми глазами и красными опухшими руками. У них не было волос на голове и ресниц на веках. Они, как морской чистый воздух вдыхали полной грудью тошнотворную вонь и были слегка счастливы из-за вовремя начисляемой зарплаты, обязательного десятиминутного перерыва после десяти часов работы и бесплатному стакану почему-то слегка коричневого водянистого молока за, так называемую, вредность. Для них - это была уже не работа, а образ существования из-за парадоксального сдвига восприятия действительности и телевизионной эрозии остатка головного мозга. Такие люди без противогазов на лице смирились со своей участью и начинали заметно мутировать, принимая причудливые физические изменения форм лица и конечностей…
На площадке широкого балкона на самом верху башни Винкеля стояли двое в черных костюмах и до блеска начищенных сапогах. Они смотрели вниз на толпу и размышляли. Это было то самое удобное время, когда горные сквозняки удаляли омерзительный запах со стороны перерабатывающей станции и на балконе башни можно было дышать, пить кофе, смотреть вниз или на пролетающие мимо счастливые самолеты, но не долго, всего один час и семь минут ежедневно.
Управляющий не мог для себя уяснить, почему прислали нового человека с вопросами, если три дня назад комиссия уже была, рыла…, ковыряла, смотрела, записывала и уехала ни с чем. Управляющий был человеком, постоянно вырабатывающим в себе негативные мысли, и он всегда испытывал железное недоверие ко всем людям, подобно недоверию мухоморов к ногам блуждающих по лесу грибников.
«…странный проверяющий…, очень странный…, похоже это какая-то затравочная встреча на карточный марьяж, чтобы подготовить какую-то главную встречу, потом…, а может, я и ошибаюсь…, что-то здесь нечисто…»
- Ну…, что скажете, господин проверяющий? Мы без столичных новостей сидим в полной темноте и принимаем информацию только по ТВ.
Этот вопрос задавал управляющий Атомной Канализацией, производившей непонятные виды топлива и какие-то товары не очень понятного потребления. Вопрос адресовался человеку, зачем-то присланному сверху, чтобы увидеть все собственными глазами и принять какое-то новое решение уже на месте. Серый нос посланника, побитый рытвинами на воспаленной коже, смешно морщился. Глаза слезились и общий вид был болезненный и каменно-безразличный. Это заметил управляющий и улыбнулся, потому что улыбался постоянно и беспричинно…, а это прямой признак нарастающей внутренний идиотии. В массе своих хаотичных мыслей о сохранении своей должности и дальнейшей судьбе, откуда-то из глубин головного мозга ему пришло определение, что этот проверяющий человек сверху на самом деле наипрохиндейнейший прохиндей и от него надо держать подальше свою тайную внутреннюю правду.
- «Корм» смотрит нашу чудо вечернюю передачу?
Ответил вопросом на вопрос проверяющий.
- Да!
- Промывайте им мозг постоянно, каждый вечер…, на то наш телевизионный канал и придуман, чтобы мыть им мозги. Даже не мыть, а вычищать наждачным словом любые сомнения в нашей правоте. Телевидение - это вам не выстрел гранатомета одним солдатиком, это мотивация для выстрела тысяч солдат с гранатометами… Другое дело- мы! Мы как руководители должны быть с народом каждый вечер после трудового дня и объяснять им то, что они не поняли днём.
- Так и есть!
- Это не люди – это экспериментальный корм…, это парадонтоз и туалетные биоходы, которым не нужны газеты и даже самые тонкие книги! – прохрипел проверяющий.
- Согласен, - быстро отреагировал управляющий и резко плюнул вниз с балкона.
Его родной плевок бесшумно улетел вниз по природному устройству Земли и двадцать второму закону Исаака Ньютона в буклях.
- В отчете наверх, который я внимательно прочел…, сказано, что вы три дня назад наконец-то поменяли банкира…
- Так и есть. Он много раз вникал в наши вопросы, рассуждал и высказывал свое мнение. Банкир всем не нравился, потому что имеет высшее образование, сука…, разговаривает на каком-то правильном языке с умозаключениями, которые многим часто были непонятны и не нравились большинству управления. Он опасен.
- Я внимательно читал отчет. Он уникальный «фикус» в совершенно неправильных руках. Вызови его сюда. Я посмотрю на этого твоего раздражителя.
- Слушаюсь!
Управляющий вынул из кармана пиджака телефон, нажал желтую кнопку, приблизил его ко рту и сказал:
- Чернорабочий, в реестре номер - 12011, туннель пятьдесят два, быстро ко мне на башню!
- Есть, принято…, исполняю! – быстро ответил кто-то и отключился.
- Через пять минут доставят, а пока может чайку или сапеги? У нас свежая, вчера из Самарканда целый тюк прислали натуральным контрабасом. Запах волшебный, оживляющий тело в самых его глубинах… Мы потом сапежные тюки не выбрасываем, мы в них папиросную бумагу храним и ложный калифорнийский табак для закрытых поставок в Моравию…
- Разумно! Бумага соусируется остатками сапеги и становиться уже не бумага, а настоящий ключ в долину Джудже. Молодцы, это вы лихо придумали… Налейте-ка мне чайку, а сапегу возьму в дорогу, завернете мне пять штук, нет…, пожалуй, десять.
- Так точно!
Через восемь минут в кабинете открылась дверь и в ней появился человек в черной робе, черных ботинках и с красным воспаленным лицом. В руке он держал черный противогаз. Судя по безразличному взгляду, он был мрачный мизантроп, измученный внезапными переменами в своей жизни и горькими мыслями об этих переменах. На его груди была бирка – 12011, которая почему-то светилась фосфорными черточками.
- Совсем недобрый день сегодня…! – произнес он, громко закашлял, достал из кармана белоснежный платок и вытер им грязный нос и мешки под глазами. Платок быстро испачкался и принял коричневый оттенок.
- А вы невежливы! – произнес проверяющий и шмыгнул носом от удовольствия сказанного.
- Вежливость, в данном случае – это одна из форм лицемерия! Зачем я буду вам говорит фразу- «Добрый день!», если на самом деле сегодняшний день - полное дерьмо. Я сказал правду, которую вы не привыкли слышать…
- Если вы намерены так разговаривать со мной и дальше, то мы просто убиваем время! – зло и громко произнес проверяющий.
- Убийство времени – это фигура речи. Убийство времени никем и никогда не было зафиксировано, потому что оно есть, но его нет… Это всего лишь самый обыкновенный квантовый проход без завихрений… Человек слишком ничтожен, чтобы хоть как-то повлиять на время…
Проверяющий и управляющий заметили, как бывший банкир сделал три шага в сторону кондиционера и стал глубоко вдыхать в себя свежий воздух.
- Двенадцать тысяч одиннадцать, за что вас бросили сюда из теплого кабинета? – спросил проверяющий.
- Это плата за моё появление на свет, абсолютное понимание завтрашнего дня и критику бездарности окружающего мира. Я работал на совесть с копальщиками чужих судеб, не умеющих ничего, кроме как завидовать и желать зла ближнему своему, а зависть и ревность – это результат полного отсутствия должного воспитания. Мы здесь в кино, которое смотрит Бог по своему телевизору и мое падение из чистого кабинета в эту вонючую яму, это его сценарий, его драматургия, а вы всего лишь исполнители… Вы не Боги и никогда ими не будете, потому что ходите в туалет, а Боги туда не ходят…, им незачем…, и это навсегда! Независимо от формулировки, ваша или наша жизнь в единичном исчислении течет сквозь стекло…
- А разве вода может течь сквозь стекло, а не по стеклу? – спросил проверяющий.
- По стеклу видят все, а чтобы увидеть, как она течет сквозь стекло нужен талант…, - ответил банкир.
- Ваш коллега по кабинету…
- Я знаю… Это он написал на меня пасквиль-донос. Он духовно не близкий мне человек, минус постоянная демагогия и унылые рассуждения о еде. Все никак не может нажраться, постоянно что-то жует и постоянно голоден. А я всегда живу завтра несмотря на то, что сейчас еще не закончилось сегодня!
- Что можете мне поведать про наше с вами завтра? – спросил проверяющий и закурил красную сигарету.
- Вы не умеете грамотно убивать конфликты, которых накопилось уже очень много. Когда-то в 133 году до нашей эры великий оратор, политик и провидец Старший Гракх сказал, что у народа нет ничего кроме света и воздуха, а вы ухитрились забрать и это… У народа нет ничего кроме собственных заблуждений… Неподготовленных новые знания запугивают и затем пугают… Уже произошло накопление критической массы глупости ваших решений и антагонизма с общей средой существования… Критическая масса конфликтов сегодня утром перешагнула красную черту, и я полагаю, что в ближайший час начнется война. С самого утра я находился в тоннеле и возил большие булыжники, радио не слышал…, а вы слушали сегодняшнее радио?
- Нам не нужно…! – ответил управляющий канализацией.
- Слушать информативное радио так же полезно, как пить воду и дышать чистым кислородом. Вы теряете время, которое уходит никогда не прощаясь. Лично самому времени глубоко плевать на вашу неосведомленность, оно идет без остановки, приходит и тут же уходит по извечной амплитуде красивого эллипса… Время постоянно, поэтому оно вечно, мы непостоянны, поэтому смертны…, если бы мы были более постоянны, жили бы тысячи лет, но мы совсем не постоянны, поэтому приходим и уходим… Человек болен манией совершенства, а на самом деле он просто сильно преувеличивает свои возможности и болен чем-то глупым без названия… Включите радио или проклятый телевизор…, вас не спасут даже башни Винкеля…, вас уже ничего не спасет…, в ваших школах, где вы учились не было предмета – уважение к животным, и это многое объясняет. Там, где нет справедливости – никогда не бывает благодати… Вы занимаетесь постоянной подачей ложной действительности, поэтому все так плохо, несовершенно и губительно для всех нас…
- Я же говорил вам, он какой-то непонятный…, - произнес управляющий.
- Для меня он очень понятный. Включите наконец радио, коллега…! – сказал проверяющий и снова смешно поморщил свой воспаленный нос.
Нажав на пульт черного телевизора на черной стене, они увидели на экране красивую женщину в платье с белоснежным католическим воротничком и тщательно подобранными волосами. Своим бархатным завораживающим голосом она перечисляла обязательные пункты мобилизации всего населения и зачитывала правила срочной отправки на линию боевых действий. Бывший банкир глубоко вдыхал свежий воздух из кондиционера, улыбался во весь рот и громко уронил грязный противогаз на пол. Он пользовался моментом, когда управляющий и проверяющий замерли, слушая каждое слово важного сообщения...
- Как вам это удается?
- Я еще вчера владел этой информацией о сегодняшнем начале войны…, мне не хватало всего лишь одних суток, чтобы это осуществилось наяву. Вы же понимаете, если бы я вчера рассказал эту информацию любому надсмотрщику в тоннеле, меня бы засмеяли, заплевали и избили просто так…, под звериное настроение. Потому что все люди разные и в любом, даже самом маленьком управлении в основном работают обыкновенные идиоты, дураки и тупицы, которые не в состоянии слушать голос разума или хотя бы анализировать происходящее вокруг. А…, если человек попадает в Управление другими людьми на самый верх, в его голове кто-то выключает свет и включается более густая тьма. Мир, как это ни печально, по большей части состоит из сумасшедших и идиотов…, и судьба нашего мира в значительной степени зависит именно от них. Идиоты все время ужасно мешают жить другим… Это когда-то написал Станислав Лем, подтвердив постоянство всеобщей глупости, почти всегда неизменный и заказанный сверху сценарий. Почти…, потому что иногда, очень и очень редко бывают маленькие исключения. Если бы нами правили лучшие из лучших – жизнь была бы прекрасна, но здесь изначально это невозможно… А насчет того, как я это делаю…, то это просто до примитивизма: весь воздух над нашими головами пронизан невидимыми проводами - воткните в голову любой из них и получайте любую информацию от Вселенной. Попробуйте прямо сейчас…
- Какими, к чертовой матери, проводами, что ты бредишь, шизофреник? – заорал управляющий, ужасно расстроенный тем, что по его возрасту и ему придется ехать на войну, а это тихое вонючее место с хорошей зарплатой и дополнительным питанием, придется передавать какому-то другому управляющему.
- Вот видите… Даже не зная научного определения шизофрении, он меня унизил и оскорбил и думает, что он герой, и это правильно. Какими проводами? Да самыми обыкновенными…, теми, что сейчас в изобилии висят у вас над головой и вы можете притронуться к ним рукой и любой из них вставить себе в голову. Ну-ка, попробуйте…!
- Я же вам говорил, что он ненормальный придурок…
- Встретишься с глупым на одной дороге – забудь все, что он скажет и иди дальше… Я нормальный…, по сравнению с вами я очень нормальный, я закончил Копенгагский Университет факультет «auto body experience» и был там лучшим учеником среди всех на нашем курсе. Я сдал на отлично общение с перелетными птицами и чтение их клиньев. Я сдал на отлично долгие телепатические беседы с собаками различных пород. Я единственный из всех, кто сдал дождевой экзамен по проникновению вдаль, потому что я ещё и «художник-спантанист».
- Дождевой…? Прошу вас пояснить, что за экзамен такой…? – с любопытством спросил проверяющий, уже понимая, что он многого не понимает.
- Во время сильного ливня, мои мысли смогли просочиться сквозь дождевые капли, не задев ни одну и на пятнадцать минут вперед переставить стрелки часов в кабинете Археологии в соседнем корпусе нашего Университета… Это понятно?
- Врет, выродок, обязательно врет… Это невозможно!
- Я понимаю вас. В этом дерьмовороте вы чувствуете себя обесцененным. Это реальный мысленный зуд, который не расчесать… Я понимаю, я очень хорошо вас понимаю. Вы едете со мной…! – громко произнес проверяющий, с презрением посмотрев на управляющего Атомной Канализацией.
- В таком случае нам нужно оформить на него документы и под вашу, так сказать, ответственность, а то с меня могут четыре шкуры снять за утрату работника…, мало не станет, могут арестовать и даже казнить, как деструктора…
- Существуют правила, отменяющие все ранние правила! Оформите его задним числом, оформите…, э-э-э-э-э…, как умершего от желтой шигеллы. Допустите, что тело банкира сожгли два дня назад в крематории номер семь. Не мне вам рассказывать, как нужно стирать навсегда чужое присутствие… Устройте очередной нано-пшик на ровном месте, без рекламы, но с горем в глазах, напечатайте пару желтых бумажек, плюс оранжевая печать и полное безразличие к происшедшему. Заполните реестр мертвых в компьютерной базе… Вы же профессионал по вопросу уничтожения лишних ртов… Здесь рожденных в Раю нет! Отправьте в Ад того, кто в нём родился…!
- Так и поступим! – ответил управляющий с лживо-заискивающими интонациями и растерянно улыбнулся.
Ему это все не понравилось, плюс война и скорая перспектива полного исчезновения… Никто не заметил, как на одной из кафельных стен высокого забора у проходной стали собираться кучки божьих коровок, похожих на красные капельки ртути.
Роддом
В родильном зале номер одиннадцать наступила тишина. Молодая роженица обнимала своего прибывшего ребенка и внимательно рассматривала картину на стене слева. Она не задавала себе вопрос – почему в родильном зале висит эта странная картина. Ни автора, ни названия роженица не знала, потому что всю свою долгую двадцатилетнюю жизнь была очень далека от живописи древних времен, когда художники умели создавать впечатления и рисовать чувства, а не геометрическую мазню из полосок, кубиков и треугольничков. Это была большая репродукция Яна ван Эйка «Портрет четы Арнольфини». Картина весьма странная с изображением глубоко беременной «девушки» и её мужа – приблизительного аутиста с тоненькими ножками и близко посаженным глазами. Намек на центральный символизм художник оставил на заднем плане в зеркале, на которое не каждый обращал внимание. Ну, да Бог с ней…, с картиной Яна ван Эйка… Любая картина висит на стене только потому, что её кто-то туда повесил для притягивания или отвлечения внимания, а в музее она, на чердаке или в родильном зале – это вопрос второй и никем неуточненный…
Пшеничная стояла у открытого окна прямо в родильном зале и нервно курила, выпуская дым в городской воздух. Где-то там звенели трамваи, каркали вороны и трещали сороки, но весь роддом погрузился в какую-то странную и совсем непривычную тишину. Доктор Пшеничная была знаменитым гинекологом в городе Ульф, тщательно копалась в чужих беременностях и ее знали все женщины, у которых были свои дети. Всего пять минут назад очередной карапуз вышел на волю из одного мира в другой…, на постоянство проблем и испытаний. В очередной раз была оказана помощь несмышленому человеку в появлении в этом мире без плаката – «Добро пожаловать!», потому что в роддоме хорошо понимали: какое уж тут добро…, и куда уж тут пожаловать…
Сама доктор Пшеничная настолько была необычна, колоритна и хороша, что, казалось, само время нежно плюнуло ей в лицо, не растирая фантастическую пену ледяным ветром, а шлифуя её кожу ресницами дельфинов… Её даже не портил всегда мутный взгляд…, как у русалки в дремучих озерных камышах. Она была необычна и притягательна, как женщина, занесенная в Красную книгу между девятой и той самой шестнадцатой страницами.
В перерывах между сигаретными затяжками Пшеничная разглядывала молодую девушку, лежавшую под забрызганной кровью и йодом простыней и обнимавшую своего странного мальчика, родившегося с открытыми глазами, черными кучерявыми волосами и тремя белоснежными зубами во рту. Не младенец, а фантастическая и немыслимая восточная сказка весом в целых 6 кг. Уже третий раз в её практике такой младенец стремительно вылетел в этот мир без крика, без кесарева сечения, двойного пересечения, диких болезненных натуг, боли разрезов, ругательств и конвульсий. Раз…, и он уже здесь! Младенца еле успели подхватить в полете, когда он вынырнул из-под лобковой кости мамы, как из грота…, когда он весь мокрый с громким смехом пикировал головой в пол. Это все медсестра Оленька Тенси, бывшая теннисистка, родившаяся в семье дипломата в США в штате Теннеси, бывшая любовница второго сына солиста группы «Тен СиСи», медсестра с реакцией боевой самки мангуста…, это все она!Держа большого младенца вниз головой за левую ногу над чистым кафельным полом, как нашкодившего опоссума, она произнесла фразу, показавшуюся всем странной-«…маленький шаг у ребенка - это огромный прыжок для мухи…». Это она – очень странная Оленька, успела поймать мокрого большого карапуза, вылетевшего из маминого космического аквариума под большим давлением, как снаряд из противотанковой пушки. Бывшая теннисистка была чудесной медсестрой, понимающей смысл женской части дерева Бубинга (основы жизни и всегда красного внутри) …!
Но поймать вновь прибывшего на эту землю ребенка для целого коллектива медицинских женщин оказалось только половиной необходимой работы. Внезапно и неожиданно возникла вторая задача, состоявшая в том, что его пуповина была длинной целых два метра и тридцать семь сантиметров и никак не разрезалась привычными акушерскими инструментами. Его пуповина была полна каких-то очень крепких сухожилий, переплетенных между собой особыми узелками. Именно тогда пришлось вызывать знакомого слесаря Эрнеста с первого этажа, брать у него специальные трубные щипцы и удачно обрезать пуповину, похожую на корабельный канат для океанского БМРТ. Чудеса номер два…
- Как ваше самочувствие, Лу? – умиротворенным голосом спросила Пшеничная и сделал глубокую затяжку черной сигареты, похожей на ребенка змеи.
- Я счастлива…, очень счастлива…, я так хотела мальчика, что ни словом сказать и ни в моем тайном альбоме написать…, я так хотела мальчика…, я так хотела…, и вот…попала в праздничную кровать…
Двадцатилетняя тоненькая Лу, разглядывая своего ребенка, начинала быть счастливой и тихо плакала от этого начинания, пока шестикилограммовый голый младенец лежал на ее животе и смотрел в потолок на множество ярких ламп с лимонным отливом от желтого кафеля. Он лежал, напевая какую-то мелодию из его предыдущей жизни и улыбался. Зрелище было достойное кисти гениального П.П. Рубенса. Младенец то ли пел какую-то песню, то ли мурлыкал, но было ясно одно…, что он громко произносит какие-то невнятные звуки, пристегнутые к обязательной младенческой мелодии своего воображения… Он чмокал губами, трижды из толстенького «пистолетика» пописал на йодированные простыни, засунул указательный и большой пальцы левой ноги себе в рот и продолжал что-то напевать, радуясь новому сволочному миру, предложившему ему яркий свет вместо мокрой тьмы и крепкие руки теннисистки, вместо удара головой о такой же мокрый кафельный пол. Это же почти счастье на начальном этапе…, почти счастье…, которого все ищут, а его нет! Добро пожаловать на новые испытания из строительного мира клеточных кирпичей в мир иной, безрассудный и глупый…, с сухими и мокрыми кафельными стенами.
- Мы…, тоже…, здесь все очень и очень рады! – прошептала медсестра с биркой номер 7 на халате и натянуто улыбнулась. Она так улыбнулась, потому что у нее самой детей не было, а очень хотелось… Так у медсестер бывает от внутренних позывов черной зависти.
Её халат был обильно забрызган кровью, а в синей перчаточной руке она держала какие-то ножницы с острыми зубьями в пять радов, похожие на специальный инструмент для разреза труб или обрыва колючей проволоки военного образца пятнадцатого поколения.
- У вас теперь есть передышка, Лу! – радостно произнесла гинеколог Пшеничная с лицом женской полу Мадонны.
- А передышка - это всего лишь маленькая остановка перед продолжением большого пути…, - откликнулась добрая медсестра с биркой номер 9 на груди, у которой было трое детей.
- Муж очень обрадуется, такой мальчик родился на свет, не мальчик, а герой нашего времени, как Геракл, двумя руками задушит двух гадюк, или мамб, или кобр…, - промямлила медсестра номер 3 и закурила черную папиросу в длинном янтарном мундштуке. Она только неделю назад вышла замуж за какого-то крепкого и очень умного Бориса в красивых очках. Повезло!
- Он не муж мне, он просто прекрасный мужчина, похожий на Бога…, которому я не могла отказать, ему никто из вас никогда не отказал бы, он не человек, он мужчина женских грез и животных желаний, мужчина мускусно-карамельных запахов и каменных мышц. Он мне сказал древний подтверждающий сигнал в уши – я люблю тебя! Он был красив и свободен, как мой любимый французский художник и как аист над океаном… Доктор, вы когда-нибудь видели аиста в океане, не буревестника, а именно аиста с длинными ногами и длинным клювом, машущего большими крыльями с черными перьями на концах?
Пшеничная и медицинские сестры переглянулись.
- О, много раз! Аист – это моя любимая птица среди всех..., у него такой длинный клюв, что не любить его невозможно! – быстро ответила Пшеничная и слегка улыбнулась.
- Муки сердца по Достоевскому ему неизвестны, он белоснежный козел или даже полукозел, облаченный в прекрасную элегантность и сумасшедший магнетизм ночных салютов…, он метафоричен, как моя покойная бабушка…, его силуэты нужно было рисовать на стене пастами всех видов, оранжевой куркумой, мазутом и цинковыми белилами…
- Зоя Андреевна, она же бредит…, отключить ей подачу обезболивающего газа? – спросила медсестра без бирки.
- Ни в коем случае. Это говорит не она, это её устами говорит сюрреализм её воображения! – ответила Пшеничная и присела на подоконник, обнажив крепкие красивые колени из под халата. Она держала в руке стакан виски «Crazy Racoon» с наглой рожей мохнатого енота на этикетке и от быстрого алкогольного кайфа прикрыла свои красивые длиноресничные глаза (как у дельфинов).
- Он всегда был окружен лахудрами с претензиями, он их трогал, обнимал и уводил в комнаты, а затем позвал и меня. Нас связало мнение об одном певце, которого трудно назвать певцом… Понимаете, это было общее соприкосновение…, ко мне в постель залез новый убедительный осьминог с яркими показателями морской нежности. У него были странные совершенно неуправляемые волосы, они развивались, как вкусные спагетти…, спагетттт….и.
- Ну, да, ну…, да!
Все медсестры и Пшеничная одновременно переглянулись и широко улыбнулись.
- Всё, кажется…, заснула…
- А-бу-пу-бу-пу-бу-пу-бу-пу-бу-пу-б… - протянул младенец и тоже улыбнулся во весь трёх зубый рот с розовым язычком.
- Это уже четвертая девчонка с таким огромным плодом за последние три недели… Я очень хотела бы встретиться с этим океанским длинноклювым аистом лицом к лицу…, и вы, наверное, тоже! Уникальная сволочь с красивым лицом подлеца-пересмешника, не ожиревший ползун, а редкий производитель настоящих будущих мужиков, такой генетический материал нынче большая редкость… У него не сперма, а атомное вино из редчайшего генетического материала. Не младенцы, а прекрасные колированные богатыри… Ой, хочу встречи с ним... – высказалась Пшеничная.
В это время её прекрасное лицо светилось как люминесцентная лампа на фоне вечерних небес.
- И мы хотели бы… встретить…- произнесла скромная медсестра без бирки, обозначив мечтательное лицо с признаками порнографии.
– Значит так, мои дорогуши: в отделении еще трое девчонок с большим плодом, этот инструмент штатному слесарю Эрнесту не отдавать и тщательно продезинфицировать. Да, вот ещё что…, за пределами роддома в нашем государстве сегодня объявлена война.
- Ах…, война!
- Ой…, война!
- О, Боже…, война!
- Снова?
- Все, кто уже родил и не являются беременными уточками - на фронт, 80% медсестер - на фронт, я остаюсь здесь. На сборы двадцать четыре часа, завтра у главного входа с рюкзаками, сумками, едой, питьем и первым необходимым медицинским материалом для будущих раненых. И помните всегда, что каждый ваш поступок обязательно будет иметь продолжение с последствиями. Вопросы?
- Зоя Андреевна, а если мы все там…
- Нет, не умрете! Для женщин существуют закрытые территории рассуждений, потому что розовые очки всегда бьются стеклами вовнутрь, а не наружу! Поддерживайте друг друга, потому что иначе там нельзя и возвращайтесь домой на работу. Я буду ждать вас, слушать радио и ждать…, потому что вы добрые Феи на злой войне!
- А-бу-пу-бу-пу-бу-пу-бу-пу-бу-пу-бу…! – весело прозвучало из уст толстенького младенца, так быстро убежавшего от инкубационного периода своего появления. И он был прав, потому что женщина всегда источник силы, даже тогда, когда она плачет специальными слезами…
Пшеничная все так же смотрела в окно. Её ледяная пелена в глазах превратилась в теплую подсоленную воду, стекающую по щекам. Это были не пластилиновые слезы бездушного робота, это были слезы её красивой души…
«…с тех самых пор, когда люди еще были людьми…, когда мозг стоил дороже, чем заграничные шмотки…, счастье и тогда оставалось под вопросом, а горе тут как тут, всегда без особого приглашения… Переживание и стресс всегда имеют поучительный смысл и как божий урок запоминаются навсегда…» - думала Пшеничная и ужасно захотела бутерброд с обыкновенным маслом.
Она прощалась с медсестрами, выбирая самый худший прогноз для их жизни и своим полным одиночеством слыша их будущие стоны и громкий плач. Она понимала, что каждая смерть на поле боя - это новая жизнь в родильном зале. Такой же круговорот людей в природе, как и воды…, падающей в чужие бассейны, на поля, в леса и озера…, потому что обыкновенные люди ничем не лучше обыкновенной воды… Это людям только кажется, что они необыкновенные… Им всегда кажется много лишнего и не подтвержденного.
Пшеничная смотрела в окно и вспоминала, как двадцать лет назад везла умственно отсталых детей с мышечной атрофией на медико-педагогическую комиссию в другой город. В каждом кармане своего джинсового платья она хранила конфеты для никому не нужных и брошенных родителями детей. Дети, похожие на скулящих щенков, держали её за руки и смотрели, как на Бога, мало понимая куда их везут и зачем… А их везли на приговор их дальнейшей судьбы, на тот самый судьбоносный диагноз, принимаемый сытыми дядьками и тетками в белых халатах, у большинства которых никогда не было собственных детей и чужие дети им были до лавочки на осеннем поле и до лампочки в ничейном подъезде. Они хотели поскорее закончить процесс заполнения медицинских формуляров и уйти в бани с целью получения положительных коньячных эмоций.
Внимательно разглядывая счастливое лицо нового младенца, Пшеничная вспоминала лица тех никому ненужных детей…
Она не знала, что у северной стены забора стали собираться кучки божьих коровок, похожих на красные капли ртути. Никто не заметил…
Уважаемый читатель! Продолжение на авторском сайте!