Белле Ахатовне Ахмадулиной сегодня исполнилось бы 85 лет. Отбыла в мир иной 12 лет назад, семидесяти трёх от роду. Родилась в Москве (10 апреля 1937), завершила путь в эпоху Переделкино (29 ноября 2010).
Всего с двумя поэтессами довелось побывать на расстоянии вытянутой руки, одновременно в бесконечной отдалённости (в их мире не присутствовал) – Белла Ахмадулина и Юнна Мориц. Белла и Юнна одногодки.
Здесь собираю то, что и так всем известно, а для меня подсказка, самому себе напоминание о пережитых временах. Где-то рядом были Иосифы, Беллы и Юнны, Анны и Юрии, – а всё же на другой планете. Не обязательно строить космические корабли, чтобы оказаться в другом мире, достаточно присмотреться к тому, что происходило рядом, но было невидимо, а теперь описания планет составляют толстые тома и тонкие брошюры. Отбираю ничтожную малость – имена, даты, фразы и фрагменты.
Ахмадулина – плоть от плоти российского культурного процесса второй половины века минувшего.
Кстати, о плоти. Череда браков:
Евгений Евтушенко (1954-1959)
Юрий Нагибин (1959-1968), Белла у Юрия была четвёртой женой.
Эльдар Кулиев (с 1971), был младше ее на 14 лет.
Борис Мессерер (1974-2010)
Дети: Елизавета Кулиева (09.05.1973), Анна Нагибина (приёмная)
Происхождение Беллы (исходно названной Изабеллой): отец комсомольский и партийный работник, заместитель председателя Государственного таможенного комитета СССР; мать майор КГБ, переводчица. Не из простых.
Два свидетельства Дмитрия Быкова. В каких обстоятельствах сказано первое, не знаю.
«Белла Ахмадулина была самым красивым поэтом своего времени. Самым беспомощным и самым победительным. Для тех, кто ее любил и не любил, она была одинаково значима и, странно сказать, равно дорога. Теперь таких не делают».
Со вторым ясности больше: Написано в год кончины Беллы 2010, а может быть и раньше начало формироваться, опубликовано в 2013-м. "Я проживу. Белла Ахмадулина и ее время"
«Слушать все это – упоительно, и хочется еще и еще этой музыки голоса; но читать – утомительно, скучно, путано».
«И ранняя, и поздняя Ахмадулина – при неоднократно декларированной любви – нет! – обожании! – нет! – преклонении! перед Мандельштамом и Цветаевой – замешена все же на Пастернаке; и все грехи его ранней поэтики, весь захлеб и захлюп, которых он сам впоследствии стеснялся, вся экзальтация, все многословие перекочевало в тексты Ахмадулиной».
«Самый близкий к Ахмадулиной поэт – Высоцкий, в любви к которому она часто признавалась и который ее боготворил. … и у Ахмадулиной, и у Высоцкого много произведений многословных, рассчитанных на устное произнесение и немедленное восприятие. Высокопарное многословие, увы, отяжеляет многие песни Высоцкого, в том числе его героические баллады. Правда, в его текстах больше фабульности, напряжения, но на то он и актер, и мужчина».
Дмитрия читать не скучно. Сложен и экспрессивен. Не всегда могу с ним быть согласен, но чувствуется в нём очень живая и подвижная личность. Такому дозволено перегнуть палку, он и шаг назад (в сторону) сделать не затруднится. Приведённые фрагменты не характеризуют статью. Кому интересно, прочитает и не пожалеет.
А вот и ещё одна фигура, Бродский. Послушаем. В смысле – почитаем.
«Если я не называю поэзию Ахмадулиной мужественной, то не потому, что это рассердит множество женоподобных особей – просто поэзии смешны прилагательные. Женский, мужской, черный, белый – все это чепуха; поэзия либо есть, либо ее нет. Прилагательными обычно прикрывают слабость. Вместо употребления любого из них достаточно сказать, что Ахмадулина куда более сильный поэт, нежели двое ее знаменитых соотечественников – Евтушенко и Вознесенский. Ее стихи, в отличие от первого, не банальны, и они менее претенциозны, нежели у второго».
«Ахмадулина совершенно подлинный поэт, но она живет в государстве, которое принуждает человека овладевать искусством сокрытия собственной подлинности за такими гномическими придаточными предложениями, что в итоге личность сокращает сама себя ради конечной цели».
Ахмадулина, кстати говоря, была единственным советским литератором, с кем Набоков, незадолго до своей смерти в 1977 г., согласился встретиться.
И последнее, возвращаясь к сказанному: «Слушать … – упоительно, и хочется еще и еще этой музыки голоса». То, что в памяти моих современников от музыки уже неотделимо, привожу полным текстом, чтобы читать и вчитываться, произносить, не петь, прислушиваясь. Поэзия – настоящая поэзия – содержит в себе достаточно, чтобы раскрываться по-новому каждый раз, когда произносишь… читаешь…
По улице моей который год
звучат шаги – мои друзья уходят.
Друзей моих медлительный уход
той темноте за окнами угоден.
Запущены моих друзей дела,
нет в их домах ни музыки, ни пенья,
и лишь, как прежде, девочки Дега
голубенькие оправляют перья.
Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх
вас, беззащитных, среди этой ночи.
К предательству таинственная страсть,
друзья мои, туманит ваши очи.
О одиночество, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
как холодно ты замыкаешь круг,
не внемля увереньям бесполезным.
Так призови меня и награди!
Твой баловень, обласканный тобою,
утешусь, прислонясь к твоей груди,
умоюсь твоей стужей голубою.
Дай стать на цыпочки в твоем лесу,
на том конце замедленного жеста
найти листву, и поднести к лицу,
и ощутить сиротство, как блаженство.
Даруй мне тишь твоих библиотек,
твоих концертов строгие мотивы,
и – мудрая – я позабуду тех,
кто умерли или доселе живы.
И я познаю мудрость и печаль,
свой тайный смысл доверят мне предметы.
Природа, прислонясь к моим плечам,
объявит свои детские секреты.
И вот тогда – из слез, из темноты,
из бедного невежества былого
друзей моих прекрасные черты
появятся и растворятся снова.
1959