Месяц март переменчив везде. Тут тебе и солнце, и дождь, и снег. Через три дня восьмое число, женский праздник. Мы вылетаем пятого в ночь в международный аэропорт Ургенча. В Хорезмское царство.
Думаешь:
- Ну, будет тепло.
Оно, конечно, и не холодно, но ветер - и ветер сильный.
В Ургенче готовятся к приезду Эрдогана. Он прилетит из Турции открывать памятник Джалаладдину Мангуберди – последнему хорезмшаху. Ургенчский Медный всадник.
Конный памятник настолько динамичен, что не припомнишь, чтобы что-то подобное встречалось раньше. Если сравнивать с Петром, то Джалаладдин, красиво взмахнув саблей, уже прыгнул со скалы – в небо, к солнцу. Замечательный полёт! Роскошная работа скульптора Виталия Казанского: ведь мало сделать так, чтоб конь из бронзы (самый большой в мире) воспарил, его ещё нужно удержать, уравновесить. Бронзу лили в Подмосковье, в Жуковском.
Мы объезжаем Мангуберди по кругу. К открытию всё окутают белой тканью, а пока - солнце, ветер, летящий Джалаладдин.
Из Ургенча в Хиву, столицу Хорезма, ходят весёлые зелёные троллейбусы. Движение неэлектрического транспорта немного хаотичное, похоже на Индию, с постоянным звуковым сигналом. Клаксоны переговариваются между собой, однако, никто не гоняет, только 70 км. в час. Жизнь неспешная.
Едем среди необозримых полей и небольших прутикообразных дерев. Вот она Хивинская крепость Ичан- Кала, построенная из самана в пятом веке. Что такое "саман" я знала и раньше. Мама студенткой работала летом на целине, со стройотрядом. Они сами формовали эти кирпичи из глины и соломы, сушили на солнце и строили из них дома.
Заезжаем через Багча-дарваза. «Дарваза» значит ворота. «Багча» – северные. Мы будем жить внутри старого города рядом с толстым узорчатым минаретом Кальта- Минар, на площади напротив музея Древнего Хорезма и Медресе Мухаммада Рахим-хана II. Здесь гостевой дом Рустама, огромная кровать с балдахином и трехэтажный ресторанчик с прекрасным видом на верхней веранде третьего этажа и боковой веранде второго. Синее небо, отделённое от тебя прозрачной колышущейся узорной тканью по балкам крыши. По вечерам – живая музыка.
Ветра здесь меньше, спасают стены. Солнце жарко нагревает мартовский день, который ночью доходит до минуса. Самое первое, что запоминается в Хиве – это деревянный узорный столб- подпорка для открытых помещений и старинные узорчатые деревянные двери мечетей и медресе. Тонкая тёплая резьба по дереву. Мелкая-мелкая, детальная-детальная. Так в своё время я была помешана на мальтийских дверях и многоцветных лодках. Второе, яркая керамическая глазурь куполов и минаретов, мозаика. В сочетании с тёплым терракотовым цветом простой глины - восхитительно. Панкейки в разноцветных шапочках. Третье – это восточные базары и свадьбы, что заполняет яркой жизнью эти древние стены.
Я полюбила местные лимоны и пить чай на топчанах, блуждать в узких улицах и выходить в неизвестных местах, завязать тюрбаном на голове местный палантин и отвечать "алейкум-ас-салам" на приветствия и "якши" на просьбы. Подниматься на стены и смотреть в бойницы. Купить себе длинную абайю, а в росписи посуды обожать гранатовые яблоки - в разрезе и целыми, запастись узбекскими открытками к 8-му марта и учить, что там написано.
И наконец, навсегда запомнить сердцем, как зацветает урюк.
Это случилось за день до отъезда. С утра было холодно, пронизывающий ветер крутил мокрый снег, и вдруг, в закуточке, в заветрии, большое абрикосовое дерево разом покрылось цветами. Большими, белыми, красноватыми в сердцевине, с тонкими высокими тычинками.
В сером свете утра узловатые ветки в цветах казались присыпанными пылью, но как только небо над Хивой разлилось синевою, засветились чистым бело-розовым цветом.
Как не хочется улетать из цветущих сакур, миндалей, абрикосов! Никогда не хочется!
Впрочем, осталось подождать совсем немного и вишня, а за ней груша и яблоня выбелят сады России, на которую всё падает и падает снег.