На скамейке у кабинета хирурга- травматолога ожидали своей очереди пожилая аккуратно одетая женщина и мамочка с девочками лет трех и пяти. Нескольким пациентам, как и мне, сидячих мест не нашлось,и мы коротали время, прислонившись к прохладной стене и невольно слушая разговор сидящих на скамейке. И у старушки, и у старшей из девочек были травмированы руки- у одной левая, у другой правая.
-Бабушка, а у вас серьезное ранение? Вам очень больно?
Старушка немного помолчала, потом с грустной улыбкой ответила ей:
-Это не ранение, а травма. Мне уже очень много лет, я плохо вижу и поэтому споткнулась о ступеньку, которую не заметила. Хорошие люди посадили меня в свою машину и отвезли в больницу, там обработали рану и велели сегодня показать ее врачу. А вот по-настоящему больно мне было много- много лет назад, когда моя мама и я бежали из родного города, который заняли фашисты, к бабушке в деревню. А вскоре в ее низенькую хатку пришли два немца и местный полицай с белой повязкой на рукаве. Они куда-то повели маму. Я бросилась за ними, но один из немцев громко закричал на своем языке и отбросил меня в сторону. Я ударилась о бабушкин окованный железом сундук. Вот тогда было очень больно. Потом бабушка долго лечила меня, и только через месяц я смогла ходить. Тебе сколько лет? Пять? Вот и мне было столько же. А маму я больше не видела...
Очередь молчала. Младшая из девчушек терла кулачками глаза, собираясь расплакаться. А старшая с рассудительностью взрослого человека заговорила:
-А мы с мамой и сестричкой долго прятались у бабушки в погребе, там было много разных банок с соленьями, старая кровать и даже наши любимые игрушки. Наверху стреляли, но мы очень хотели пить и бабушка пошла в дом за водичкой. Снова раздались выстрелы и бабушка закричала. Я выскочила из погреба, а бабушка лежала на земле вся в крови и не двигалась. Какой-то здоровенный дядька с ружьем схватил меня за руку и отбросил в сторону. Мне было очень больно. Мама закричала: «Будь проклят, фашист!» Потом пришли другие дяди, тоже с ружьями, дали нам водички и посадили в большой автобус. Мы с сестричкой прижались друг к другу, а мама обнимала нас и плакала. Бабушку мы больше не видели...
Стояла тишина, которую все стоящие в очереди боялись нарушить. И тут впервые подала голос младшенькая:
-Фашисты все с ружьями, большие и страшные! А почему они говорят на русском языке? У них что, нет своего, фашистского?...
Вышла медсестра и пригласила в кабинет старушку. Девочка помахала ей здоровой ручкой....