Через час все собравшиеся в поместье Крымских сидели на веранде и пили чай, мирно беседуя и перешучиваясь между собой. Екатерина держала на руках Коленьку, а её муж рассказывал ему старинную сказку про Змея Горыныча, изображая трёхглавого змея своими руками. Крымский сидел рядом, наблюдая за непосредственной и умиляющей реакцией своего сынишки, пока его жена мирно беседовала с Дмитрием, держа в руках чашку с уже остывшим чаем.
— Спасибо тебе огромное. Ты смог убедить её, — полушёпотом произнесла
Елизавета и легонько похлопала Волкова по руке. — Как она тебя встретила?
— М-м… Как проигравшегоьь, — не сразу нашёлся, как отшутиться, штабс-капитан, облокачиваясь на спинку деревянного стула. — Но я всё равно был рад её увидеть.
Крымская покачала головой и поставила чашку на стол.
— Надолго ли ты у нас задержишься? Всё-таки служба не ждёт, я и так выдернула тебя с работы.
Волков засмеялся.
— Уже выгоняешь? Я, конечно, в вашу семейную идиллию не вписываюсь, но нельзя быть настолько строгой, Елизавета.
Крымская недовольно цокнула и улыбнулась.
— Ты же знаешь, что мы тебе всегда рады.
— Конечно.
Крепкая дружба между Елизаветой и Дмитрием зародилась два года назад, когда они случайно встретились на одном рауте. В тот день Андрей Крымский, после прошедшего над усадьбой ливня и возникшей проблемы с урожаем на полях, не смог быть присутствующим на светском приёме и потому отправил туда свою жену вместе с её сестрой, а у Дмитрия оказалась травма ноги после одного из сражений, поэтому он вынужден был сидеть целый вечер за столом, и именно в этом не столь весёлом занятии ему составила компанию Елизавета, которая, в принципе, не очень любила званые ужины и балы. И в тот вечер они вдвоём сошлись на том, что, несмотря на прошлые разногласия, теперь они неплохо понимают друг друга.
— Завтра утром я уеду, — ответил Волков и бросил взгляд на Екатерину.
Графиня поцеловала Колю в макушку и, услышав последнюю фразу своего давнего знакомого, не без странности на него взглянула.
— Что, скатертью дорожка? — колко спросила она и убедившись, что Дмитрий только отмолчится, снова перевела взгляд и внимание на племянника.
Волков лишь вздохнул.
— Похоже, маленькая Кэтрин больше не такая уж и маленькая, да? Перестала поддаваться твоим чарам? — поинтересовалась Елизавета, получше укутываясь в шёлковый платок.
Волков усмехнулся.
— Ай… Готов поспорить, что она притворяется, — отмахнулся он.
— Н-не знаю-не знаю… Но отлично помню, к`ак она растаяла, когда вы в первый раз встретились… Вся семья испугалась, что она сбежит с тобой.
— Правда??? — засмеялся Волков, поправляя свои волосы, убрав их назад. — Мой опыт подсказывает мне, что это так просто не проходит. – Хоть пусть она и выросла.
— Возможно, ты прав. Но она – замужем, не забывай это, — осадила его Крымская, указав головой на Сергея, — даже если их брак и не совсем счастливый.
— «Не совсем»… Господи, Лиз! — Дмитрий резко наклонился к ней и, посмотрев в сторону семьи Росс, решил на данный момент тихо, но целенаправленно выговориться перед единственным в этом мире человеком, которому он мог доверять. — Где ты видела, чтобы в семье настолько редко разговаривали друг с другом? Да они друг друга совсем не знают. Он же ни разу за четыре года не смог передать ей от тебя письмо! Слышишь? Потому что ей на его мнение абсолютно всё равно; а ему не хочется лишний раз злить её, потому что их брак и без того настолько ненадёжный, словно он сделан изо льда. Так что не говори мне, что их брачный союз «не совсем с-част-ливый». Он пустой.
Елизавета аккуратно ущипнула Волкова за руку.
— Что бы ты ни думал об их браке, не смей ввязываться. Заткни свои чувства куда подальше. — Она выжидающе посмотрела мужчине в его холодные серые глаза. — Слышишь меня? Это не твоя семья. Они сами разберутся, как им жить и как друг к другу относиться.
— Да я и не собирался, — огрызнулся Волков.
— Мне-то не ври. — Елизавета раскрыла свой веер и улыбнулась. Её глаза блеснули, как у лисы. — Я вижу тебя насквозь.
Волков недовольно откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди, не желая продолжать разговор. Он не собирался ничего делать; по крайней мере, старался себя в этом убедить. “А вдруг я окончательно испорчу ей жизнь? Хотя куда уж… Вдруг она на самом деле к Сергею что-то испытывает и возненавидит меня за попытку разрушить её брак? Нет. Это вздор. Я же вижу, как она смотрит на него …словно на случайного прохожего: того, кого она уже и не вспомнит буквально через пять минут!”.
Дмитрий снова посмотрел на Екатерину Росс. Она сидела с малышом на руках и рассказывала ему о полевых цветах, шепча мальчику на ушко что-то о ромашках и клевере, улыбаясь мягкой улыбкой. Её длинные ресницы скрывали блеск синих глаз, они легко трепетали, словно крылья бабочек…
Кто-то кашлянул. Волков встрепенулся и перевёл взгляд на мужа Екатерины. Граф Росс, подозрительно всё это застольное время наблюдая за Волковым, сидел, чуть согнувшись, и с решительным презрением глядел на своего друга. Дмитрий изобразил удивление и придвинулся к своему другу.
— Что за взор, приятель? — шутливо спросил он, показывая рукой Елизавете, чтобы она подала ему его кружку с чаем… — Благодарю.
— Показалось, что ты как-то хищно поглядываешь на мою жену, — своим низким голосом ответил ему Сергей и потрепал племянника за пухлую щёчку.
Графиня Росс напряглась. Она не хотела участвовать в этом разговоре и даже слышать его не желала.
— У тебя прекрасная жена, неписанная красавица. Завидую тебе. Что скрывать? — продолжил Дмитрий в своей шутливой манере, убеждаясь, что его прекрасно слышит и Екатерина.
Сергей облокотился на спинку кресла и захохотал:
— Можешь завидовать, сколько хочешь, — тихо продолжал он в шутливом тоне, — но трогать её не смей даже кончиком своего мизинца.
— Господа, — тут же к большинству присутствующих обратилась Екатерина, — возможно, вы не заметили, что я сижу от вас в метре-полуметре, и совсем не желаю слушать вашу болтовню обо мне, как о каком-то товаре. — Она подняла Коленьку и поставила его на пол рядом с его матерью. — Благодарю за чай, сестра, — кивнула она Елизавете. — Увидимся за ужином, — попрощалась она со всеми.
“Гнусные, гнусные мужчины! Единственное, о чём я мечтаю, это чтобы они оставили меня в покое! Один – неинтересный, слабохарактерный, боящийся меня, как огня, другой же опомнился только спустя четыре года: наглый, раздражающий… Одним словом …как сатана”.
Екатерина поднялась на второй этаж, прошла по длинному тёмному коридору с увешанными на стенах картинами-портретами родственников Крымского, уже почти было подошла к своей с мужем комнате, но тут заметила неприкрытую дверь в кабинет Крымского. Графиня осмотрелась, пуст ли коридор, и со страшным любопытством быстро, словно мышка, прошмыгнула внутрь.
Кабинет был совсем непримечательным. У окна стоял старый письменный стол с разбросанными на нём бумагами и письмами, в углу притаился пыльный с зелёной обивкой диван, в шкафах стояли книги в потрёпанных переплётах, лежали стопками документы, а на вешалке висело грязное дорожное пальто, от которого пахло болотной сыростью.
Екатерина поморщилась и с явным предвкушением прикрыла за собой дверь. Да, ею двигало то самое любопытство, которому она не умела сопротивляться с детства. Всегда ведь интересно ну хоть одним глазком посмотреть, чем живёт незнакомый человек, забраться в его мысли, разузнать кое-что о его скелетах в шкафу… А тут – муж родной сестры!
Графиня медленно подошла к письменному столу и принялась читать, кому были адресованы письма: «Графу Ростову…», «Генералу Орлову…», «Офицеру Ларину…». Ничего интересного. Екатерина уже хотела развернуться, чтобы осмотреть книжные шкафы и уйти, но под стопкой документов о налогах заметила бумажный клочок, чем-то напоминающий билет на поезд. Она аккуратно его достала и поднесла к глазам: «Поезд в Санкт-Петербург отправляется 27 июля в 8:10 со станции…».
Сердце у Екатерины замерло!
“Это же завтра!”.
В этот момент она совсем не думала о том, зачем Андрею нужно в Санкт-Петербург, не думала о том, что у него, может быть, назначена там важная встреча, и вообще не думала о том, что это был не её билет. Как раз-таки он был именно её! Да-да, он предназначался для неё, и это был её шанс убежать от нежеланной и нетерпимой жизни! И она сжала билет в руках.
Конечно, в такие моменты у каждого человека могут возникнуть естественные сомнения, но Екатерина так(!!!) ненавидела свою жизнь, где она проклинала своего мужа за каждое к себе прикосновение, где общество требовало от неё стать матерью и родить от нелюбимого человека детей, где она должна быть всегда вежлива и мила, а при важных гостях изображать неописуемую к Сергею любовь; ведь нельзя же его позорить, где она вечно должна играть какую-то роль любящей жены, важной хозяйки, гордой любовницы, приветливой подруги; и потому, чтобы, в конце концов, от всего этого избавиться, она уже давным-давно(!) своё поместье тайно желала сжечь вместе со всеми его жителями.
Она достала с полки несколько листов чистой бумаги, открыла чернильницу, взяла перьевую ручку, села за стол и начала писать…
…Когда она закончила, – пусть даже некоторые послания ещё требовали некоторых корректировок, которые она могла поправить чуть позже, – Екатерина быстро вышла из кабинета и прошла в свою комнату, чтобы собрать в неожиданную дорогу свои вещи.
Графиня легко поужинала вместе со всеми: смеялась над шалостями Коленьки, внимательно слушала рассказы Андрея и любовалась при этом на счастливое лицо своей сестры; она радовалась за то, что Елизавета вышла замуж пусть и не за царя, но за человека, на которого она готова смотреть так, словно он был для неё целым миром! Сама Екатерина нынешним вечером с затаённой нежностью отзывалась на прикосновения своего мужа, стараясь выразить, тем самым, ему своё уважение. Она не винила его во всех бедах, и он не был виноват в том, что она его не любила. А Волкову она подарила в этот вечер взгляд сияющих небесных глаз и свою настоящую(!) улыбку, которую она качественно скрывала от всех, выстрелив в него, тем самым, на поражение!
…Утром она уехала.
История Екатерины Росс была закончена.