Антиквары

               
  Время и место действия, как всегда в моих пьесах, не имеет значения. Пол и возраст персонажей - условный.               


Андрей. Не Джоконда.
Дима. Ее бы тебе не принесли.
Андрей. Есть общее.
Яна. Что?
Дима. Она тоже краденая.
Яна. Откуда?
Дима. Если б знал- жил бы в Сочи.
Яна. Откуда знаешь?
Андрей. Мутный тип принес.
Яна. Не стоило иметь дело.
Дима. Кража прославляет картину.
Андрей. Именно так  вышло с Моной Лизой. Если бы ее не украли - никто бы про нее не знал. До ее кражи из Лувра про нее слышали только специалисты.
Яна. Просвети, пока ждем.
Дима. Долго ждать?
Яна. Есть где сесть и что выпить. Так что я жду.
Дима. Женская точка зрения. Главное – комфорт.
Яна. Мужская точка зрения - всем испортить настроение.
Андрей. Любой искусствовед из детского сада знает, что Джоконду спер из Лувра в 1911 году итальянский рабочий – стекольщик.
Яна. Ну как можно спереть картину из Лувра! Ты там был?
Андрей. Только не в 1911-ом году. Сейчас и то прут. А тогда охрана была символическая. Никто не верил, что музей можно обокрасть. Грабили банки, да. Но музеи были почти как церкви. Их обносили только во время войн.
Дима. Двадцатый век принес знание о ценности ценностей, а не только наличных.
Яна. И как про кражу узнали? Это же не сейчас в режиме реального времени вынос витрин ювелирных магазинов.
Андрей. Полицию вызвали. Хоть и не сразу. Лувр был закрыт на техническое обслуживание. Работники Лувра по французской привычке пили кофе десять раз в день и обедали по три часа. Полиция просто изумилась уровню охраны национального достояния. При проверке выяснилось, что исчезли некоторые статуи. Причем неизвестно точно когда.
Яна. Ого. Вынести статую из Лувра – это не сосиски из супермаркета.
Андрей. Кража сделала картину самым известным произведением искусства в мире. Для розыска «Джоконды» французская полиция напечатала больше шести тысяч фотографий. Газеты всего мира поставили эти снимки на первые  полосы.
Дима. Так Джокондиха стала знаменитой.
Яна. Низкопробно.
Дима. Мона Лиза дель Джокондо – это правильно. А Джоконда - жена Джокондо. Русифицируем – Джокондиха.
Андрей. В день выхода газет с собственным фото картина стала номером первым в живописи. Впервые в истории искусства сразу во всем мире. Человечество получило всемирный символ своих культурных достижений. Ценности цивилизации обрели имя гения Леонардо. Он символизировал культурные вершины европейской цивилизации и всего человечества.
Яна. Как вор это проделал?
Андрей. Очень просто. Он же работал ремонтником. На него никто внимания не обращал. Как на его лестницу или что там у него с собой было.
Яна. Никто его не видел?
Андрей. Невидимка на первом плане. Подозреваемых было множество. Даже Пабло Пикассо.
Дима. Толкал подделки?
Андрей. Художники всегда работали в Лувре. Копировали старых мастеров. После кражи Пикассо заметался. Попытался продать кое-какие предметы из Лувра.
Яна. Там столько всего. Не заметили - когда и что пропало.
Дима. В музеях ценностей много, служащим платят мало, крысы подъедают полотна, жуки грызут дерево, на кошках дирекция экономит.
Яна. Кошки съедают рыбу с натюрмортов, скульпторы отпиливают статуям конечности и головы из зависти к древним гениям, художники вырезают старые полотна ради рам.
Андрей. Этот работяга, итальянский гастарбайтер, Винчецо Перуджиа, просто вынул картину из рамы и спокойно вышел из Лувра. Никто его не остановил. Картину нашли через два года. Перуджиа предложил продать "Мону Лизу" флорентийской галерее Уффици.
Дима. Простой парень.
Яна. Так просто пришел и предложил? Типа у меня завелся небольшой Леонардо, по случаю не купите?
Андрей. Уффициане заявили в полицию.
Дима. Не патриоты.
Андрей. Да, он напирал на патриотизм. Хотел вернуть "Джоконду" в Италию как украденную Наполеоном. Во время наполеоновских войн много итальянских произведений искусства постреволюционные войска вывезли во Францию.
Яна. Реституция по-нашему, по пролетарскому.
Дима. Грабь награбленное. Бессмертный лозунг.
Андрей. Но не в этом случае. «Джоконду» купил  у Леонардо король Франции  Франциск Первый. Вполне законно. Он дал приют многим итальянским художникам, которых преследовали по политическим мотивам. Бенвенуто Челлини, например.
Дима. И посадили его? Не Франциска, Перуджиа?
Андрей.  Получил год тюрьмы, вышел через семь месяцев.

Те же и Себастьян.
Себастьян. Кто вышел через семь месяцев?
Яна. Винченцо Перуджиа.
Себастьян. А, кража  из Лувра. Картины крадут часто, находят редко.
Яна. То есть продали после кражи и никто не знает кому?
Себастьян. Подозрения у полиции есть, но доказать ничего невозможно.
Дима. А зачем, если не ради денег?
Себастьян. Обладание предметами искусства – одна из самых сильных человеческих страстей. Не всегда конечный владелец украденной вещи желает ею хвастаться. На эту тему была занятная история. Закончилась совсем недавно.
Андрей. Картина?
Себастьян. Да. Причем ее называют австрийской Моной Лизой.

Те же и Лиза.

Лиза. Кто тут про меня говорит?
Дима. Сразу про тебя. Даже не вспоминали.
Лиза. А кого вспоминали?
Яна. Мону Лизу.
Себастьян. Нет, мы уже говорили про другую картину.
Андрей. Австрийская Мона Лиза.
Дима. Не знаю.
Себастьян. Да знаете все. «Золотая Адель». Портрет Адели Блох-Бауэр Густава Климта.
Яна. Ее украли из музея?
Себастьян. Нет. Ее украли для музея. Из частной коллекции.
Лиза. Как это возможно?
Себастьян. Реквизировали во время Второй мировой войны.
Андрей. Густава Климта? Но он вроде принадлежал к дегенеративному искусству по нацистскому определению художественных достоинств?
Лиза. У Гитлера было к Климту неоднозначное отношение. Он же был типа художник и пытался поступить в Венскую художественную академию.
Дима. Зануды его не приняли.
Андрей. Он был неплохой художник. Городские пейзажи для туристов и такое прочее. Толкал туристам у собора Святого Стефана в Вене.
Яна. Лучше бы приняли.
Андрей. Ну нашелся бы другой под его задачу.
Себастьян. Возможно. История, как говорят неудачники, не знает сослагательного наклонения. Брехт называл Гитлера «Маляр». Сам будучи гением, бил по самому больному для непризнанного художника.
Яна. Фюрер гонял Брехта как зайца по полям.
Андрей. По всему миру.
Лиза. Но не только за обидное прозвище. У них были различны не только эстетические предпочтения. Но, самое главное – политические.
Себастьян. Климту Адольф и его картины очень нравились. Он настойчиво просил других академиков принять талантливого молодого человека. Гитлер об этом знал и не позволил уничтожить его картины. Они сохранились до конца войны и после нее были переданы в государственный австрийский музей, поскольку наследников у владельцев не осталось. Так считали в Австрии.
Лиза. Но ошиблись?
Себастьян. Несмотря на усилия нацистов по тотальному истреблению неугодных, удалось выжить племяннице Адель.
Андрей. Всегда кто-то остается.
Дима. Свидетельства свидетелей освидетельствования.
Себастьян. Там было спорное завещание. Адель умерла рано и все семейные картины авторства Климта завещала музею.
Яна. Наследница оспорила завещание?
Себастьян. Адель умерла  до прихода нацистов к власти и не знала, что все ее родственники погибнут в концлагерях. Детей у нее и ее мужа Фердинанда не было. Сестра Адели, Тереза, вышла замуж за брата мужа Адели – Густава. У них была дочь, Мария. Племянница Адели.
Яна. Вырасти среди таких картин! Картин Климта!
Андрей. Для них это были не картины Климта. А просто портреты родственников.
Себастьян. Да. На суде адвокат воспользовался этим.
Яна. Для портрета Адель модельер Эмилия Флеге не скажу – сшила, создала потрясающий наряд.
Лиза. Все видели. На репродукциях, чашках, тарелках, занавесках для ванн.
Дима. Поподробнее про суд.
Себастьян. До аншлюса Австрии портрет Адели выставлялся в национальной галерее и на Всемирной выставке в Париже 1937 года. Считался национальной гордостью Австрии. После присоединения к гитлеровской Германии шедевр быть ею перестал.
Яна. Причина?
Себастьян. Веяние времени.
Андрей. Признание шедевров не-шедеврами по политическим мотивам.
Дима. Не первый раз в истории.
Себастьян. Муж прекрасной Адели, точнее - ее вдовец, Фердинанд Блох-Бауэр бежал в Швейцарию. Это было непросто. Швейцария не хотела принимать беглых евреев.
Яна. Что так?
Себастьян. В Европе политики считали, что правительство может делать со своими гражданами, что хочет.
Дима. В Советском Союзе так и было.
Андрей. Так везде было. Это изменила Вторая мировая война. Но не сразу. И не везде.
Лиза. Фердинанд не смог забрать картины?
Себастьян. Он почти ничего не смог забрать. Он был богатым человеком, сыном сахарозаводчика.
Яна. Всегда приятно.
Себастьян. Адель тоже не была попрошайкой. Ее отец был генеральным директором Венского банковского союза и председателем Восточных железных дорог. Дом супругов Блох-Бауэр посещал не только Густав Климт, но и Стефан Цвейг, великие и не очень австрийские и европейские деятели искусства и культуры.
Лиза. Салон по - венски.
Андрей. Со шницелем.
Яна. Кофе по-венски и торт от Захера.
Дима. Война отменила и то и другое.
Андрей. Шницель, кофе, торт, евреев - банкиров и искусство.
Лиза. Война отменила искусство.
Андрей. Но не для всех. Нацистские бонзы стали не просто костоломами, а коллекционерами.
Яна. Арт-дилеры в мундирах от Хуго Босса.
Дима. Под девизом – бери, что хочешь. Мир – твой. Все ключи от музеев Европы – твои, вместе с вневременными ценностями человечества.
Лиза. Как-то не в духе величия германской расы. Смели все картины, не только портреты Зигфрида и Брунгильды.
Яна. Вечные ценности живут дольше, чем политические направления.
Андрей. Семейные ценности не только в морали, но и в наследстве.
Себастьян. О семейных ценностях Блох-Бауэров. Поместье в Богемии после конфискации всего их имущества и эмиграции Фердинанда стало резиденцией аж целого имперского протектора Богемии и Моравии.
Дима. Двадцать лет - короткий путь от Австро-Венгерской империи до протектората Третьего Рейха.
Себастьян. Фердинанд умер в Цюрихе в 1945-м году. В завещании он отменил дарение картин австрийскому музею. Не простил австрийские власти за соучастие в грабеже.
Яна. Еще бы. Почтенному банкиру было трудно осознать, что искусствоведы в форме и штатском просто сняли картины со стен приличного дома.
Андрей. Не только картины. Все ценное. А хозяев отправили в лагеря смерти.
Лиза. В некоторых странах к такому не привыкли.
Дима. Хорошо бы и нам к такому не привыкать.
Андрей. В Европе в двадцатом веке отвыкли считать человека только мясом. На других континентах ничего другого не видели никогда.
Яна. Произведения искусства создают люди. Но пережить творения не может даже гений. Как решили вопрос с наследством?
Себастьян. У Фердинанда не было детей. Он завещал реквизированное нацистами имущество детям своего брата. Их было трое. Мария, Луиза и Роберт. Но шансов на возврат семейной недвижимости и произведений искусства у них не было.
Андрей. А как же священное право собственности?
Себастьян. Видимо, на украденное государством оно не распространяется.
Дима. Обидно.
Яна. Одна из любимых тем мировой литературы и кино. Что делает человека преступником - то сходит с рук государству.
Лиза. И это  все с семейством Бауэров?
Яна. И с австрийской Моной Лизой?
Себастьян. Удивительно, но нет. В 1998 году Австрия приняла закон о реституции.
Яна. Долго ждали.
Лиза. Пока все умрут.
Андрей. Жизнь коротка. Искусство вечно.
Дима. Это про медицину.
Себастьян. Но справедливо и в отношении живописи. Был принят закон о конфискациях во время войны. По этому закону каждый желающий мог направить запрос в любой музей относительно интересующих его произведений искусства.
Дима. Запрос?
Андрей. Например, каким образом объект искусства попал в музейные фонды?
Себастьян. Прежде всего это относилось к периоду 1933-1945 годов. У врагов нацистского режима имущество или просто конфисковали, или принудительно выкупали по смешным ценам.
Лиза. Кошелек или жизнь.
Себастьян. Именно так. Поэтому международная конвенция отменила срок давности  для конфискованных предметов искусства военного времени. Даже для музеев.
Дима. Как за военные преступления.
Себастьян. Они таковыми и были. Преступления во время войны не всегда военные преступления, но преступления, возможные только во время войны – это военные преступления. Принудительное изъятие предметов культурного наследия по причине этнического происхождения владельцев к ним относится.
Андрей. Захотел - взял. Никто не думал, что война будет проиграна так быстро.
Лиза. Быстро – это в сравнении с возрастом картин. В сравнении с возрастом людей - это долго.
Себастьян. Австрия пыталась воззвать к патриотическим чувствам Марии Альтман, единственной оставшейся в живых наследницы Блох-Бауэров. Но таковых чувств у нее не осталось.
Дима. Можно понять.
Себастьян. С 1942 года Мария, в английском произношении – Олтмен, жила в Нью-Йорке.
Андрей. Эх, не догнали.
Яна. Повезло немногим.
Лиза. Киндертранспорт?
Себастьян. Нет, она не подходила по возрасту. В сорок втором ей было двадцать шесть лет.
Дима. Точно, читал, ей подарили на свадьбу знаменитое колье, которое носила ее тетка.
Яна. То, в котором Адель на портрете?
Себастьян. Да. Дядя Фердинанд подарил колье, не менее знаменитое, чем портрет, племяннице. После захвата Австрии нацистами Мария и ее муж Фриц Альтман были депортированы в Дахау.
Яна. И остались живы?
Себастьян. Возможно откупились. Им удалось бежать в Америку.
Лиза. Среди очень немногих.
Яна. Неужели отдали колье?
Себастьян. Подробностей не знаю.
Андрей. А картины?
Себастьян. Юридически дело было очень сложным.
Яна. Конечно, это во время войны все просто - хватай и беги. Владельцев убивай, претензий нет.
Себастьян. Согласно завещанию Адель Блох-Бауэр картины следовало передать венской галерее Бельведер. Но выполнить волю жены Фердинанд не успел. Картины конфисковали нацисты. Блох-Бауэр умер в 1945 году. В завещании он написал, что оставляет все имущество племянникам.
Дима. Ну, это понятно.
Лиза. Галерея не собиралась возвращать картины наследникам?
Себастьян. После принятия закона о возвращении украденных нацистами ценностей были открыты архивы. Один журналист заинтересовался историей «Золотой Адели». Он выяснил, что картины по новому завещанию Фердинанда музею не принадлежат.
Андрей. А Мария? Наследница?
Себастьян. Она хотела оставить портреты Австрии. Просила только о возвращении пейзажей. Но на ее письма руководство музея не обращало внимания.
Лиза. Достойные наследники военных преступников.
Себастьян. И она обратилась в суд. Но заявление ей пришлось забрать.
Яна. Почему?
Себастьян. Суд потребовал регистрационный сбор, равный проценту от требуемого имущества. Это была огромная сумма. Таких денег у Марии не было.
Дима. Здорово. Как забирать картины – так бесплатно, как возвращать – за деньги.
Андрей. Война закончилась и законы стали снова соблюдать.
Лиза. Надо было ей снова начать войну, чтобы вернуть картины бесплатно.
Себастьян. Она и начала войну против Австрии.
Яна. Ого! Человек против государства?
Себастьян. Она как американская гражданка обратилась в американский суд, дошла до Верховного суда и получила очень интересное заключение.
Дима. Ее новая родина приняла ее сторону против старой?
Себастьян. Да, суд вынес решение, что неприкосновенность государственного имущества имеет ограничения, если собственность была захвачена в нарушение законов международного права.
Лиза. Интересный прецедент. Грабеж государством имеет законные границы.
Яна. И Мария не платила процент?
Себастьян. Высший австрийский суд признал ее право на картины по завещанию Фердинанда Блох-Бауэра. Юридически он пережил жену и мог составить собственное завещание. Судебное разбирательство было долгим. Но Мария выиграла. Австрия пыталась выкупить если не все пять картин, то хотя бы самую знаменитую из них.
Дима. «Золотую Адель».
Себастьян. Даже объявили всенародный сбор средств. Но цена была слишком высокой.
Яна. Ну, понятно. Покупать - не грабить.
Себастьян. Картины выставили на аукционе.
Андрей. Видел в интернете. В Вене ездили автобусы с надписью «Прощай, Адель».
Лиза. С картиной прощалась вся Вена.
Яна. Вена простилась с Адель намного раньше.
Лиза. Когда она умерла?
Яна. Нет, когда убили всех ее родственников, а имущество украли.
Андрей. Муза декаданса покинула европейский континент семьдесят лет спустя вслед за счастливчиками, сбежавшими от нацистов и их любви к искусству. Картину купил американский миллионер.
Дима. Миллионер повесил картину у себя в спальне?
Яна. Вообразил себя Климтом.
Себастьян. Нет. Он построил для нее художественную галерею в Нью-Йорке.
Андрей. Только для одной картины?
Себастьян. Сначала да, потом галерея начала заполняться другими произведениями искусства.
Лиза. Золотая Адель пригласила гостей в свой салон после смерти. Осталась светской дамой навсегда.
Яна. И сколько стоит портрет музы Климта?
Себастьян. 135 миллионов долларов. «Австрийская Мона Лиза» в то время стала самой дорогой картиной в мире. Цифры стоимости чуть меньше ее размера. 138 на 138 сантиметров.
Дима. По миллиону на квадратный сантиметр.
Андрей. Ну это небольшая картина. Украденный Караваджо был 268 на 197.
Лиза. Как это вообще можно украсть? Подъемным краном?
Андрей. Юбилейная кража. «Рождество со святыми Франциском и Лаврентием» написано в 1609 году и через 360 лет, в 1969 году украдено из часовни святого Лаврентия, Сан Лоренцо, в Палермо. На Сицилии.
Яна. Добро пожаловать в гости к мафии.
Андрей. Специалисты уверены - без профессиональной подготовки это полотно невозможно вырезать из рамы.
Дима. Воровской подготовки?
Андрей. Нет, музейной. Или артдилерской.
Себастьян. Скорее всего - заказ. Такие произведения невозможно продать на рынке. Чаще всего украденные произведения искусства всплывают при попытке продажи. Если нет предварительного заказа - продать практически невозможно.
Яна. Без заказа даже советский сервиз не продашь, не то что Караваджо.
Дима. Церкви и часовни обворовать просто. Денег на сигнализацию у мелких храмов нет. А бог – плохой охранник.
Лиза. Ну, после кражи наверное собрали деньги на сигнализацию.
Яна. А воров заочно отлучили от церкви.
Андрей. Отлучение без имен?
Дима. Ну, всевышний их наверняка знает. Имена. Адреса. Биографии.
Лиза. Может сразу же и покарал. Никто не знает судьбу воров, если неизвестна судьба украденного.
Яна. Кто больше виноват - воры или заказчик?
Андрей. Бог не суд.
Лиза. Но сам себе искусствовед. То, что принадлежит храму – собственность бога. В другой раз мог бы и молнией на месте проучить.
Дима. Второй раз в одно место воры не полезут. Опыт у владельцев накапливается.
Себастьян. Одно поместье обворовывали четыре раза.

Продолжение пишется.