Изъеденный молью оттепели плат, вывязанный ветром из снега рядок к рядку, ещё недавно был чудо, как хорош. Просто загляденье! Но чуть задержавшаяся в сенцах осень, и опередившая саму себя весна, что прибежала издалёка, позавидовали обновке. Заглядывая в просвет зимнего полдня поочерёдно, впускали они тепло и зависть, как моль, в обжитой не ими дом. Чересчур захотелось им, чтобы и их плечи укрывало точно такое же, искусно сплетённое нечто. И ну, давай тянуть платок: осень к себе, весна на себя, столь рьяно, что разорвали милую вещицу ровно по тем местам, где хозяйничала оттепель с её прожорливой молью...
Поглядел на это ветер, и высказался в сердцах:
- Девочки! Что ж такое?! Любая из вас красавица, но каждая - по своему! Вы позавидовали снежному платку зимы, но почти такой же есть и у весны, только из тополиного пуха, а осень... Ей ли, одетой то в шелка, то в злато, сетовать на что?! Нет нужды быть вам похожими друг на дружку!
Покуда ветер выговаривал, как можно более пряно, приятные свои слова, весна шлёпала по скользкой земле босыми пятками капели с тёплой крыши, мороз наскоро штопал белый платок зимы крепкими нитками, а недалёкая осень с рассеянным выражением украшала махровыми помпонами лишайника куцые курточки худых, голоногих стволов с шершавыми, сбитыми коленками мутовок. Глядя на это, зима вздыхала сочувственно, и тихонько шептала тонким, дрожащим от холода деревцам: «Не горюйте. Как укутаю вас после платком, будет и вам тепло.»
Эх, девчонки... Одинаково непохожие вы, в любом облике - о-ди-на-ко-вы...