Ты что личину отвернул ...
да, ты к тому же улизнул?
На особое отношение полковника Огаркова к молодому командиру взвода не мог не повлиять и ещё один довольно таки скандальный, однако и не лишенный частички юмора случай из его службы в отдельном ракетном дивизионе. А произошло следующее.
Примерно через год после не совсем удачного первого офицерского наряда лейтенант Данилов в очередной раз принял груз ответственности дежурного по части. Год службы возымел свое положительное действие. Теперь в наряд заступил не молодой летёха-птенец, а оперившийся и достаточно опытный, пусть пока не орел, но, скажем так, кречет.
Никаких отмен завтраков, обедов и ужинов он более не позволял. Всё строго по распорядку вплоть до ночевки большинства личного состава в родной казарме. Почему не всего? Потому как в каждой воинской части нештатно выделяется некоторая категория околоначальственного контингета. И эти постоянно занятые особыми поручениями нагловатые личности частенько ночью оставались, так сказать, дорабатывать дневные дела в кабинетах своих начальников, старшинских каптерках, продовольственных или вещевых складах. Тем не менее, не принимая во внимание столь незначительные мелочи, дежурство проходило в относительно спокойной обстановке мирного сосуществования двух извечных противоположностей: «так надо» и «так не желаю».
Утреннюю встречу командира дежурный выполнил безупречно. Личный состав занялся дневными делами под руководством прибывших офицеров. А лейтенант в отведенное распорядком дня время решил использовать разрешенные ему для отдыха четыре тихих часа точно по назначению. Снял с руки красную повязку с надписью «Дежурный по части» и, как того требует устав, не раздеваясь, а только разувшись, прилег на кушетку.
Август. Жара туркестанская под пятьдесят в тени. В дежурке душно. Сон тяжелый. А воды перед сном выпито немало, организм того требовал. И, конечно же, не мог он не потребовать и обратного. Делать нечего, встал лейтенант, обулся и в помято-растрепанном состоянии и с чувством давящей избыточности покинул казарму. Солнце в глаза слепит, ничего не видно. Общественный туалет далеко. Завернув за угол, подошел к опаленному солнцепеком тополю, дежурному так сказать для таких дел. Причем никакой антисанитарии в этом месте и близко не наблюдалось, так как использовалось дерево только в исключительных случаях, последствия которых смывались текущим здесь же тоненьким ручейком, рожденным постоянно действующим фонтанчиком из прогнившей подземной водопроводной трубы. Ручеек не имел никакой возможности впадать в более серьезную водную стихию, поскольку частично поглощался стихией песчаной, частично бесследно выжигался белым солнцем туркестанской пустыни. И только приступил лейтенант к совершенно необходимому делу, как вдруг ... будто током прострелило ... кто-то смотрит и кажется даже с интересом и будто бы с нескрываемым осуждением. Затылком почувствовал этот взгляд лейтенант.
И тут до него доносится рёв:
- Ра-Ра-Ра-Ра !!!
Но ведь дело-то такое делается, что не прервать его без последствий негативных. А рёв перешел уже в рык:
- Ры-Ры-Ры-Ры !!!
По крайней мере, так лейтенанту слышалось. Завершив ритуал, дежурный обернулся и увидел ... Лучше бы такое не видеть ему и в страшном дежурном сне. На дороге, напротив входа в казарму стоят и наблюдают неотложные лейтенантские дела командир дивизиона майор Муранов и сам полковник Огарков. Это они ревут и рычат.
Дело в том, что Огарков прибыл в часть, как это частенько бывало, неожиданно и в сопровождении командира направился посмотреть на дела текущие. А тут вот такие делишки ... текут. К тому же и нарушитель при этом не просто какой-нибудь неблагоразумный представитель сержантско-солдатской общины, а сам дежурный по части, то есть главный блюститель порядка этот самый порядок наглейшим образом и нарушает. Ну и озверели оба больших начальника, в унисон озверин выплескивая.
А у лейтенанта в голове одна мысль: «Повязка дежурного где? Без неё же никак нельзя». И рванул в дежурку за этой самой повязкой. А с дороги новая порция гнева:
- Ты куда это побежал, негодяй, такой и рассякой!!?? От полковника мор-р-рду вор-р-ротишь!!??
Лейтенант забежал в дежурку, нашел повязку, надел, поправил на себе всё что надо, портупею подтянул. Ну, думает, теперь готов к встрече. Выбежал, а встречать-то уже и некого. Ушли начальники. Не дождались. Покричали, порычали, плюнули, растерли и ушли.
Вздохнул лейтенант. Сон пропал. Оболевали сомнения - идти или не идти к Огаркову доложиться. Пока в великих думах перебирал варианты представлений довольно мокрого дела в сухих выражениях предстоящего объяснения, в подразделениях закончились занятия и личный состав вернулся в казарму. Пришлось лейтенанту заняться другими делами текущими: обед, проверка караула, подготовка заступающего наряда, сдача своего. Так и день завершился. От командира потом получил по полной и больше.
А Огарков? Огарков, теперь, бывая в дивизионе и увидев этого связного лейтенанта, в зависимости от настроения, произносил уже не одну и не две, а одну из трех фраз:
- А, это тот Лит-т-т-тинант, которому полковник представляться должен?
Или так:
- А, это тот Лит-т-т-тинант, что солдатским завтраком поросят накормил?
А иногда и этак:
- А, это тот Лит-т-т-тинант, который морду от полковника воротит?
***
ЭПИЛОГ
Прошло время, в части произошло немало изменений. Поменялся командир, при котором в первую очередь в казарме и отремонтированной столовой установили кондиционеры, наладили водопровод и канализацию. Сержантско-солдатское общество из всех укромных доселе уголков потянулись в свой общий вполне уже человеческий муравейник. Пошла в рост боевая подготовка, служба наполнилась настоящим смыслом и интересом. Да таким, что срочники из соседнего «верхнего» дивизиона, где дела по прежнему были «не ах», просились послужить в «нижнем».
Лейтенант Николай Данилов оперился окончательно, окреп душой и немного телом, и его скромный, но вполне добросовестный воинский труд уже не мог не оценить не очень-то щедрый на похвалу полковник Огарков. Выглядело это своеобразно. Он просто перестал сопровождать встречи с лейтенантом своими язвительными фразами, а многозначительно иронически ухмылялся, наверное, припоминая его прежние, как в армии говорят, залеты.
Да и много ещё чего интересного и важного произошло. Не поменялось только одно обстоятельство: неизменным проверяюще-контролирующим офицером здесь по-прежнему оставался полковник Огарков.
И наступил тот день, когда подошла к логическому и неизбежному завершению его военная служба. И, уходя на заслуженный отдых, полковник приехал попрощаться в так часто им посещаемый и ставший по-настоящему близким небольшой отдельный ракетный дивизион Каттакурганского гарнизона. И было застолье с воспоминаниями и хорошими пожеланиями. И офицеры части подарили ему на память очень даже приличный по тому времени радиоприемник «Россия» с красивой памятной надписью-гравировкой от личного состава дивизиона.
Да, наверное, этого большого, строгого и по настоящему, всей душой болеющего за порученное дело человека тот самый личный состав даже больше чем просто уважал. Было что-то в его отношении к этому небольшому воинскому коллективчику, делающему свое такое обычное военное дело на той не очень хорошо обустроенной самой далекой в гарнизоне пустынно-пыльной третьей точке и в обратном отношении коллективчика к нему такое, что не могло не запомниться чем-то определенно хорошим и на всю жизнь. Именно о таких офицерах совершенно точно подмечено: Настоящий Полковник.
Вот такие бывают армейские отношения ... высокие