Говорят, Москва в переводе с языка наших далёких предков «мокрая, сырая». Наверное, это правда. В Москве действительно часто бывает сыро и мокро. Причём в любое время года. Когда тепло — это дождь, туман и влажность. А когда холодно, то снег или дождь со снегом, или снег с дождём. Все, кто живёт в Москве, привыкли к этому, а многие даже полюбили. Осенью, когда жёлтая листва и дождик, то гулять под зонтиком даже прям романтик. Но вот чтобы 2 апреля был буран, такое случается не часто. Снег в апреле бывает. Не каждый год, но бывает. А вот так чтобы буран и вьюга, это из ряда вон.
По субботам я обычно езжу встречать жену после работы в институт. Однако, сегодня жена отговорила меня от этой затеи. Я опытный водитель и давно живу в Москве. Поэтому я никогда не меняю шипы на летнюю резину раньше 1 мая. Но я-то тут не один. Сам ты можешь быть сколь угодно опытным, но в зад тебе приедет какой-нибудь свежий понаостовавшийся. Я не стал сопротивляться.
- Встреть меня у метро и прихвати синюю вязанную шапку и мои варежки, - написала жена в мессенджер.
Варежки у жены не простые. Когда мы ездили на Алтай, то ещё по прилёту она увидела их в лавке. Они весели на специальной вешалке в ряду таких же бывших норок и отличались каким-то особенным оттенком меха, интенсивным серым с едва ощутимым фиолетовым отливом. То, что варежки жене понравились я понял моментально. Она ведь тоже особенная. Косметикой практически не пользуется. Парфюмерию презирает. Да у неё есть тысяча и один крем для кожи. Но это всё. Мало того, она практически не носит украшений. Мы долго делили с ней одну на двоих пару колечек-серёжек. Она свою носила в правом ухе. Я свою в левом. Ну и обручальные кольца. Больше ничего.
Но вся её женская природа, не имея выхода в парфюмерии, косметике и драгоценностях всегда находила выход в одежде. Вы можете сейчас сильно ошибиться, если представите себе что-то вычурное модное с подиумов и страниц модных журналов и сайтов. Человек презирающий парфюмерию и золото не купится на такое. Жена обладает сверхспособностью находить редкие и удивительно красивые вещи. Сумочки, кофточки, шапки… Дома кажется им нет числа. Ну, разумеется, мне как мужику кажется. На самом то деле, я практически уверен, что она точно знает сколько у неё их и каких. И каждая такая вещь особенная как она сама.
Вот и варежки с первого взгляда было ясно что особенные. Но! На них весел ещё и ценник. Я поймал взгляд жены.
– Хочешь куплю?
- Нет.
- Почему? Тебе же нравятся. Давай.
- Нет.
- Ну право. Они же очень хороши.
- Нет. Что я дура покупать варежки за такие деньги.
- Я же тебе дарю.
- Нет.
Я знал, что спорить бесполезно. Если моя жена сказала нет – значит нет. За прожитые годы я чётко усвоил, что в моём случае это не кокетство, не «нет, значит может быть». У нас нет – это нет. Ну нет, так нет. Я вздохнул, и мы потащили свою поклажу на выход из крошечного терминала аэропорта Горно-Алтайска.
С момента нашего знакомства меня всегда поражало в жене её способность попадать в десятку не целясь. Выбрать подарок, от которого будешь на седьмом небе. Надеть вещь так, что глаз не отвести, хотя сама вещь вроде бы простая и ничего эдакого в ней нет. В сумочке у жены кошелёк, паспорт, ключи и карточка для метро. Всё. Я не вру. Правда. Жена – это какой-то обрётший плоть и кровь минимализм. Полагаю, что японцы при знакомстве с женой решили бы что она выросла при дворе их императора. Жена, конечно, действительно является там какой-то пра-пра-пра-пра-и пра в периоде внучкой Хана Килдебека, который в своё время наводил шороха у будущих южных границ Российской Империи. Но там то вроде как золото было в чести. А у нас нет. Мы и тут поперёк трендов.
Две недели мы колесили с друзьями по Алтаю. Временами останавливаясь у рынков и отдельно стоящих лавчонок, мы как праздные туристы смотрели чем бы ещё поживиться. Пополняли запасы кедрового ореха. Я добыл себе новую тюбетейку. И краем глаза всё равно замечал, что всякий раз проходя мимо варежек жена перебирает их, нежно гладит мех, вздыхает и идёт дальше. Таких же как те в аэропорту мы больше не встретили. Нет, варежек то было полно. Но цвета такого не было. Вот «того, который там, именно такого» не было. Я тоже включился в эту игру. Искал без жены. Перебирал. Просил показать все. Продавцы хмурились «совсем эти москвичи зажрались», но показывали. И да, таких не было нигде.
Две недели пронеслись быстро. Хотя казалось прошёл год. Или два. Алтай — это Бесконечный Космос, свёрнутый в небольшую по размерам Республику. Чувства, впечатления, ощущения ещё предстояло как фотографии перебрать, переосознать, классифицировать и разложить по полочкам памяти. Мы зашли в аэропорт снова. Уже с целью вернуться домой. К лавке мы метнулись оба не сговариваясь. Варежки, те самые, особенные, единственные в своём роде, весели на своём месте. Я уже не спрашивал. Схватил с вешалки и не оборачиваясь на жену протянул продавцу, - заверните. Рассчитался. И повернулся к жене, — «Это тебе».
Вы ведь видели счастливого ребёнка, которому родители подарили долгожданного щенка или котёнка. Видели глаза у таких детей. Вот! Вот, примерно такие глаза, только кажется ещё более счастливые увидел я. Жена тут же спрятала варежки. А вернувшись домой вела себя с ними, как будто те и в самом деле были щенком или котёнком. Ну разве что молока им не наливала в блюдце. Весь мой внутренний мир расплывался на миллион смайликов и растягивался в радугу от горизонта до горизонта. Что может быть лучше в этой жизни, чем сделать человека счастливым. Тем более, когда, в сущности, для этого потребовалось не так уж и много.
И вот, взяв шапку и те самые варежки, я сложил их за пазуху куртки, чтобы они были тёплые и сухие, и направился к метро. Московская наружа встретила меня пронизывающим ледяным ветром и снегом, который ветер швырял в лицо и старался запихнуть за воротник зимней куртки. Я сжался, и трусцой побежал по задворкам к перекрёстку и дальше дворами к выходу из метро.
Я люблю зиму. Люблю вьюгу. Люблю, когда вот так валит снег. Дворы в раз превратились в декорации для Рождества. Разок даже остановился чтобы щёлкнуть на телефон такое чудо. Но внутри росла какая-то тревога. Не выскользнули бы варежки из-под куртки скользнула по краю мозга мысль. Мех то скользкий… Я прижал руки к куртке. Нет. Вроде всё на месте. И побежал дальше. У перекрёста на открытом пространстве ветер веселился по полной. Правое ухо пришлось прикрывать рукой. Иначе в ухе бы поселился сугроб.
Пол пути пройдено. Ещё несколько коротких перебежек и я в метро. Стряхнуть снег с афонской вязанной шапки. С воротника. Снять перчатки. Расстегнуть куртку. И тут… Всё внутри похолодело. Варежек не было. Шапка как была положена слева, так и лежала за пазухой. А варежек не было. Я обшарил куртку. Может в кармане? Да какой нафиг в кармане, он же не такой большой. Писец! Боже, какой же я идиот! Бегом назад.
Я рванул уже в полную силу назад из метро. Щурить близорукие глаза сквозь пургу во все стороны. Господи, Господи, Господи! Только бы никто не подобрал. Они же красивые. А если упали в разных местах. Боже! Миша, ты дебил! И косорукий безголовый рукожоп! Как ты мог! ….! ….! .. …. ….! Эфемизмы уже исчерпались и в голове несся уже непрекращающийся старый добрый русский понятный без перевода.
Я бежал. Смотрел. Умолял и ругался. Просил прощения за ругать. Снова умолял и опять ругался. Ангел мой, ты же помнишь? Ты всё знаешь? Ты же знаешь, что я бы сам никогда. Пусть они лежат там, где упали! Ну пожалуйста! Пожалуйста!
На встречу идёт какой-то укутавшийся в шарф мужик и что-то несёт в руке. Варежка?! – влетает подкалиберная мысль прямо в голову. Догнать. Попросить вернуть. Сощуриваю глаза до предела. Нет. Не варежка. Просто перчатка. Господи! Ну пожалуйста!
Уже пол пути до дома – нет. Нигде не видно. Перебежал улицу. Вот! Ура! Это она! В снегу и самого перехода лежит. Хватаю её как будто это тот самый поганец кот, который удрал из дома за любовными подвигами. Паршивец, как ты мог! Убью сволочь ты наша любимая! Прохожие оглядываются.
- Вы что-то потеряли?
- Да. Варежку вот такую же, вы тут не видели?
- Нет. Извините.
Боже, спасибо что нашёл эту. Теперь хоть будет образец. Можно будет искать по всему Алтаю, по всему интернету. Надо обязательно найти. Переход. Остановка. Закрытый ларёк. Обшарить сбитый у дороги снег. Нет нигде. Бегом до дома. Право. Лево. Право, лево. Нет. Нет. Нет. Чёрт! Я сволочь! Она ведь попросила простую вещь сделать – принеси варежки… Что я наделал! К горлу подкатывает комок. В кармане звонит телефон.
- Ты где?
- Я варежки твои потерял.
- Как?
- Положил за пазуху, а они выпали. Одну нашёл. Второй нет.
- Мишка, ну ладно тебе убиваться. Ну потерял и потерял. Ты где?
- На встречу тебе иду.
Уже третий раз иду по одному и тому же пути. Уже не бегу. Пинаю каждую снежную кочку. Нет. Нет, варежки. Руки уже околели от холода. Но разве я надену перчатки после такого. Нет.
Встречаемся. Жена улыбается. Пытается меня утешить. Хотя вроде как должно быть наоборот.
- Ну что ты так расстроился?! Ты как меня учил? Господи, спасибо что взял варежками. Это же хорошо. Ну ладно тебе. Перестань.
Идём домой. Право, лево. Право, лево. Пинаю снег. Уже без надежды. Надо написать друзьям на Алтай. Надо найти хозяев ларька в аэропорту. Надо перевернуть интернет. Надо…
Заходим в дом. Не раздеваясь, иду в комнату. Кладу оставшуюся варежку на батарею. Расстёгиваю куртку. Что это на полу? Боже! Я варежку уронил? Нет. Вот она на батарее. А это…
На полу лежит вторая варежка. Стою и смотрю на неё. Улыбаюсь во всю свою мокрую и замёрзшую морду. Я ведь проверял куртку три раза…
Давно я не был так счастлив, Господи! Спасибо Тебе! Всё всегда возвращается.
За окном вертела снегом вьюга. А в доме было тепло и уютно.