Вместе мокли, вместе сохли
Спектакль студентов 3-го курса СГИИ «В крепком доме и жизнь крепкая» (26.03.2022) по мотивам рассказов В. П. Астафьева «Если это любовь», «Солдат и мать», «Бери да помни», «Руки жены», «Слепой рыбак».
Режиссеры-педагоги: доцент И. Б. Гудков и художественный руководитель курса — заслуженная артистка РФ, профессор И. Б. Калиновская.
Почему совершенно эпический спектакль «В крепком доме и жизнь крепкая» хочется смотреть снова и снова, почему он захватывает и, как страстная проза Виктора Петровича Астафьева, не отпускает со временем? Мы можем забыть сюжет, имена героев, но впечатление останется навсегда, потому что сама встреча была удивительно славной. Такие произведения родниками питают душу, утоляя вечную жажду сердечностью и простотой, светлым началом и верой в народ, который и есть начало, опора и то самое зерно таинственного смысла, в поисках которого заходится современная цивилизация.
Герои спектакля вместе идут сквозь войну и разруху, вместе строят дома и семьи, в каждой из которых своё житьё-бытьё, своя житейская история. У каждого есть дом — общий, крепкий, родной дом — Родина. Мы не удивляемся, что женщины в этом доме дружны, мужчины солидарны, особых конфликтов нет, разве что мелкие бытовые неурядицы и типичные семейные разногласия, свойственные полёту национального характера. Бытовая и социальная достоверность спектакля узнаваемы подсознательно, на уровне родства с персонажами.
Тема дома раскрывается, в том числе, через вариации любви в различных её проявлениях до самых краёв — каждый герой наделён огромным даром любви, восприимчивости, переживания. Другое дело, как этот дар проявляется в испытаниях, какие формы находит.
Примечательно, что никто из «неблагополучных» семей не рассматривает возможность развода. Это характерно для астафьевского времени: тогда люди воспринимали развод как чрезвычайную меру по причинам не столько историческим, сколько материальным. Также считалось, что детям лучше расти с обоими родителями, какими ни есть, даже если они друг друга едва терпят. Семьи обычно создавались смолоду и на всю жизнь. Развод не только не был делом обычным, но заметно снижал социальный статус и самооценку. Слово «разведёнка» бросалось женщине как оскорбление изощрённое.
История «Крепкого дома» начинается под запев «Вставай, страна огромная!» отъездом на фронт молодого архитектора Иннокентия (Георгий Рогоманов), кончается смертью слепого рыбака Жоры (Филипп Ярушин). Тают в рассветном тумане звёзды, и чертовски хочется жить...
Оба мужчины по возвращении с фронта увечны, но за Иннокентием неусыпно глядит его ненаглядная Мурочка (Лиза Опалева), а Жору выгнала в ночь злая жена.
Впрочем, злится Нюра (Алина Буторина) только на Жору, с другими она приветлива. Не будь Жора ей мужем, она бы зла на него не держала. Наверняка помогала бы, чем могла. А так травит её смертная обида — мужик, как на зло, взял, да ослаб и ослеп окончательно… Их повседневное общение — цепь трагических эпизодов. То этот козёл отпущения хлеб потерял (другую булку купить не на что), то передавил «такие хорошенькие» пасхальные яйца, которые сама же на лавке бросила, то бессоннице её мешает храпеть поздним своим возвращением. В сердцах Нюра не может сдержаться: «Когда же ты сдохнешь, когда…», после ужасаясь тому, что сказала. Жора готов уйти в инвалидку — да не дойдёт, сил не осталось. Жена не знает, как ещё обругать, а Жора страдает: ведь Нюра была другая, разве можно не понимать человека, который старается ей не мешать, которому недолго осталось… Эх, Нюра, Нюра… Доверчивый Жора во всём винит только себя — похоже, Нюру он жалеет даже больше её самой. И мы, наблюдая Нюру — базарную бабу с арсеналом яростных воплей ради души облегчения — верим Жоре, что когда-то она сильно его любила.
Слова Розы (Сай-Дажи Найдан) о том, что Нюра счастья своего не понимает, до самой смерти Жоры останутся для неё пустыми. Вот так, стоит запустить в сердце обиду, как человек сбивается с дороги, по которой суждена, пускай трудная, но для многих завидная доля.
Полная противоположность — городской рахат-лукум художницы Мурочки и архитектора Иннокентия. Глядя на эту пару, мы словно видим инсценировку «Песни о московском муравье» Б. Окуджавы. «Мне нужно на кого-нибудь молиться»: настолько эти двое обожают друг друга, а Иннокентий и вовсе благоговеет. Он, действительно, очарован, и мы его очарованию верим, сколь бы куртуазно не выглядела эта любовь.
Волнующий треугольник истории — Анфиса (Алёна Хорошая), Геннадий (Антон Семёнов) и Арсений (Николай Братищев).
Фактически Арсений бросил Фису, оказался не готов к «повинности», считал, что сначала надо встать на ноги. Получается, думал, что Фиса с детишками камнем на нём повиснет (аборты в СССР были разрешены лишь к 1956 году). Получается, не верил, что вместе они, молодые, здоровые (без ранений!), построят свой дом. Надеялся, что всё ещё будет, что на Фисе свет клином ему не сошёлся. А когда через семнадцать лет встретились… Арсений весьма убедителен в этой последней встрече. Сказать ему нечего, он и не пытается — молчит… Но как молчит! Внутри чёрная тоска, и она навсегда останется с ним. Он давно про себя понял — ничего-то ему не переиначить, другим не стать никогда...
Да и Фиса, была бы она с ним счастлива? Ведь не «сохранность» стала причиной разлуки. Арсений — человек ответственный, он бы женился — дело не хитрое. Но что-то подсказывает, что судьба уберегла Фису от Нюриной дорожки, от превращения в фурию.
Арсений живёт внутренним миром, а Фиса очень земная женщина, пришла пора — молоко брызжет — нужен дом, дети, муж. Геннадий вовремя появляется на сцене. В выборе он не ошибся, по-хозяйски, не откладывая женитьбу в долгий ящик, ухватил ангелицу. Да только запал ей в душу мечтатель Арсений, занозой засел — присушил. Малейший огрех Геннадия, и образ Арсения в душе Фисы заполоняет всё, дразнит неведомой жизнью, волнует, настраивает против мужа. Геннадий ситуацию чувствует по-звериному верно, бесится, забывается водкой, дерётся.
Геннадий по ходу спектакля как бы на втором плане, но только «как бы», потому что его словно рубленая под историю Фисы роль сыграна правдиво и тонко. Если Арсений и Фиса страдают и несут крест, то Геннадий злится… и тоже несёт свой крест. Первый парень на деревне, в котором жена должна бы души не чаять, млеть и гордиться, который мог выбрать любую, выбрать по нраву, вдруг оказался постылым — убойный удар по самолюбию. Пережить философски такую инверсию по силам, пожалуй, только святому. Нам и Фису с Арсением жалко, и Геннадию мы глубоко сочувствуем. По большому счёту, он не с женой воюет, а с одним из тайных законов любви, с гордиевым узлом, ещё до него завязанным. Остаётся надеяться, что встреча с Арсением разрубит невольный приворот и расставит в семье Геннадия всё по местам.
Проникновенная история Нади (Екатерина Мишина) и Степана (Кирилл Черных) Твороговых в спектакле — словно матица в русской избе. Мифические атланты держат небо, а реальная матица — крышу над головой.
Беда, случившаяся со Степаном Твороговым в девятнадцать лет, по большому счёту, непредставима. Война позади. Юноша делает первые зрелые шаги. Светлое будущее что только ему не сулит: страна преодолевает разруху — заживём! Уважение в посёлке и на работе, профессиональный рост не за горами, любовь и семья. Первый танец с милой, хорошей девушкой. И враз всё насмарку — взрывом на шахте оторваны пясти. Рок, чудовищная несправедливость, конец...
Надя не стала ждать, когда Степан «встанет на ноги» (не иначе, отрастит руки), она всё приняла как судьбу, бежать от которой не было даже мысли. Когда Степан мучительно пытался гнать Надю от больничного окошка — «Слушай, ты больше не приходи» — пытался уберечь от мучений с калекой, когда больничная сестра стыдила: «Девушка, не шарахайтесь по ночам, приходите в часы посещений», Надя дерзко им крикнула: «А я не девушка, я жена!» Степан, как говорится, чуть из окошка не выпал, и мы понимаем, что с этой минуты его самым сильным желанием стало не в щель горемыкой забиться, а наравне со здоровыми строить жизнь, да не простую — счастливую, которую одним словом распахнула перед ним его Надя.
Путь из больницы к дому мимо черёмухи стал мотивом судьбы на двоих, образом красоты и плодородия, первозданной весенней силы, которая обязательно возрождается после каждой зимы. Крупных споров в этой семье не случается, мелкие оборачиваются шуткой вроде «а малина слаще»! У такой любви конец невозможен, ведь она — крепкий фундамент для образов, которые никогда не разочаруют друг друга — только вызывают взаимное уважение. Наде со Стёпой некогда было скучать, тем более, слёзы лить по несбыточному, и всё у них сбылось, да так крепко, как, казалось бы, может быть только в сказке, но на самом деле случается в жизни.
Степан придумал себе множество приспособлений, без рук он мастер на все руки. Счастливый характер — ни тени гордыни. Запросто Степан выдаёт правду, и никто из сельчан не держит обиды, потому что сказано всё без надменности, искренне, ясно и просто.
Неслучайная картина долго держится в памяти: Надежда за прялкой в центре сцены. Кому, как не Наде, можно доверить общую судьбу обитателей крепкого дома.
Тянется нить — каждому будет по мере его.
Вместе встанут в основу общего дома — Родины.