Бесспорно, что в человеке присутствуют две сущности: животная и духовная. Так чего же в нас больше?
Когда мы радуемся обилию пищи, привычно отгоняя всех желающих разделить с нами нашу трапезу; когда мы властвуем над слабейшими и признаём власть над собой сильнейших; когда забота о больных и старых сородичах представляется нам неприемлемой обузой – тогда мы всего-навсего некие экземпляры фауны.
И когда наша жизнь состоит исключительно из поисков пищи, поедания и переваривания её, а в перерывах – из ничегонеделания и поисков развлечений, в первую очередь от спаривания с особями противоположного пола – и тогда мы ничуть не более, чем животные.
И когда мы живём одним днём, одним текущим часом, одной бегущей минутой; когда умение ловко пользоваться каждым предоставившимся случаем является для нас вершиной наших устремлений; когда мы любим комфорт и ненавидим всё, что препятствует его достижению – тогда нас также невозможно отличить от представителей животного мира.
Итак, когда мы весь окружающий нас мир рассматриваем либо в качестве пищи или, как вариант, в качестве подручного инструмента для извлечения той или иной выгоды, либо врагами, которых необходимо уничтожить любым способом – тогда функционирование наших организмов прямо сопоставимо с зоологическими поведенческими стандартами.
А вот когда мы стараемся выяснить: кто мы и для чего живём, и в конце концов обретаем истину в вере, надежде и любви, и начинаем выстраивать собственную жизнь в соответствии с Откровением Божьим – вот тогда мы живём духовной жизнью, настоящей человеческой жизнью.