«Нас не любят», - сетовали русские и лезли из шкуры вон, чтобы заставить себя полюбить. Смиренно принимали запреты, бойкоты, санкции и покорно взбирались на пьедестал троекратной российской победы без российского флага и гимна.
Глупо, конечно, выслуживать любовь. Еще глупее искать ее там, где ни любви, ни дружбы давным –давно не существует. Тот клей, что скрепляет отношения западноевропейских стран, держится исключительно на расчете. Способ построения социального взаимодействия – подчинение тому, кто сильнее.
Но русские все печалятся: «Не любят… Видимо, с нами что-то не так»…
Что ж, наивность тоже имеет свои бонусы. Неведение счастливо тем, что позволяет не озлобиться, продолжать быть открытым и искренним. А «не так» и впрямь было. «Не так» проявлялось в желании заискивать, вилять хвостиком и бесконечно уступать в попытке добиться благосклонности Запада.
Не помогло.
Лозунг "Der Russe musst sterben, damit Wir leben" прямым текстом объясняет, что пресмыкаться бесполезно. «Русские должны умереть, чтобы мы жили», - объявили фашисты в 1941. Видимо, желание жить было в них таким острым, что, спасаясь, они вторглись на русские земли дабы уничтожить всех, кто мешает жить немцам. Вот так, решительно и кардинально.
За сто лет до этого, в 1848 году их Карл Маркс был более осторожен: он надеялся обезопасить Европу «с помощью вовремя проявляемой ненависти к русским и надлежащего осторожного свободомыслия»…
Так что не будем обманываться. Русофобия существует не первый день. Как система, обслуживающая враждебную по отношению к России политику, русофобия упирается корнями еще в XI век. «Иван-дурак делает все не так. Нет бы к католикам примкнуть, о достатке подумать голодранцу, нет же! Православие себе придумал… совсем дремучим станет на своей печи»…
В представлении западных соседей образ жалкого и презренного Ивана-лапотника как-то странно мешается с образом свирепого медведя, вызывающего страх. Если вдуматься, то ничего удивительного. Фобия – это и есть страх. Упорный, навязчивый, не поддающийся логическому объяснению. А если приложить это ощущение к тому, кого так глубоко презираешь, то ненависть вспыхивает такая, что и до психоза недалеко.
Стоит ли удивляться, что нарастающий градус неприязни в западном мире привел экс-главу Национальной разведки США Джеймса Клеппера к заключению: «Русские не являются нашими друзьями», потому что «их гены противоположны, диаметрально противоположны США и западным демократиям». Очень удобный вывод. Если гены не те, чего миндальничать? Правильнее наброситься на «медведя» дикой сворой и рвать с шакальим визгом, трусливо отскакивая при малейшей угрозе.
Что ж, если «их гены» взращивают нечто политкорректно-бесполое, неприспособленное и безликое, оторванное от собственной природы и лишенное этических принципов, то наши, конечно, не те. Мы и впрямь словно стали чужими на генетическом уровне. Нам, как людям, непонятно стремление низвести человека до уровня особи. Существа без пола, без семьи, поскольку «родитель номер один» – символ ее краха, без возможности самоидентификации, а главное, - без морали.
Западная цивилизация не может не осознавать, что восточная продолжает оставаться носителем цивилизационного начала, в то время, как сама она в поисках «свободы» забрела в джунгли воинствующего порока. Вот и еще один источник русофобии – ощущение собственной ущербности.
Собственно, причинами страха и ненависти, равно как и желания презирать неугодного, всегда была зависть. Примитивная, жалкая зависть.
- Как? – воскликнет русский. – Откуда бы? Чему завидовать?
А тому, что когда Иван –дурак слазил с печи, он всегда выходил победителем. Что-то было в нем такое, что позволяло добиваться успеха там, где умные терпели поражение. Нечто простое, но великое… и уж точно не жадность и злоба, не ложь и не подлость. Иван-лапотник лучше многих других знал секрет счастья.
Ведь счастье вообще-то всегда рядом. Счастье – это мир, в котором светит солнце. Счастье – это небо, не несущее смерти. Счастье – это мать с ребенком на руках и мужчина, готовый оберегать их покой. Счастье – это ощущение дружеского плеча и понимание, что сила – когда мы вместе. Счастье – это широкая вселенская улыбка, когда все, как большой хор, как единая песня. В хоре каждому найдется место, и толкаться, отстаивая свои права, глупо. Отстаивать надо общую песню.