Кармел сити.
" Зависим ли мы от судьбы? Свободны ли мы?
Как неприятно не знать этого! Как было бы
неприятно знать." Жюль Ренар
1.
Это было своего рода семейной традицией, проводить Пасху в маленьком городке на берегу океана. Назывался он Кармел сити. Так было уже в течении нескольких лет и ни у кого из детей не возникло даже тени сомнения, что в этом году что-то может быть иначе. Поэтому, когда маленький Кристофер спросил невзначай:
- Мама, правда мы скоро поедем в Кармел сити?, - Лишь секундУ, может больше, помедлив, я кивнула головой и сказала:
- Ну конечно, сын.
Наше маленькое путешествие можно было бы назвать большой глупостью, если бы я не знала, как они ждут его, я помнила, как загорались их глаза при виде кривых улочек, карабкающихся на холмы, и словно вышедших из сказок Андерсена, которые я читала им перед сном. Конечно, дети еще совсем маленькие, Элин только девять, Кейди - семь и Крису - пять. Как я справлюсь - все эти саквояжи , людные перроны и перегруженные поезда.. Но решение было принято, а я не привыкла отступать от задуманного.
В назначенный день и час мы оказались на перроне Сан-Францисского вокзала. Небо хмурилось и грозилось вот вот разразиться холодным дождем, но поворачивать было поздно - дети почти визжали от восторга, хлопая в ладоши при виде приближающегося поезда. И вот уже здание старинного вокзала поплыло назад и мы помчались навстречу нашим приключениям. Легкое беспокойство не покидало меня - удастся ли нам снять комнату, так как множество людей направлялись туда же , куда и мы.
Дети вели себя хорошо, взрослые умильно смотрели на них, притихших, красиво одетых, с открытыми ртами наблюдающими меняющийся за окнами пейзаж. Маленький Кристофер в своем сером костюмчике, голубой рубашке и галстуке, был необыкновенно мил и застенчив. Отвечая на вопросы незнакомой дамы, он опускал ресницы и тихо разъяснял, сколько ему лет и что маленького пуделя Томми пришлось оставить у соседей, поскольку он слишком непоседлив и не умеет себя прилично вести в поездах. Я думала о своем и на лице моем застыла чуть рассеянная , но вежливая улыбка. Я сама её придумала - так было легче избегать людских расспросов.
Наконец поезд остановился - мы прибыли в Кармел сити. Как я и опасалась, огромное количество людей сошло на этой станции. Естественно, они опередили нас, меня и троих маленьких детей, и разбрелись в разные стороны в поисках свободных комнат. Решив не отчаиваться, мы стали медленно подниматься вверх по приглянувшейся нам кривой улочке со сладким названием Малиновая терраса. Крис подотстал и все время норовил оглянуться назад, туда, где в сизой дымке , скрываясь за разноцветными стенами домов, спал океан.Мне приходилось останавливаться и поджидать его, удерживая рвущихся вперед девочек. Опомнившись, он ловил мой взгляд и, заторопившись, говорил виновато:
- Прости, мамочка, я только все время хотел увидеть, когда покажется солнце.
Я понимала его и нисколько не была сердита, хотя пока что нам не очень-то везло - маленький городок жил туристическим бизнесом и все свободные комнаты, казалось, уже были сданы в аренду.
Мы остановились перевести дух на развилке двух улиц. Дети галдели, пытаясь отгадать, откуда произошло название города, и Крис тихо и упорно доказывал свое, что просто кто- то сделал ошибку в слове и город вообще-то должен называться Карамель-сити. Мы все вместе смотрели назад - на слоеный, как торт, розово-золотистый горизонт и, затаив дыхание, наблюдали, как откуда-то из под земли, а, точнее, воды, показался желтый, как долька лимона, край солнца.
- А-ах! - Вырвалось у нас всех одновременно, и дети зааплодировали восходу властелина.
Позади нас на огромном уступе, как на естественном пьедестале, возвышался прямо-таки сказочный дом. Дети, задрав головы, так что свалились их матросские шапочки, пытались разглядеть конец уходящей ввысь главной башни, на верху которой, доступная всем ветрам, была сделана веранда.
- Вот бы оттуда увидеть восход, мамочка, правда? - Мечтательно протянула Элин, пытаясь прочесть мои мысли. Я молчала. Я -то знала, что нам и раньше-то было бы не по карману снять здесь комнату, а, тем более, теперь. Я просто не вправе была позволить нам такую роскошь.
- Пожалуйста, мамочка, а? - и Крис вложил в мою ладонь свою маленькую ладошку. Почувствовав укол в сердце, я продолжала молчать и тут чей-то приятный голос прервал неловкую натянутость этой сцены:
- Мы были бы очень рады, если бы вы доставили нам такое удовольствие и согласились бы стать нашими гостями.
Я обернулась на голос и увидела приветливо улыбающихся нам мужчину и женщину, стоящих возле чугунной решетки сада и приглашающих нас войти внутрь.
- Да, но сначала.... - начала я с запинкой.
Они уже пропускали нас мимо себя в сад. Девочки чинно вышагивали друг за другом, скромно опустив глаза, Крис же смело подошел к мужчине и взял его за руку:
- Знаете, - серьезно начал он,- вам кто-нибудь говорил, что вы похожи на волшебника?
Мы вступили под своды старинного здания и тут у меня словно отпустило: " Пировать, так пировать, - подумала я,- а там что-нибудь да придумаем"..
Мы прошли через большую залу со сводчатыми потолками и со стенами, обитыми дубовыми панелями. Сверху, видимо через цветные стекла, падали лучи солнца и перекрещивались в воздухе, как два клинка. Плясали золотые пылинки, словно маленькие осы. Наши шаги звучали приглушенно и весомо - на мозаичном дубовом паркете. Мы достигли уже перекрещивающихся лучей и прошли под ними, как под аркой, и по множеству крутых ступенек поднялись наверх. Кто-то с трудом толкнул тяжелую дверь. И тут же всем нам пришлось заслонить глаза ладонью - настолько ослепительно бушевало снаружи солнце.
Мы находились на огромной застекленной веранде откуда было видно все: и нежно-розовый, как щербет, "Карамель-сити" улочки которого были осыпаны белой песочной пылью, словно сахарной пудрой, могучее, правящее всем солнце и, наконец, сам виновник нашего путешествия - океан. Дети прилипли к окнам, сплющив носы. Мужчина и женщина неслышно удалились. В комнате долго еще царило молчание, нарушаемое только пронзительными криками чаек. Ради этого стоило ехать, бог с ними, с деньгами, счастливо улыбалась я, гладя стриженный затылок Криса.
День промелькнул быстро, полный солнца, ветра, пахнущего солью, детского гомона и бесконечных прогулок. Владельцев дома не было видно, они появились только к ужину и нам была оказана честь разделить их трапезу - при свечах, мерцающим в сумраке столовом серебре и аромате диковинных цветов, наполняющим дом снизу до верху. Звучала тихая музыка, велись неспешные разговоры..
На другой день рано утром мы ушли к океану.Он был тихий и гладкий, и по словам Криса, был похож на ленивого тюленя, сытого и лоснящегося. Много детей копошилось в теплом песке и мои быстро к ним присоединились. Я стояла на берегу, сняв туфли и мягкие волны ластились ко мне вкрадчиво и успокаивающе. Мне было хорошо - впервые за долгое время. Я не думала ни о чем-то или ком-то конкретном, но кожей впитывала солнце и понимала, как это хорошо - просто быть - здесь ли, или где-то в другом месте, но - быть -, слышать смех детей, крики птиц, шелест листвы, и еще я понимала, как хрупко жизни стекло и как легко оно может разбиться.
Позже, сидя на солнечной веранде и, глядя на спящих детей, я продолжала думать все о том же и знала, что это от меня будет зависеть их будущее, их умение быть в этом мире, их желание познать и полюбить его, во всем его радужном многообразии.
Очень хотелось курить, но я не знала, если это удобно, поэтому я просто вертела в пальцах незажженную сигарету. Конечно, я могла бы выйти на улицу и покурить где-нибудь в саду на скамейке, но мне не хотелось нарушать сонный полуденный покой в доме скрипом половиц. Потом я все-таки не выдержала и вышла на маленький балкончик, но и там, подумав, курить не стала, так как сочла неудобным стряхивать пепел вниз. Так я и стола с незажженной сигаретой, как вдруг кто-то пододвинул мне пепельницу в виде дубового листа. Я вздрогнула от неожиданности, но хозяйка дома только ласково дотронулась до моего плеча и сказала с улыбкой:
- Ничего, курите...
Она ушла так же бесшумно, как и появилась, и, глядя ей вслед, я подумала: Странные они люди, я таких еще не встречала. Может и впрямь, волшебники? Интересно, сколько они возьмут за комнату? Хотя, про себя я уже решила, что это не важно, сколько. Разве это имеет значение по сравнению с той радостью, которую этот необыкновенный дом доставил детям. Для меня это было самым главным, чтобы они были счастливы, как прежде. Будто ничего не изменилось.
2.
Вот и миновали эти два чудесных незабываемых дня и настала пора расставания, а для меня - "час расплаты", как я его называла в шутку. Дети уже распрощались с хозяевами, очень сердечно, и пообещали непременно приехать в следующем году. Потом они вышли из дома и присели на садовую скамеечку, дожидаясь меня. Мужчина и женщина стояли передо мной плечом к плечу и ласково улыбались. Я растолковала их молчание по-своему, и раскрыв сумочку, вынула чековую книжку.
- Я вам так благодарна за теплый прием, дети были так счастливы, все это больше похоже на сон. Спасибо, и... сколько?..
Они продолжали молчаливо улыбаться и в их глазах, мне показалось, я прочла не то сожаление, не то сочувствие.
Я собиралась было повторить свой вопрос, но женщина опередила меня и, положив свою маленькую руку на мою, мягко отодвинула ее от себя.
- Уберите это, - тихо сказала она,- мы все равно ничего с вас не возьмем. Это не вы, а мы вас должны благодарить за оказанную честь, быть нашими гостями. И, заметив мой недоуменный взгляд, продолжила: с самого первого мгновения, когда вы остановились у нашего дома с вашими милыми детьми, у нас возникло жгучее желание что-нибудь для вас сделать. Мы знаем, что совсем недавно вы понесли невосполнимую утрату, потеряли в катастрофе вашего мужа, единственного мужчину, которого вы когда-либо любили.
- Но как вы узнали? Я настрого запретила детям... Неужели они...
- Дети здесь ни при чем, - прервала она меня,- просто это наша работа - знать. А в случае с вами это и вообще было не сложно, мой муж первым увидел свечение, или как мы это называем, ауру, над вашей головой. Когда же я дотронулась до вашей руки, мне открылось ваше прошлое.- Все еще не давая мне опомниться, она вынула из кармашка своей кофты бизнес карту и , все с той же тихой улыбкой, скзала:
- Звоните, если вам понадобится помощь, я написала для вас наш домашний телефон. - И добавила: Мы восхищаемся вашим мужеством и самообладанием.
Я взяла карточку в руки и прочла хорошо известные всем имена "Карен и Рассел Парвик. Мы можем рассказать вам ваше прошлое и предсказать будущее - если хотите."
Скованно улыбнувшись, сдавленным голосом я сказала:
- Ну, с прошлым все ясно. А как насчет будущего? - и тут же , почти физически ощутила толчок в грудь. В глазах женщины, еще мгновение назад таких дружелюбных, как будто упала заслонка.
- Маа-м,- послышался нетерпеливый голос Криса. Мысленно обругав себя и обозвав корыстной дурой, я, почти с радостью , распрощалась с моими новыми знакомыми и тяжелая чугунная решетка с ржавым плачем, захлопнулась за нашими спинами.
3.
В приемном покое больницы было светло, неуютно и пахло линолеумом. A на огромном циферблате кварцевых часов стрелки резко перепрыгивали с одной цифры на другую, и ничто не могло остановить их движения. А между тем, с каждой минутой, неумолимо сокращалось время жизни моей девочки, моей маленькой Кейди. Она лежала под капельницей - рядом- в палате, после очередного, третьего уже переливания крови и я ничем не могла ей помочь. Так же как когда-то не смогла помочь Крису, разбившемуся на автостраде и покалеченное тело которого пришлось буквально выпиливать из сплющенной машины при помощи автогена. Умница и светлая голова Элин переживала его смерть настолько тяжело, что однажды, в период тяжелой депрессии, наглоталась снотворных таблеток. Её удалось спасти, но печать отрешенности навсегда застыла на её лице.
А теперь вот - Кейди, работавшая в аптеке, упала с высокой лестницы, пытаясь достать какие-то препараты с верхнего стеллажа. В результате, кроме сотрясения мозга, произошло повреждение внутренних органов, и теперь вот она...
- Да?! - Я резко вскинула голову,- кто-то тряс меня за плечо. - Она будет жить, можете идти домой. - И врач устало покосился на мою измятую пальцами, незажженную сигарету, и ушел. Я ему не верила. Очень хотелось курить, но я все мяла и мяла в пальцах истерзанную сигарету. Только вот пепельницу мне нa этот раз никто не пододвинул.