Знакомым моих родителей, охотник, привез в подарок красивого щенка из Улан-Беля. Он забыл сказать им, а возможно, и сам не знал, что щенок – полуволк. Они жили в трехэтажке с четырехлетней дочкой. Девочка быстро привязалась к кутенку и они стали «не разлей вода». В тюркском языке нет женского рода, и охотник, называл щенка «он», хотя, оказалась «она». Не зная об этом, да и не очень разбираясь, новые хозяева назвали собаку мужским именем Барбос. Но вскоре случилось непредвиденное – девочка сильно заболела, родители в панике вызвали врача и он определил аллергию на собачью шерсть. Как было ни тяжело для ребенка, но пришлось с щенком расстаться. Так он и попал к нам. Однажды в выходной день, к нам заглянул приятель отца, - майор Кислицкий В.П., - известный кинолог на всю область, прославился он тем, что мог подойти к любой свирепой собаке, однажды я сам был тому свидетелем. Кислицкий со своими дрессированными собаками и вооруженным конвоем, сопровождал по железной дороге особый груз специального назначения.
Уважаемый всеми собаководами, он всегда охотно помогал, кто бы к нему не обращался, будь то ребенок или взрослый. Отец обрадовался визиту Виктора Петровича и позвал посмотреть щенка. Они вышли во двор и Кислицкий сказал: «Ну, зови, зверя своего!».
Отец крикнул: «Барбос! Ко мне!»
Кутенок, выглянув из сарая, тут же подбежал виляя хвостом. Майор приласкав и погладив его, смеясь сказал: «Еремей Борисович, а это не Барбос, а сучка!»
-Как же так? – смущенно оправдывался отец, - наши друзья назвали его Барбосом!
-Выходит, что твои знакомые, такие же «знатоки» в этом вопросе как и ты! Но тебе очень повезло, это будет красивая и крупная собака, кстати, похожая на волка, потому что насколько я понимаю, она наполовину волчица.
- А нахрена мне во дворе волчица?! – сказал, ошарашенный этой новостью отец
- Ты неправильно меня понял, Еремей Борисович, она переняла волчью внешность, но по поведению, все же собака! Я по глазам щенка вижу, - она большая умница и добрая. Мне бы, такого щенка, да я бы половину своей своры отдал.
Кислицкий прижал к себе щенка и тот сразу же успел облизать его лицо и губы.
- Фу ты! – сказал, смеясь майор.
- Ну что делать… Был Барбос, станет Барбозиха! Ведь на другую кличку она отзываться не будет!» – сказал папа.
- Борисыч, имя Барбозиха, совсем не годится, да и подзывать неудобно. Назови-ка ее Барбой, - звучит красиво и откликаться на это имя она будет! А, давай проверим. Отойди-ка и позови ее.
Отец отошел за угол сарая и крикнул: «Барба, ко мне!»
Щенок мигом побежал к нему за сарай.
-Ну, вот и славно, - сказал Кислицкий.
Мама выглянула с веранды: «Идите, я дыню нарезала!»
-Спасибо, Сальма Густавовна, но мне надо спешить! У меня в кошелке свежее мясо, может испортиться. Жара-то, вон какая!
- Виктор Петрович, я как только увидела, что мой муженек Вас во двор потащил, мясо в морозилку положила.
Кислицкий улыбнулся: «Уговорили! Спасибо, не откажусь!»
Уходя, он сказал мне: «Вечерком заходи, я тебе дам книжку про дрессировку собак!»
Выросла Барба в крупную, темно-серого цвета, очень красивую собаку, с виду больше похожую на волчицу. У соседей был пес, ее ровесник, они подружились с детства и он часто, сорвавшись с привязи, навещал свою подругу. Как-то поздним вечером мама в открытое окно смотрела во двор, а я в это время, слушал радио.
«Гаррик, иди скорее сюда!»
Я подошел к окну.
«Посмотри на Барбу и Тузика!»
Те лежали возле сарая и смотрели в нашу сторону.
«Обрати внимание, как по-разному в темноте у них блестят глаза: из глаз Барбы исходит, мощным потом фосфорический блеск, а у Тузика, глаза светятся не так ярко!»
Меня это тогда очень удивило.
В послевоенные пятидесятые годы, криминальная обстановка в стране, складывалась тяжелой. В Джамбуле кражи происходили часто.
В ночь на десятое мая, Барба поймала у нас вора. День Победы, люди отмечали дружно. Соседи собирались за общим столом, и, не смотря на трудности и недостатки - гуляли весело. Родители в ту ночь, после шумного застолья, крепко спали и мама, сквозь сон вдруг услышала яростный лай собаки. Она встала и выглянула во двор. Ночь была лунная, и она увидела двух незнакомцев, которые стояли, прижавшись к забору, курили. Барба же, стояла возле открытого ими сарая, громко лая и рыча. Мама стала будить отца, трясла, тормошила его, но он никак не просыпался. Рассердившись, она закричала ему в ухо: «Воры корову воруют, вставай, Еремей!»
Он вскочил как ошпаренный и наскоро одев брюки, выбежал во двор. Двое мужиков тут же перемахнули через забор на улицу. Отец, взяв за ошейник собаку, зашел в сарай.
«А у нас гость!» - сказал он оттуда маме.
Мать мигом побежала по соседям, стуча в ворота и окна. Через несколько минут сбежался полный двор.
В это время, отец вора вывел из сарая. Он оказался высокого роста, молодой, мрачного вида мужчина. Соседи вора не били, - время было голодное, однако отвели и сдали в милицию.
С той поры, у Барбы стал большой авторитет. Заказов на щенков не было отбоя.
Барба - свободолюбивая, привязь напрочь не переносила. Случалось, когда в доме бывали гости, ее приходилось сажать на цепь, она тут же объявляла голодовку, отказывалась есть и смотрела такими печальными глазами, что ее вскоре отпускали. Входящих незнакомцев она впускала всех, но на выходе задерживала, вставая на пути, пока кто-нибудь из домочадцев не выходил и говорил ей «фу!». Собаки хорошо запоминают человеческие лица, а некоторые, встречаются с редкой и феноменальной памятью, такой была и Барба. Когда показывали на незнакомца и говорили «свой», тот человек после этого мог ходить по дому и территории свободно. А вот слово «фу», означало как бы разовый, временный пропуск, в следующий раз, она уже не пропускала.
С подобной памятью, я встретил собаку, уже работая ветврачом в Киргизии у чабана Хуштарбека. Его отара в тысячу голов валухов (кастрированных баранов), размещались на стойбище в отдаленном ущелье Каин Ды.
В декабре месяце я впервые посетил то стойбище и увидел там крупного азиатского волкодава, который лежал растянувшись на пригорке возле овечьего загона, греясь на солнце. Услышав цокот копыт, приближающейся лошади, он поднял свою львиноподобную голову и посмотрел на меня круглыми злыми глазами. Его морда была вся в шрамах от волчьих клыков. Из каменного чабанского жилья, пристроенного полукругом к небольшой пещере, вышел чабан Хуштарбек. Он был небольшого роста, худой, со смуглым, приятным точеным лицом. Хуштарбек быстро что-то сказал своей собаке по-киргизски, и пес, вильнув хвостом, еще раз взглянул на меня внимательно, опустил голову продолжая принимать солнечные ванны.
«Теперь доктор, он тебя запомнил на всю жизнь. Как сфотографировал! Хоть ночью, хоть днем, заходи не бойся, он тебя не тронет!» - сказал Хуштарбек, с любовью посмотрев на свою собаку.
Поголовье в 1000 голов, считалось большим. Чабану обычно давался помощник – сакманщик. Но Хуштарбек со своей женой, у которой был грудной ребенок, справлялись сами, имея такую замечательную собаку. Он как-то сказал мне: «Мой пес заменит и трех сакманщиков!».
Несмотря на отличный травостой, Каин Ды имело дурную славу из-за частого нападения стай волков на стада овец. В горах туман, обычно опускается внезапно. Причем, бывает такой плотности, что в двух шагах ничего не видно. И не всегда в таких случаях, чабан успевает отогнать отару в загон кошары. Волки нападают со всех сторон, причем , в отличии от медведя и барса, волк не довольствуется одной жертвой: он безжалостно рвет направо и налево, вырывая у несчастных жертв глотки и вспарывая животы.
В таких ситуациях, одному чабану с ружьем, или даже карабином, трудно справиться со звериной стаей. И только собака– его верный друг может ему помочь.
Причем, собака – волкодав, азиатской или кавказской породы овчарок. Другие собаки с волком не сладят. У собаки, при схватке с волком, есть одно преимущество: она легко и свободно поворачивает свою шею, тогда как у волка, шея поворачивается ограниченно и он вынужден, во время схватки, поворачиваться всем туловищем. Собака, пользуясь этим, ловко изворачивается, и мертвой хваткой вцепляется в горло волка, душит его. У волкодавов, еще щенкам, отрезают уши и хвост, чтобы волк во время схватки не имел возможности ухватиться.
Товарищ отца, Семенников Б.И., в молодые годы, еще до Войны, служил на границе. Нашу Барбу он просто обожал и говорил, что она напоминает ему молодость и службу в армии. Борис Ильич, единственный из знакомых, кому она позволяла себя погладить, кроме, конечно, кинолога Кислицкого. Каждый раз, когда Семенников заходил к нам, он держал в кармане для Барбы, кусочек сахара, или конфеты. Помню, что летом, бывало сидел с моими родителями под виноградником, а Барба возле него стоит, положив голову ему на колени. В пятидесятые годы Борис Ильич переехал в Кордаевский район, продав дом в Джамбуле. Позднее, приезжая за оставшимися вещами он забежал к нам. Папа, зная о его визите, сварил плов и мы обедали как всегда под виноградником и слушали восторженную историю его переезда.
«Живу я сейчас в прекрасном живописном месте, мой домик находится прямо под горами, и там воздух чудесный, горный! Если вы найдете время, пожалуйста, приезжайте в гости. Мы с супругой будем очень рады!»
-Спасибо, Борис Ильич, за приглашение, - сказала мама, - может, и соберемся, возьмем и приедем.
Барба в это время находилась где-то за сараем и, почуяв его, прибежала, виляя хвостом, обнюхивая карманы. Борис Ильич, угостив ее конфетой, поглаживая, растроганно сказал: «Надо же, по голосу меня узнала!».
Он вдруг серьезно добавил: «У меня к вам будет большая просьба, и не знаю, согласитесь ли вы?»
Папа поднял от удивления брови и улыбнулся: «Борис Ильич, мы же друзья! Говори прямо!»
Борис Ильич, крутнул свои большие чапаевские усы, смущенно закашлив стал говорить:
«Дело в том, что от вашей Барбы, я давно мечтал заполучить щенка. Мой новый сосед, - полковник в отставке, у него есть кобель, чистокровный немец. Как только ваша Барба загуляет, вы мне сообщите, и я за ней приеду».
Папа, улыбаясь, посмотрел на маму: «Собственно, я не против. Но как же мы можем отказать Вам. Да, кстати, она уже загуляла. Женихи весь забор плетеный разворотили, и в огороде все грядки перетоптали, так что, приходите, завтра после шести вечера, мы дома будем!» На следующий день пришел Борис Ильич, мама разогрев ужин, и позвала нас к столу. Борис Ильич был в отличном настроении, и при разговоре то и дело поглядывал по сторонам, надеясь, что прибежит Барба, приветливо виляя хвостом. Но время шло, а Барба так и не явилась. Мама, посмотрев на меня, сказала: «Гаррик, иди, найди нашу барыню, и приведи сюда!».
Я отправился ее искать, обойдя все закоулки двора, заглянул в сарай, громко звал, но тщетно. И тут, я вспомнил, что в очень знойные дни, она пряталась в подполе, спасаясь от жары. Заглянув туда, я увидел в дальнем темном углу ее светящиеся глаза. Стал ласково звать ее, но она поскуливала, а выходить не собиралась.
«Ну, что делать, Борис Ильич, - сказала мама, - она сегодня точно не выйдет. Приходите, завтра утром, Гаррик привяжет ее, как будет кормить! Вы уж извините нас Борис Ильич, мы и подумать не могли, что она спрячется!»
Приехал он рано утром, на грузовой машине, взяв Барбу за поводок, погладил ее, та вильнула вяло и нерадостно хвостом, хоть и вела себя вполне спокойно.
Когда же Борис Ильич, попрощавшись с нами, стал уходить, она, натянув поводок, приблизилась к маме и тихо заскулив облизала ей руки.
У мамы на глазах навернулись слезы. «Что ты, милая, погостишь немного и вернешься»
Собака видимо чувствовала тогда, что больше никогда не вернется…
Через пять дней Семенников по телефону сообщил папе печальную весть: «Не серчай на меня, Еремей Борисович! Мне тяжело тебе об этом говорить, но с Барбой случилась беда… Ее нет!»
-Расскажи толком, что случилось?
- Когда я приехал домой, мы с моим соседом поместили Барбу с его собакой в сетчатый вольер. И надо же такому случиться: ночью она, через двухметровый забор, вскорабкавшись по сетке, перемахнула и сбежала! Мы с полковником и его друзьями, местными охотниками, подключив чабанов, искали ее трое суток излазив все близлежащие горные ущелья и тропы. Но все напрасно, так и не нашли… А утром сегодня мне сообщили, что по центральной дороге на Кордаевском перевале охотник застрелил волчицу. Охотник был оказался неопытный, рассказал, что заметил ее бегущую по обочине дороги, в направлении Джамбула. Она бежала, совершенно не пугаялась и не шарахаясь от машин. Еще больше охотника удивило, когда на убитой им волчице он увидел ошейник. Свою ошибку он объяснил плохой видимостью на перевале из-за наступающих сумерек. Дело в том, что в нашем районе расплодилось много волков и сейчас производится их отстрел. За каждую шкуру убитого волка, объявлена выплата 150 руб.
Честный охотник, привез Семенникову деньги и шкуру, но возмущенный Борис Ильич отказавшись наотрез ему сказал: «На тебя, друг, обиды не держу, но шкуру мне и на глаза не показывай! Уходи с Богом!»