Три ведомства

               

     Первого апреля семидесятого года председатель профкома и заводской инженер-электрик Юра Шишонин, тридцатилетний высокий блондин с вьющимися волосами объявил во время обеда в столовой, что заводу выделили две путёвки в Египет на конец апреля. Почти всю цену платит облсовпроф (областной совет профсоюзов), а желающие поехать должны уплатить только сто восемьдесят рублей и за свой счёт добраться до Москвы, потому что турпоездка всесоюзная и начинается в столице. Андрей спросил:
    -Первоапрельская шутка?
    -Нет, Андрей, не шутка. Если хочешь посмотреть пирамиды, быстренько пиши заявление и собирай документы. Местком ещё доплатит пятьдесят рублей, так что совсем недорого, на двадцать два дня.
     Завод был маленький, зарплаты у работников были до ста пятидесяти рублей в месяц, поэтому многим поездка показалась дороговатой. Один Андрей загорелся возможностью побывать в северной Африке. Он был потрясён такой возможностью - Африка! Капстрана! Недорого! Его старший брат Владимир год назад вернулся из армии, отслужив четыре года на Тихоокеанском флоте. Его эсминец в составе группы кораблей совершил дальний поход с заходом в порты Сингапура, Коломбо, Момбасы, Джибути, Ходейды,  Адена и в другие южные порты. Во многих портах матросов отпускали на берег в увольнение, выдавая им командировочные и суточные в валюте страны пребывания. Это были совсем небольшие деньги, равные нашим пяти-десяти рублям. Но рассчёт исходил из стоимости доллара США в 43 копейки. А в этих портах в виду полнейшей бедноты населения цены были копеечные и матросам хватало не только на кока-колу и сигареты, но и  на покупку промышленных товаров. Вдобавок парни брали с собой матросские кожаные ремни, на латунных бляхах которых сверкали выпуклые литые якоря с пятиконечной звездой. Эти ремни пользовались большим спросом у торговцев на местных рынках. В итоге на своё матросское жалование Вовка купил матери в подарок несколько колечек с натуральными камешками и роскошный нейлоновый халат - такой искал Юрий Никулин в фильме «Бриллиантовая рука». Отцу Вовка подарил транзисторный японский приёмник, мечту отца, который обожал по ночам слушать Голос Америки и другие вражеские радиостанции. Себе брат привёз великолепное цвета глубокой морской волны утеплённое пальто из плотного нейлона с трикотажным воротником крупной вязки, пошитое в Великобритании, кожаные туфли и ещё несколько вещей. Андрею в подарок брат привёз пару интересных зажигалок - одну в виде пистолета, а другую в виде радиоприёмника. Таких зажигалок ни у кого не было, и Андрей сиял от счастья. Володя рассказывал взахлёб о чудесах арабских стран, почти что сказки Шахерезады. Вовка не был жмотом и часто давал Андрею погулять по улицам в этом умопомрачительном пальто. В то время простая нейлоновая рубашка считалось верхом шика, плащи «болонья» были непременным атрибутом каждого модника и модницы. А уж нейлоновое пальто! Все девчонки оглядывались с восхищением на Андрея, когда он прогуливался в Вовкином пальто, а парни смотрели с нескрываемой завистью.
     Дома Андрей рассказал жене (недавно Андрей женился на своей техникумовской одногруппнице Тане, жили они у родителей Андрея, в мае Таня должна была родить, поэтому о её поездке вопрос не стоял), родителям и Вовке о возможности поехать в Египет. Родители сомневались, Таня надула губки и сказала: «если хочешь, езжай», а Вовка с энтузиазмом одобрил поездку, Андрей прикидывал, что если он привезёт на обменные деньги дефицитные вещи, то оправдает с лихвой расходы на поездку. Правда было известно, что разменяют каждому туристу только по восемнадцать рублей. Но это составляло почти сорок два доллара. По словам Вовки арабские торговцы спрашивают и готовы купить фотоаппараты, электробритвы, сигареты блоками, всё это можно толкнуть.  Решил ехать.  На следующий день Андрей в месткоме написал заявление, заполнил анкету и приложил характеристику, подписанную тем же Шишониным.
     -Юра, а когда деньги платить за путёвку? - Спросил Андрей у председателя месткома.
     -С этим подожди. Деньги заплатишь, когда тебя утвердят на комиссии облсовпрофа. - Ответил Шишонин.
     -А что, могут и не утвердить?
     -Да запросто. Что-нибудь в анкете не так, или были приводы в милицию, или где-то анекдоты про Брежнева рассказывал. Всякое бывает. Вот Альбину Бедросову в прошлом году не утвердили, потому что девушка не замужем. Ты-то хоть женатый.
     -А когда этот вопрос будет решаться? - Немого встревожился Андрей. - Вообще-то я анекдоты часто рассказываю.
     -Обычно комиссия заседает раз в неделю. Жди.
     Ещё через день в коридоре заводоуправления Андрея остановил незнакомый человек. Он был среднего роста, в светло-коричневом плаще и серой шляпе.
     -Андрей Яковлевич? - утвердительно спросил незнакомец. - Его серые глаза смотрели серьёзно и вместе с тем доброжелательно. Скуластое лицо было покрыто небольшим количеством следов - оспинок.
     -Да, я, - ответил Андрей, выжидательно глядя на незнакомца.
     -Оперуполномоченный управления КГБ капитан Зернов Николай Иванович, - достал и раскрыл бордовую кожаную книжечку незнакомец.
     У Андрея ёкнуло внутри. Что он натворил? Причём здесь КГБ? Из-за анекдотов? Он сглотнул слюну и молча смотрел на оперуполномоченного.
     -Вы собираетесь в Египет? Нам нужно поговорить, но не здесь и не сейчас. Завтра суббота, нерабочий день. Вы не могли бы завтра в двенадцать часов подойти в гостиницу Казахстан в сто девятый номер? Знаете где это?
     Андрей кивнул. Город маленький, гостиница большая, в центре. Кто же её не знает?
     -Вот и договорились, Жду вас завтра. Зернов протянул Андрею руку, доброжелательно улыбнулся и произнёс:
     -Да вы не волнуйтесь, ничего страшного. - После чего вышел на улицу через дверь в конце коридора.
     Легко сказать - не волнуйтесь, а Андрей взволновался. Вызов в простую милицию обычно не сулил ничего хорошего. А тут КГБ! Эту организацию все побаивались, хотя времена Ежова и Берии давно прошли. Ходили слухи, мол, кого-то посадили за антисоветскую агитацию, кого-то закрыли в психушку. В общем, аббревиатура КГБ была зловещей и таинственной. Правда, в одном классе с Андреем училась Валька Бусыгина, отец которой был чуть ли не начальником этой зловещей конторы. Но это когда было! Да и Валька была девчонкой так себе - вредной, заносчивой и приставучей. Воспоминания об однокласснице оптимизма не добавляли.
     На следующий день в двенадцать Андрей был в гостинице. У дежурной администраторши спросил, где находится сто девятый номер. Она посмотрела на него серьёзным и понимающим взглядом посвящённого человека и показала рукой направление. На каждой двери имелся номер, поэтому найти нужную комнату труда не составляло. Андрей ещё никогда не бывал в гостинице, поэтому его всё интересовало - и картины в золочёных рамах на стенах, и красная ковровая дорожка под ногами. Номер оказался не слишком просторным — кровать с деревянными спинками, квадратный стол с двумя мягкими стульями, шкаф. Была дверь, ведущая в туалет. На стене картина с морским пейзажем, на окне зелёные тяжёлые занавески. Зернов поднялся из-за стола, протянул Андрею руку, дружески улыбнулся и предложил сесть.
     -Вы пришли точно вовремя, Андрей Яковлевич. Похвально. Точность во многих делах имеет большое значение. - Похвалил Николай Иванович. - Да что во многих! Во всех делах!
     -Я стараюсь никогда не опаздывать. Да у нас на заводе опоздаешь - лишишься премиальных. Это дисциплинирует.
     -Перейдём к делу. Что вы знаете о стране, которую собираетесь посетить?
     -То, что учил в школе и техникуме по географии и истории. Арабская страна с древней историей, на берегу Средиземного моря, в которое впадает главная река Нил. Страна капиталистическая, но очень дружественная, особенно, когда нужна наша военная помощь для борьбы с Израилем.
     -Да вы неплохо разбираетесь в географии и внешней политике! - Обрадовался Зернов. - Я так и знал, что вы нам подойдёте.
     -Куда я вам подойду? – Насторожился Андрей. -  Я просто собрался съездить туристом в Египет.
     -Сейчас объясню. Вы правильно описали политическую ситуацию. Египет наш союзник. Страна собирается становиться на социалистические рельсы развития. Но империалистический Израиль не хочет мирно жить по соседству с Египтом и другими арабскими странами. Отсюда и напряжёнка в регионе. В Египте орудуют разведки всех капиталистических стран: Америки, Англии, Франции, Германии, самого Израиля. Все эти разведки только и мечтают совершить какую-нибудь провокацию, в том числе и с участием советских граждан. Поэтому, выпуская вас в такой неспокойный регион, мы предупреждаем вас об опасности и требуем бдительности и осторожности.
     -А от меня вы чего хотите? - Спросил Андрей. -Что я должен делать?
     -Да делать ничего особо не надо. Но нужно присматриваться к туристам вашей группы.  Группа сборная, туристы со всего Союза, в ней всякие люди могут быть - и предатели, и перебежчики, и исламские националисты. Вам нужно просто наблюдать за вашей группой, а если увидите, что кто-то из группы пытается сделать что-то нехорошее, попробовать убедить человека не делать ошибку. В конце концов сказать об этом старшему группы. А старший передаст об этом нашему человеку, который, конечно, будет в группе инкогнито, но старший будет знать чекиста. Ну и вы сами не совершайте ошибку, не возите за границу наши советские рубли, не устраивайте торговлю сигаретами и так далее. Едете смотреть пирамиды, вот и смотрите. Понятно?
     -Да всё понятно. - Бодро ответил Андрей, но в душе приуныл. Свой маленький бизнес будет делать опасно или даже невозможно.
     -Ну и поезжайте на здоровье! Счастливой дороги! - Приветливо и задушевно напутствовал Николай Иванович своего молодого собеседника. На том и расстались. Андрей подумал, зачем его вызывал кагэбэшник? Вроде ничего серьёзного не говорил - так общая болтовня. Ну, раз надо, значит надо. Мог бы и завернуть поездку, но пропускает за рубеж.
     Но сборы нужно было продолжать. Андрей купил два блока сигарет «Наша марка» ростовской табачной фабрики, один блок болгарских сигарет «БТ», купил фотоаппарат ФЭД, считавшийся хорошим и по мировым меркам. Хотя Андрей сам ещё не брился, нечего было брить, но купил электробритву «Микма -101». Все хвалили бритву «Харьков», но в магазине таких не было. В общем, подготовился.
     Через пару дней профсоюзный босс Юра Шишонин сообщил Андрею, что его кандидатуру утвердили, завтра будет собрание в облсовпрофе, туда нужно прийти с двумя фотографиями на загранпаспорт. Фотографии нужного формата у Андрея были. С ними он пришёл в облсовпроф. Там фотки забрали, пообещав выдать загранпаспорта через два дня и отправили в актовый зал на собеседование. В зале было человек пятнадцать. Зашли двое мужчин и сели за стол президиума. Один из них поздоровался и начал лекцию о Египте, как там нужно обращаться с местным населением, что можно говорить и делать, а чего нельзя ни в коем случае. Потом второй рассказал, что в Москве при отлёте из аэропорта Внуково будет таможенный и пограничный контроль, что у каждого при себе должно быть восемнадцать рублей для обмена на египетские фунты. Кроме того, можно иметь с собой до тридцати рублей, но тратить их нельзя. Это деньги на всякий случай. Сообщили, что в Москве нужно быть двадцать третьего апреля, поселиться в гостинице «Заря» недалеко от ВДНХ, места там будут забронированы. Отлёт в Египет назначен на двадцать пятое апреля, а двадцать четвёртого к гостинице подъедет экскурсионный автобус с гидом и будет экскурсия по Москве...
     В Москву Андрей приехал поездом в плацкартном вагоне. До гостиницы доехал на такси. Таксист, удивительно смахивающий лицом, бородой и хриплым голосом на Высоцкого в фильме «Вертикаль», получивший три рубля, и обязанный дать сдачу рубль тридцать, сделал вид, что получил ровно, и поблагодарил Андрея.  Андрей собирался было потребовать сдачу, но застеснялся. А вдруг это правда, сам Высоцкий на такси подрабатывает? В то время таксисты зарабатывали дай Бог!  А Высоцкого он очень любил и уважал. Поэтому требовать сдачу не стал и вышел.
     На следующий день была великолепная автобусная экскурсия по Москве. А послезавтра самолёт Ил-62 унёс туристов из Внукова в Каир. Рассказывать о красотах Каира, Александрии, Луксора, Асуана и прочей экзотике не буду, это сюжет для другого рассказа.
     Вернувшись домой с многочисленными покупками, хотя их количество и качество значительно уступало надеждам и планам Андрея, он подарки раздарил по принадлежности.  Даже доставил и подарил коллегам по работе, мужчинам, разумеется, и, в первую очередь, конечно, профсоюзному боссу Юре Шишонину, египетские сувениры, хитроумно укрытые от московских таможенников. Дело в том, что эти сувениры были выполнены из цветной пластмассы в виде телевизоров - брелочков, которые имели белый светопропускающий экран, сзади - глазок с увеличительным стеклом и сверху едва выступающее целлулоидное колёсико. Если направить экран к свету, прильнуть глазом к окошку и крутить колёсико, то зритель увидит шесть цветных фотографий голых дам.  По тем временам это был верх порнографии, хотя на картинах великих художников голые женщины бывали в более откровенных позах и прописаны куда подробнее, чем на целлулоидных кадриках, московские таможенники отбирали эти брелочки и, не составляя протоколов, просто на глазах «контрабандиста» давили эту порнуху каблуками своих тяжёлых казённых ботинок о цементный пол. Зная, что везут туристы из Египта, таможенники легко находили в чемоданах крамольные сувениры. Услышав от бывалых туристов о действиях таможни, Андрей положил в свой чемодан три брелочка, а десяток рассовал по карманам куртки и брюк. Таможенник, проверявший Андрея, спросил, везёт ли он телевизоры, Андрей честно ответил, что везёт, раскрыл чемодан и предъявил три брелочка. Таможенник, довольный своей проницательностью, бросил их на пол, раздавил каблуком и пропустил Андрея в свободный мир.
     Сувениры Андрей подарил начальнику цеха, нескольким коллегам-мастерам и другим близким товарищам. Всем было очень весело. Поскольку брелочки были разные и картинки в каждом были свои, мужики менялись друг с другом телевизорами, сдавленно хохотали, незаметно приглаживая и поправляя выпирающие гульфики своих брюк.
     На следующий день в обед в коридоре заводоуправления появился Зернов.
Дождавшись Андрея, поздоровался с ним за руку, приветливо улыбнулся и предложил встретиться в том же номере той же гостиницы в семь часов вечера.
     В гостинице Николай Иванович подробно расспросил Андрея о путешествии, о людях, с которыми он там общался. Спросил, не обменял ли он свои тридцать рублей на египетские фунты - «паунды», как называли их египтяне. Андрей честно сказал, что хотел обменять, но побоялся. Сказал, что продал блок сигарет, а два блока за три недели сам и выкурил, продал фотоаппарат и электробритву.
     -Ну и правильно сделал, что продал. Надо было и деньги поменять. Ведь по возвращении их у вас никто не спрашивал. Это просто издевательство, что так мало меняют денег туристам в капстрану - только на кока-колу, а курево нужно тащить с собой.
      -Да, Николай Иванович. Мне даже стыдно было, когда торговец предлагает тебе всякие товары, но услышав русскую речь, говорит: «Русский? Проходи, у тебя денег нет». Даже обидно. Но зато селили в первоклассных гостиницах, возили в автобусах и поездах с кондиционерами. В вагонах купе были на двоих со своим туалетом и душевой. В общем, шикарно. Вот только с деньгами проблема. А ведь хочется что-то купить себе, близким...
     -Я с тобой согласен. Ничего, что я перешёл на ты? Ты ведь ещё молодой. Тебе ведь лет двадцать?
     -Полных двадцать один.
     -Можешь и меня звать просто Николай. Мне тоже всего тридцать четыре. Небольшая разница.
     -Хорошо, Николай, перейдём на ты.
     -Ну а вообще, как было в Египте? Провокаций в ваш адрес никто не устраивал?
     -Нет.
     -А из наших туристов никто проступков не совершал, не напивался, не дебоширил?   
     -Да откуда напиваться! Всё спиртное променяли на египетские паунды, а сами пили только воду в гостинице, да иногда оранжад.
     -А что такое паунды? Что-то я не знаю.
     -Да фунты египетские. Один фунт - два доллара.
     -В смысле - спиртное продали?
     -Ну конечно, и понакупили разных вещей, там есть, что купить.
     -А что ты купил?
     -В основном сувениры. Правда, своей жене купил пару золотых колечек - с александритом и авантюрином. А так - жевательную резинку, подарки родным, да брелочки-телевизоры.
     -Знаю эти телевизоры, их отовсюду туристы привозят. А что другие покупали?
     -Да в основном то же самое. Правда, казахи покупали книжки - Кораны. Неужели они в своего аллаха верят?
     -Кто-то не верит, а кто-то верит. Ислам - религия крепкая. А многие покупают на продажу. Эти Кораны стоят немалых денег, продаются рублей по тридцать - сорок, а то и пятьдесят,
     -Ничего себе! То-то наш руководитель группы купил Коранов штук двадцать. Хорошие деньги сделает!
     -То-то и оно! А ещё Кораны разные бывают. Есть и запрещённые варианты — ваххабитские и другие. А кто этот руководитель вашей группы?
     -Да один профсоюзный руководитель из Караганды, я ни фамилию, ни имя его не запомнил. Козёл редкостный. В нашей группе было больше сорока человек. При получении валюты все сдали по одному фунту на общественные нужды - сувениры нашим гидам, ещё какие-то расходы. Так этот наш руководитель гидам ничего не платил, дарил им советские открытки и альбомы, купленные в Москве, а фунты присвоил. Через неделю мы стали возмущаться и спрашивать, где общественные деньги. На что этот козёл ответил, что фунты наши потерял и в союзе с каждым рассчитается рублями. Это отдаст каждому по рублю! Вот сволочь! А сам набрал шмоток, чемодан Коранов. Ясно, на наши деньги!
     -Да, это возмутительно! Надо нам передать информацию в карагандинское управление КГБ. Пусть с него стружку снимут, а, может, и выгонят с ответственной работы. Такого прощать нельзя.
     -Это хорошо бы было, - Согласился Андрей. - Из восьми фунтов забрал у нас по одному и потратил на себя!
     -Накажем! Но для этого я тебя попрошу сделать письменное заявление. Бери вот со стола бумагу и ручку и пиши.
     -А как писать и что?
     -Пиши под диктовку: сверху по середине пиши «Сообщение». А дальше с красной строки. «Источник сообщает, что во время туристической поездки в Египет...» Дальше пиши, как было со сдачей денег, с покупкой Коранов, всё, как было.
     Когда Андрей закончил, Зернов сказал:
     -У нас в Комитете так принято писать. И не надо подписывать собственным именем. Нужно придумать какой-то псевдоним. Какой тебе нравится?
     -Ну не знаю... Может, Резинщик?
     -Нет, Андрей. Такой псевдоним прямо указывает на твоё место работы. Нужно что-нибудь нейтральное. Давай «Чайкин» или «Лесников».
     -Ну, пусть будет Лесников. Надо же, какая конспирация!
     -Без этого нельзя. Мы же тайная полиция, свою работу не афишируем. Нас ещё называют Контора Глубокого Бурения - КГБ. А у тебя вообще какие жизненные планы? Так и будешь работать до пенсии на заводе?
     -Если честно, работа на заводе мне совсем не нравится. Мне здесь не интересно. Я хочу стать юристом или журналистом. В других профессиях я себя не представляю.
     -Ну вот юристом... А ты знаешь, что у нас в комитете большинство юристов. Я сам окончил высшую школу КГБ и в дипломе у меня значится специальность юрист. А ты не хочешь работать в органах безопасности?
     -Конечно, хочу! Да как к вам попасть?
     -Для этого есть несколько путей: или очно закончить высшую школу КГБ - заочных и вечерних отделений у нас не бывает; или закончить гражданский вуз, быть комсомольским активистом, и тебя могут взять к нам в контору. Третий путь - сразу идти работать в контору с техникумом, но возьмут только прапорщиком и для этого нужно отслужить в армии, желательно в погранвойсках. Но ты ведь не служил?
     -Нет меня из-за зрения не взяли.
     -Н-да. Но есть ещё один путь. Сначала становишься секретным работником, агентом, добываешь полезные сведения, потом заочно кончаешь любой институт и переходишь на штатную работу. По-моему, этот путь тебе подходит. А?
     -А то, что зрение у меня плоховатое?
     -Это ничего. У нас много оперов в очках. Бумажной работы хватает, а она портит зрение. Если параметры нужные совпадают, то с не стопроцентным зрением у нас на работу берут. Ну, если ты готов, то можно прямо сейчас начать твоё оформление в комитет.
     -Что для этого нужно?
     -Да практически пустяк. Ты даёшь подписку о добровольном негласном сотрудничестве с органами госбезопасности и я тебя оформляю секретным агентом.
     В мозгу Андрея царапнула мысль, что его вербуют в стукачи, и он эту деятельность считал в чём-то постыдной. Но, с другой стороны, и Штирлиц был секретным агентом, и Николай Кузнецов! Книги об этих героях войны Андрей любил, и не один раз прочитал. А тут можно сделать офицерскую карьеру. Андрей мечтал о такой жизни.
     -Диктуй, Николай. - Решительно произнёс Андрей. - Так, значит так. - И написал требуемую подписку. Когда дошёл до слов «свои сообщения я буду подписывать агентурным псевдонимом...,» остановился, посмотрел на Зернова.
     -А чего тут выдумывать, давай оставим «Лесников», чем плохо?
     -Пусть будет Лесников.
     Зернов объяснил, что Андрей ему будет звонить раза два в месяц, после чего они будут встречаться и разговаривать, но не в гостинице, а на улице, в столовых за обедом, в других местах. На том и разошлись.
     Долгое время Андрей задумывался над этим своим шагом, взвешивал все «за» и «против» такого сотрудничества. И вроде бы всё хорошо и правильно - он будет помогать укреплять безопасность государства, способствовать выявлению его врагов... Но, с другой стороны, агент - это же доносчик. И доносить он будет не Центру о действиях фашистских врагов, а Николаю Зернову о своих друзьях - товарищах, коллегах по работе, соседях. И решил для себя, что если что-то и сообщит куратору, то только такие факты и поступки, которые самого Андрея будут приводить в негодование своей преступностью, наглостью и цинизмом.
     Между тем в июне жена родила мальчика, назвали Петей. Андрей задумался об обеспечении семьи и перешёл работать на алюминиевый завод, где зарплата была вдвое выше. Сначала его взяли слесарем, а затем перевели мастером участка.
     Сначала Андрей звонил Зернову два раза в месяц, встречался с ним. На вопрос Зернова, что Андрею стало известно важного, отвечал:
     -Да что мне может быть известно? Рассказать, как ремонтируем в цехах транспортёрные ленты? Для завода это очень важно, а для вас навряд ли. А после работы я сижу дома с семьёй, хожу к тёще, иногда с друзьями ездим на рыбалку. Тут самое важное, что я недавно на блесну поймал щуку на два кило. Но для вас это не интересно.
     -Ну а на работе люди ведь разное говорят. Не все довольны советской властью.
     -Да я и сам этой властью не очень доволен. В магазинах продуктов нет, одежду не купишь. Простоишь в очереди, купишь две бутылки свежего молока, поставишь в холодильник, а наутро молоко уже скисло! Ну что это такое!
     -Это, Андрюша, справедливая критика, её можно и нужно высказывать. Но есть другая критика, когда люди не довольны самой властью, хотят её свержения.
     -Да у нас в цеху тоже есть такой -не любит власть, ненавидит Аркадия Райкина.
     -А Райкин тут причём?
     -Этот Ваня говорит, что Райкин критикует только дворников и управдомов, а критиковать начальство, правительство боится.
     -Ну надо же какой злой! А с чего он такой, не знаешь?
• -Думаю, знаю. Он очень хороший работник, слесарь универсал, когда никто не может сделать, Ваня сделает. Но почти у всех в бригаде пятый разряд, а у самого лучшего слесаря - четвёртый. И получка на тридцать - сорок рублей меньше, чем у некоторых бездельников с пятым разрядом. Будешь тут злиться!
     -А почему у него четвёртый разряд?
     -Из-за его языка. Он с мастерами гавкается, учит их работать. Когда приходит пора сдачи на разряд, они его не рекомендуют,  прикопаться -то всегда и к любому можно: то молоток у него болтается на рукоятке, то работал без респиратора, а это всё нарушение техники безопасности. За это не то что разряд не повышают, а премии лишают.
     -Спасибо, Андрей. Кажется пустяк, а на самом деле - ценная информация. Вот так мы и плодим врагов государства. А как его фамилия?   
     -Шевченко Иван.
     -Надо изложить эту информацию в письменном виде.
     -Нет, Николай, не буду писать. Напиши сам от моего имени.
     -Ладно, напишу сам.
      Примерно через две недели Ивану присвоили пятый разряд. Иван сам удивлялся, мол вызвал начальник участка и сказал, что дали пятый разряд. Без экзаменов, без подготовки. Андрей догадался, что здесь не обошлось без указки из «конторы» и похвалил себя за сделанное доброе дело.
     Несколько раз, встречаясь с Зерновым, Андрей спрашивал о переходе на работу в комитет, хотя бы прапорщиком. Андрей поступил на вечернее отделение в индустриальный институт и считал, что его могут взять в контору. Однако Николай Иванович отвечал, что это пока невозможно - нет вакансий на должность прапорщика, а на офицерскую должность нужен институтский диплом. Морочит голову, подумал Андрей.
     В дальнейшем общение Андрея с Зерновым проходило всё реже. Андрей куратору не звонил, а позвонить Андрею Зернов не мог - не было у Андрея телефона., а в цех не позвонишь, потому что бригада Андрея всегда была на ремонтах в других цехах.
     Между тем в городе был создан оперативный комсомольский отряд дружинников при горкоме партии. Отряду был выделен целый подвал пятиэтажного дома, с мебелью, телефоном и автобусом, и легковушкой-москвичом для выездов на происшествия. Друг Андрея Генка Филонов стал ходить на дежурство в этот оперативный отряд раз, а то и два раза в неделю. Андрей полюбопытствовал, что в этом отряде происходит.
     -А ты приходи, сам увидишь. Мы обслуживаем вызовы на семейные скандалы, проводим рейды сами и с милицией по злачным местам, выступаем понятыми или свидетелями при возбуждённых уголовных делах. - Генка говорил об этом с гордостью, - Участвуем в рейдах по торговым точкам вместе с инспекторами ОБХСС, документируем обман покупателей.
     -Когда пойдёшь в следующий раз? - Заинтересовался Андрей,
     -Да пошли хоть сегодня. Знаешь этот подвал? Вот в семь вечера и подваливай.
     Андрею оперотряд понравился: просторные и чистое подвальное помещение, состоящее из нескольких кабинетов и большого зала с рядами кресел, как в кинотеатре, чисто милицейская работа - пришёл капитан из райотдела, построил дружинников, доложил ситуацию в городе, дал поручения, проинструктировал и удалился, оставив участкового инспектора, лейтенанта для руководства работой. В отряде были молодые ребята и девушки, в основном, с тракторного завода. Девчонки были весёлые и симпатичные, так что атмосфера была дружеской и непринуждённой. Андрея приняли как своего, тем более представил его Генка Филонов, старый оперотрядовец. Оказалось, что и командир оперотряда был знакомый - Валера Луконин, учившийся в третьей школе на три года старше и живший в том же микрорайоне. Группами из трёх-четырёх дружинников выезжали на семейные скандалы, драки, дебоши. По милицейскому списку ездили на проверку «кильдымов» - так называли места, где собирались блатные и полублатные компании для пьянства, игры в карты и любовных утех. На три вызова в первое дежурство съездил и Андрей.
     Во второй раз Андрей пришёл в штаб оперотряда через день. В шесть часов пришли два инспектора ОБХСС, оба в штатском, и сообщили, что сейчас будет проведён рейд по продовольственным магазинам с целью выявления обмана покупателей - обвеса, обсчёта, превышения установленных цен. Штатные инспектора взяли с собой по три человека и отправились по магазинам. В одну из групп, возглавляемую инспектором Поповым, моложавым парнем среднего роста и повышенной упитанности, попал и Андрей. Зашли в продовольственный магазин, изображая весёлую компанию (инспектор ОБХСС Витя Попов остался пока на улице), купили две бутылки вина - портвейна «Агдам», триста граммов варёной колбасы «докторской», триста граммов сыра «эстонского», расплатились, получили сдачу и тут вошёл Попов. Он представился, предъявил удостоверение, объявил, что была произведена контрольная закупка. Продавщица, сорокалетняя полноватая женщина в белом несвежем халате впала в ступор, лицо её покрылось красными пятнами, руки мелко задрожали. Из подсобного помещения вышла заведующая, поздоровалась с Поповым.
     -Что, опять к нам, Виктор Иванович? Вы скоро всех наших продавцов пересажаете. - С улыбкой, но не весёлой, а натянутой и унылой произнесла заведующая.
     -И не только ваших! - Весело сообщил Попов. - Будем наводить порядок в торговле.
     -Будто везде порядок, только в торговле его нет, - возразила заведующая.
     -А я за другие сферы не отвечаю, я только за торговлю, - продолжал улыбаться Попов. - Где у вас контрольные весы? Вот они. Давайте проверим их установку.
      Инспектор покрутил колёсики-ножки циферблатных весов, устанавливая воздушный пузырёк в окошке ватерпаса точно посередине. Стрелка весов отклонилась от отметки тридцати граммов на шкале веса и приблизилась к нулю. Затем сделал то же самое с рабочими весами, на которых взвешивались закупленные продукты.
     -Так, а эти весы прибавляют сразу на тридцать граммов. - неплохо вы покупателей дурите, девушки! С укоризной сказал Попов. - Ну а теперь снова взвесим покупки.
     Кусок колбасы показал вес двести пятьдесят граммов, а не триста. Двести сорок граммов весил сыр. Инспектор пересчитал полученную дружинниками сдачу, и оказалось, что продавщица и денег недодала пятнадцать копеек.
     -Ну что ж, будем составлять акт, - сказал Попов, беря стул и освобождая место на прилавке. Он достал из своей папки два листа белой бумаги, чёрный лист тонкой копирки, вложил копирку и между белыми листами, совместил их и зафиксировал их двумя канцелярскими проволочными скрепками.
     -Может не надо акт, Виктор Иванович! - Взмолилась продавщица  - Это у меня первый раз, больше никогда такого не будет!
     -Ну надо же, первый раз! – Засмеялся Попов.- Да на ваших весах ножки приржавели в этом положении с обманом на тридцать граммов. Вы только сегодня обманули человек сто, если не больше!
     -Простите! Я больше никогда так делать не буду! - Заплакала в голос продавщица.
     -Конечно, не будете! Я сейчас позвоню директору райпищеторга и вас отстранят от работы со статьёй в трудовой книжке за утрату доверия. Давайте подсчитаем. Недодали сдачу пятнадцать копеек; недовесили колбасы по два пятьдесят сорок граммов, это двенадцать копеек; недовесили сыра по два девяносто шестьдесят граммов, это семнадцать копеек. Итого обман покупателей составил сорок четыре копейки. С одного покупателя. Да умножить на сто или двести, сколько у вас покупателей в день? Это ж ваша месячная зарплата! За один день! К сожалению, других обманутых покупателей я в акт вписать не могу, не пойман не вор. А вот обман этого парня, - Попов показал на Андрея,- мы зафиксируем.
     Акт был составлен, подписан продавщицей, заведующей и понятыми, (Андрей расписался как потерпевший), самим инспектором. Копия акта была оставлена заведующей. После чего группа пошла в следующий магазин. Всего за вечер было проверено четыре магазина. Везде картина была одинаковой. Но в одном магазине было сделано по - другому. Попов сказал, что здесь работает ворюга, которого точно уже пора сажать. Поэтому все трое каждый по отдельности сделает покупки и будет составлено три акта, а это уже система. Так ребята и сделали. Каждый по отдельности покупал по два-три килограмма мяса. Мясник, молодой мордатый парень лет тридцати, каждого обманул больше, чем на рубль. При виде Попова, входящего в магазин, мясник сразу всё понял и недвусмысленно взял в руки большой окровавленный нож.
     -Борис, положи нож! - Негромко и решительно приказал Попов, отворачивая полу пиджака и показывая заткнутый за пояс пистолет. - Застрелю как собаку!
     -Всё, всё, Виктор Иванович! Сдаюсь. - Мясник положил нож на прилавок. - Пришли мяска купить?  Есть говяжья вырезка, свежайшая.
     -Да мы уже купили, теперь только перевешаем на контрольных весах и акты составим. - С вежливой улыбкой сообщил Попов. - Зови заведующего магазином.
     Завмаг уже спешила из подсобки. Это была полная женщина лет пятидесяти, в модном батнике под белым несвежим халатом, не в меру накрашенная и с начёсанными и уложенными в «халу» пергидрольными белыми волосами. Такие причёски в то время были модными среди торговых работников. Попов называл эти сооружения из своих и чужих волос «а ля пищеблок».
     -Что случилось? Вы кто такие? - Уверенным властным голосом спросила заведующая магазином.
     -Случился контрольный закуп. - Весело отвечал ей Попов. - Я инспектор ОБХСС Индустриального РОВД Попов. - А это потерпевшие и понятые. А вас, Нина Григорьевна, попрошу присутствовать при контрольном взвешивании купленного товара. Отвечать-то придётся не только продавцу, но и вам. 
     -А я тут причём? Он продавец, материально-ответственное лицо. -Заволновалась Григорьевна. - Если он что нарушил, пусть и отвечает.
     -Но вы заведующая, за всё отвечаете в магазине вы. Где у вас контрольные весы? - Спросил Попов.
     -Контрольные весы вон, на специальном столике. Но они поломались. Я уже звонила в райпищеторг, чтобы заменили...
     -Ничего, мы сейчас сами их наладим. - «Успокоил» заведующую Попов. - Ага, стрелка весов установлена на девяноста граммов. Понятно, кто их поломал.
     Заведующая стояла ни жива, ни мертва. Понимала, что за весы в торговом зале отвечает она. Попов взял килограммовую металлическую гирю-разновес и установил её на товарную площадку - стрелка весов зашкалила. Тогда инспектор на гиревую площадку установил полукилограммовую гирю. Стрелка показала шестьсот граммов.
     -Вот, я же говорила, что они поломанные. - Тревожно произнесла завмаг.
     -Они не поломаны, а так настроены. - Попов заставил заведующую взять тряпку и тщательно протереть весы, затем стал подкручивать ножки - регуляторы и установил пузырёк уровня по середине окошка. Стрелка весов при этом оказалась на нулевой отметке шкалы. - Ну вот и всё. Весы я вам починил. - Весело сказал Попов. - А вот теперь взвесим гири. Видите, полукилограммовая гиря весит пятьсот граммов, а килограммовая - тысячу граммов, как и положено. Весы работают.
     Все три куска мяса были точно перевешаны. Все покупки имели недовес от четырёхсот пятидесяти до пятисот граммов. Попов уселся за стол с контрольными весами и начал составлять акты. Первый - о погрешности в показаниях контрольных весов. Предложил расписаться Нине Григорьевне.
     -Я подписывать не буду. Я вас предупредила, что весы поломаны - Решительно заявила заведующая.
     -Не будете - не надо. Вон у меня пять человек понятых, они зафиксируют ваш отказ. - Спокойно возразил Попов. - Только уж не обессудьте. Я собирался писать представление, чтобы вас просто уволили с работы, но раз вы отказываетесь, буду возбуждать уголовное дело в отношении вас за покушение на массовый обман покупателей. Года два тюрьмы вам хватит?
     -Не надо тюрьмы! Я всё подпишу. - Потерянно прошептала женщина.
     Попов начал составлять второй акт - о недовесе мяса. Таким же образом скрепил два чистых листа и копирку между ними. Потом достал из папки ещё два листа и синюю копирку, так же сложил их и предложил Андрею:
     -Сможешь написать такой же акт, как и у меня, только укажи фамилии этих ребят и вес их покупки. Ну и остальное как у меня.
     -Без проблем. - Ответил Андрей, достал свою авторучку и сел писать акт. Андрей всегда дружил с хорошим литературным слогом, начитался книг, кроме того, он умел писать ровным чертёжным почерком, набил руку на техникумовских курсовых и на дипломной работе. Акт он написал быстрее Попова, текст расположил на листе красиво, а буквы у него выходили почти как типографский «курсив». Попов прочитал его акт, поцокал языком, дал Андрею ещё один бумажный «сэндвич» и предложил писать ещё один акт. В итоге документация махинаций ворюги-мясника Бориса Гречина заняла немного времени.
     -Я подписывать не буду! - Решительно заявил продавец. - Сам себе приговор не подпишу.
     Попов в каждом акте сделал приписку об отказе продавца подписать акт. Под ней подписались потерпевшие и понятые. Копии актов были оставлены заведующей, и все дружинники вышли на улицу.
     -Спасибо, ребята, за помощь. - Сказал довольный и слегка усталый Попов.-Буду и дальше проводить с вами рейды. - А про тебя, Андрей я сообщу нашему начальнику. Здорово ты пишешь!
     В течение ближайшего месяца Попов проводил рейды, привлекая дружинников из оперотряда, ещё несколько раз, практически, еженедельно. Андрей в этих рейдах всегда участвовал, и всю работу по составлению актов инспектор возложил на него. Однажды он сказал Андрею:
     -Завтра часам к одиннадцати приходи в райотдел. С тобой хочет поговорить наш начальник, Анатолий Александрович. - Попов со значением посмотрел на Андрея.
      Индустриальный райотдел находился на краю города, на улице Джамбулской. Это было средних размеров двухэтажное здание, раньше служившее общежитием. Андрей объяснил дежурному, к кому идёт, поднялся по неширокой лестнице на второй этаж и прошёл по длинному коридору с множеством дверей к кабинету начальника отдела БХСС. Была суббота, но у дверей кабинетов было немало посетителей. Инспектора уголовного розыска сновали по коридору, куда-то убегали, возвращались, громко переговариваясь и приглашали в кабинеты посетителей. В правом крыле было потише и народу поменьше. Здесь находились кабинеты ОБХСС, и научно-технический отдел, то есть комната экспертов-криминалистов. Справа вторая дверь имела табличку «начальник отдела БХСС капитан милиции Ермолаев А.А.». В эту дверь Андрей и постучал, и, услышав голос, зашёл. Кабинет был довольно большой: письменный стол, к нему приставлен длинный стол, за которым стояло пять-шесть стульев; ещё несколько стульев находились у стены, имеющей два широких окна; справа от письменного стола у глухой стены стоял большой металлический шкаф. Вся мебель была неновая, простая, какой обычно и бывает канцелярская мебель. Из-за стола поднялся невысокий широкоплечий человек в гражданской одежде - серый костюм, белая рубаха, полосатый галстук
Лицо Ермолаева было с правильными чертами, коротко стриженые волосы имели тёмно-русый цвет, глаза серо-голубые, небольшие, весёлые и внимательные. На щеках имелись довольно отчётливые носогубные складки, но они не портили вида, а лишь придавали лицу несколько официальный вид.  - Ермолаев Анатолий Александрович. - Представился хозяин кабинета. - Полоцкий Андрей Яковлевич. Здравия желаю! - отозвался Андрей. - Лучше просто Андрей, - уточнил он. Договорились! - Улыбнулся Ермолаев. .- Садись. Расскажи о себе. Женат? Что заканчивал? Кем работаешь? - Женат, имею ребёнка, жена снова в положении. Окончил политехнический техникум, учусь на заочном в Индустриальном институте, второй курс. Был слесарем, а сейчас мастером на алюминиевом заводе. Раньше работал на шиноремонтном, тоже мастером.
  - Виктор Попов сказал, что ты хочешь служить в нашем ведомстве. Это так?   
  -Так точно. Хочу. И собираюсь поступать в университет в Алма-Ате на юрфак.
  - Замечательно! Я его заочно окончил два года назад. Так что станем однокашниками.  Но знаешь, сколько ты будешь у нас получать? Пока не присвоят звание, будешь получать только оклад инспектора - сто рублей, на руки -восемьдесят семь. Где-то через полгода присвоят звание младшего лейтенанта, значит, плюс ещё тридцать рублей, плюс дважды в год компенсация за форменную одежду. Это около двухсот - двухсот пятидесяти рублей, в год получается ещё пятьсот или по сорок в месяц. Итого на первых порах около ста семидесяти в месяц. На заводе, поди больше двухсот получал?
 Двести пятьдесят - триста.
  - Ого! Не жалко потерять зарплату?
  - Жалко. Но зато в милиции работать интересно.
  - Это да. К тому же у нас ещё бывают квартальные премии по итогам работы, потом пойдут выплаты за выслугу лет, за следующие звания. Я-то уже около двухсот пятидесяти имею. А почему в армии не служил?
  - Не взяли по зрению.
  - А что у тебя? Близорукость? В очках нормально видишь? 
  - Нет, у меня не близорукость и не дальнозоркость, а астигматизм. Очки мне не помогают. Но недавно меня вызывали в военкомат и поставили новый штамп «Годен к нестроевой службе в мирное время.»
  - А, так всё же стал годен, это меняет дело. А с завода отпустят без проблем? Характеристику хорошую дадут? 
  - Не только отпустят, а горком комсомола даст комсомольскую путёвку на службу в органах. И характеристики будут хорошие.
  - Тогда давай сейчас заявление о приёме на службу. Я в понедельник отвезу его в кадры УВД.
  - Анатолий Александрович, есть ещё один вопрос. Я в КГБ дал подписку о негласном сотрудничестве. Это не помешает?
  - Нет, не помешает. А когда тебя завербовали и почему?
     Андрей рассказал, как было дело, думал, что возьмут в комитет. Но видно, там  не собираются это делать.
  - Хоть по комитетскому, хоть по нашему секретным приказам офицер одной службы не может быть агентом другой службы. Поэтому при встрече с куратором ты об этом скажешь, и тебя исключат из состава агентуры. И всё.
     Примерно через месяц вышел приказ о зачислении Полоцкого Андрея Яковлевича в личный состав УВД. Так Андрей стал инспектором отделения БХСС. Получалось хорошо. Андрея поставили курировать торговлю, и он подключил почти весь комсомольский оперотряд и такой же отряд Индустриального института, два-три раза в неделю проводил массовые рейды по торговым точкам и выявлял кучу недовесов, обмеров и обсчётов покупателей. Тогда все инспекторы являлись и дознавателями и сами, с ведома своего начальника, возбуждали уголовные дела. Показатели у Андрея были очень высокие и он ежеквартально получал премии по пятьдесят, а порой и по сто рублей. Это была весомая прибавка к мизерному жалованию. Но другое компенсировало нехватку зарплаты - возможность покупать необходимое по государственной цене, а это дорогого стоило! И ещё очень значимый фактор - не нужно было унижаться перед продавцом - мясником, пивником и бакалейщиком для того, чтобы купить нужный товар. Продавцы и завмаги сами предлагали лучшие свои товары.  Более того, инспектор сам с понятыми обследовал все загашники магазина, обнаруживал припрятанное, составлял акт об утайке товаров от покупателей и выставлял всё в открытую продажу. Работать было весело, работа вселяла гордость за принесённую пользу, чувствовалось уважение окружающих. Все торговые заведения района начальник поделил между Виктором Поповым и Андреем. Виктор подсказывал Андрею способы деятельности, учил его агентурной работе и другим милицейским премудростям.
     Между тем, работа двигалась неплохо.

                - 2 -

     Игорь Захаров попал в Свердловский юридический институт не сразу. Сначала он поступил в Ленинградский институт кино и телевидения на отделение кинооператоров. Но, проучившись год, был призван в армию. Отслужил в местечке Уштобе, что в Талды-Курганской области Казахстана. В то время Уштобе был знаменит тем, что там было сосредоточено большое количество ракетных и противовоздушных частей, прикрывающих Алма-Ату и близкую границу с Китаем. Второй достопримечательностью этого местечка было большое количество этнических корейцев, депортированных с Дальнего Востока. Как известно, корейцы нация трудолюбивая и гостеприимная. Корейцы возделали земли всего юго-восточного Казахстана, да и не только. Любимыми сельскохозяйственными культурами в Уштобе были бахчевые, а главное - лук. Этого лука корейские колхозы и совхозы собирали несметное количество и снабжали им не только весь Казахстан, но и Западную Сибирь. Ну, и как вишенка на торте у корейцев всегда был острый жгучий перец. Его выращивалось тоже изрядное количество. Игорь, бывая в увольнениях, познакомился с несколькими корейскими семьями, и угощаясь у этих людей, приучился поедать лютый жгучий овощ в больших количествах и без заедания его хлебом или иной снедью (как известно, жгучий перец запивать водой - делать только хуже, всё равно, что в костёр плескать бензин). Корейцы с уважением посматривали на этого русского солдата и хвалили его за любовь к перцу. Правда, на русского Игорь Захаров внешне походил мало: смуглая кожа, блестящие чёрные волосы, сросшиеся широкие брови, тёмно-карие глаза и большой, даже огромный, толстый, загнутый к низу нос. Ну чистый армянин! При этом он был достаточно высок, остроумен, великолепно, в лицах, рассказывал анекдоты, которых знал неимоверное количество и был любимцем девушек и женщин.
   - В перце вся сила! - Говорил немолодой кореец Валерий Пак, глава семьи. - Он дезинфицирует организм от всех микробов. И витаминов в нём много. Нас, когда в теплушках привезли из Хабаровска посреди зимы, мы думали, что все помрём от холода, но перец выручил - никто не болел.
     Один солдат, чья койка в казарме стояла рядом с ложем Игоря, был родом из Свердловска и мечтал поступить в тамошний юридический институт. Его старший брат окончил этот институт и сейчас уже три года работал следователем в районной прокуратуре, был счастлив, и своего брата Семёна настраивал после армии туда поступать. Мол, после армии в институт принимают без конкурса, только сдать экзамены, и ты - студент. Этот Семён подбил и Игоря, и они оба после дембеля подали документы в СЮИ и осенью стали студентами. Учёба проходила легко и весело. Преподаватели многим студентам, регулярно посещавшим лекции, выставляли зачёты автоматом, а на экзаменах ставили «хорошо» и «отлично». Стипендия, как и везде, была мизерная, но и жизнь была в те семидесятые годы дешева. Кроме того, в институте был отряд комсомольцев-дружинников, им выдали настоящую милицейскую форму с погонами рядовых, а командирам отрядов и взводов - с сержантскими погонами. Вечерами дружинники выходили на патрулирование города, выполняли и специальные поручения милиции. Многие дружинники, доставляя пьяных в вытрезвитель или в райотдел милиции, проводили «личный досмотр» нарушителей, присваивая  когда часть наличных денег, а порой и всю наличность доставляемых. Такие «обыски» были существенными добавками к стипендии. Жалобы обворованных никто не слушал и не принимал - мол сам пропил или потерял, или обчистили на остановке, где он лежал на скамейке в пьяном сне. Короче, последствий для дружинников не наступало и это приучало студентов и к совершению краж, и к безнаказанности. Чем не жизнь!
     На преддипломную практику Игорь попал в город Павлодар в Ильичёвскую  районную прокуратуру, к старшему следователю Валерию Хонину. Валерий был двадцатипятилетним крепышом среднего роста с узким лицом, приплюснутым в висках, с тяжелой булыжной челюстью, с маленькими глазами и негустыми тёмными волосами. Этот следователь отличался тем, что на работу приходил в два часа дня, а до этого времени спал и приходил в себя после вечерней и, зачастую, ночной попойки. Но дальше готов был работать хоть до утра, дело своё знал. Так что прокурор района Николай Антонович относился к нему снисходительно. Кроме того, отец Валерия, живущий в селе Набережном в восьмидесяти километрах от города, был заядлым браконьером, и у него всегда имелась свежая стерлядка, осетры и другая хорошая рыба, случалась и стерляжья икорка - чёрная, мелкая и необычайно вкусная. Николай Антонович никогда не отказывался от рыбацких подарков, а в случае надобности выезжал с вышестоящими прокурорами к Прокопу Хонину на рыбалку с заранее известным хорошим уловом. Так что, Николай Антонович  Валерию покровительствовал. И если к нему обращались посетители с вопросом - где следователь Хонин, он отвечал, что следователь на срочном задании, после чего просил секретаршу Верочку   позвонить Валерию и поторопить его на службу. Впрочем, Николай Антонович был лоялен и к другим подчинённым, специально ни к кому не придирался, но за серьёзные провинности мог пропесочить и отматерить нерадивого. Подчинённые прокурора уважали и старались его не подводить. Игорь быстро сдружился со свои шефом - оба были пьяницами и хохмачами, любителями женщин и весёлых компаний. У Валеры было несколько друзей из сферы торговли, которых он всегда звал на свои пьянки, так как они были его «кошельками», то есть оплачивали весь банкет. Практика у Игоря протекала великолепно, и он решил просить направление после защиты диплома в Павлодар. Через год он уже был в Павлодаре и получил назначение следователем в Пригородный район Павлодарской области. Кстати, его районная прокуратура находилась на пятом этаже прямо над прокуратурой Ильичёвского района, находящейся на четвёртом этаже того же здания. Игорь был умён, работоспособен, умел ладить с начальством и карьера его стремительно пошла вверх. Через год он уже был следователем областной прокуратуры, а ещё через пару лет стал помощником прокурора отдела по надзору за рассмотрением уголовных дел в судах. Тут-то Игорь и развернулся, хотя и раньше от взяток не отказывался. Как-то в очередном застолье он рассказывал друзьям:
   - Сижу в кабинете, постучали, открывается дверь, заглядывают двое кавказцев и спрашивают следователя Захарова. А я вчера вечером закрыл на трое суток одного армянина - Ашота по подозрению в разбойном нападении. Когда я этим кавказцам сказал, что я следователь Захаров, они аж подпрыгнули от радости:
   - Вах, дорогой! У вас сидит наш родственник Ашотик. Мы думали - следователь русский, а ты наш, дорогой!
   - Вот обломались армяне! - Сказал один из застольных гостей. - Так подвела их твоя внешность!   
   - Ну, почему подвела! - Засмеялся Игорь. - Оказался невиновным их Ашотик. Выпустил я его. - Ещё пуще заржал Игорь, и к нему присоединился Валера Хонин, бывший в курсе этого эпизода.
     Попав в отдел по надзору за рассмотрением уголовных дел в областном суде, Игорь стал стремительно богатеть, нанял дочери репетитора английского языка, обставил дефицитной дорогой мебелью свою новую четырёхкомнатную квартиру, затем купил «семёрку» жигули. Через несколько лет Игорь стал начальником своего отдела и старшим помощником прокурора области с классным чином сначала советника, а затем и старшего советника юстиции. О том, что он берёт мзду, знали и сослуживцы, и судьи, с которыми он и делился полученными взятками, и реальные подсудимые и потенциальные преступники. В общем, знали все, но всё ему сходило с рук.

                - 3 -

     Слава Диденко родился и жил в Полтаве. Там он закончил среднюю школу. Закончил без троек, стал думать, куда поступать и надумал, подал документы в высшую школу КГБ. А почему нет? Отец - комбайнёр в колхозе, мать - медсестра в сельской больнице, по национальности украинец, дед был партизаном. Анкетные данные подходящие. Однако через две недели документы вернулись с сообщением, что в школу КГБ принимаются только лица, не менее трёх лет прослужившие в системе комитета госбезопасности, и с предложением поступать в гражданский юридический институт, после окончания которого просить направление в органы комитета госбезопасности. Слава так и сделал и подал документы в Свердловский юридический институт. В семьдесят пятом году по окончании института получил направление в Павлодарское областное управление КГБ СССР на должность следователя. Служба оказалась нетяжёлой и хорошо оплачиваемой. В следственном отделе работали два следователя - старший следователь Кулумбетов и следователь - стажёр Диденко. За первых два года работы в нём Славы Диденко следственный отдел не расследовал ни одного уголовного дела, не было таковых. Зато Слава успел получить третью звёздочку «старлея», побывал на трёхмесячных курсах в центральном аппарате в Москве, где учили оперативно-розыскной деятельности, то есть, в основном, агентурной работе. В областном управлении за неимением следственной работы следователи были подключены к оперативникам и занимались «розыском», если так можно назвать деятельность по выявлению критиков советской власти, анекдотчиков и верующих в Бога людей, как правило - баптистов. Наконец, на баптистов возбудили уголовное дело, несколько месяцев вызывали верующих и руководителей общины, пытались установить связь с зарубежными эмиссарами, но такой связи не нашли. Сроки расследования продлевали, но завершить следствие обвинительным заключением не смогли в виду отсутствия опыта расследования уголовных дел и слабого знания уголовного процесса. Начальник УКГБ Укмет Смагулов встретился с прокурором области Ивановым Львом Никитичем и попросил создать следственную группу, включив в неё опытного прокурорского следователя. Так и сделали: в группу бестолкового комитетского следователя Диденко добавили знающего следака областной прокуратуры Чигарина Валерия и дело худо-бедно пошло. Уголовному делу придали подобающий процессуальный вид, продлили срок следствия до года, выпустили под подписку о невыезде двух основных фигурантов, отсидевших уже по три месяца в следственном изоляторе, сляпали, как смогли обвинительное заключение и направили дело в областной суд. Судья Ананьев, которому было поручено рассмотрение, прочитав дело, схватился за голову и пошёл к председателю Мейрамову.
   - Николай Мейрамович (по паспорту Мейрамов был Кыдыргельды, но все звали его на русский лад Николаем). - За что судить обвиняемых? За то что богу молились не в церкви, а в своём молельном доме? Такой статьи в уголовном кодексе нет. Я их оправдаю.               
   - Подождите, Михаил Петрович, не торопитесь. - Успокоил его председатель. - Я и сам знаю, что дело сплошь липовое. Но дело комитетское, начальник управления уже приходил ко мне, просил. Это единственное дело за три года, что расследовали комитетчики, и если по нему вынести оправдательный приговор, то их с работы повыгоняют без пенсии. Надо что-то придумать. Почитайте дело внимательно, найдите возможность переквалифицировать на что-то общеуголовное, дайте подсудимым минимальное условное наказание, но дело спасите.
     В итоге судья нашёл в действиях подсудимых незаконный сбор денег с верующих, квалифицировал это как частно - предпринимательскую деятельность, дал подсудимым по году условно и вынес частное определение в адрес областной прокуратуры о некачественном расследовании уголовного дела. Приказом прокурора области старшему следователю Валерию Чигарину был объявлен выговор. Приказом начальника УКГБ по Павлодарской области следователю Вячеславу Диденко в качестве награды вручили именные часы «Полёт».
     В дальнейшей службе Славы Диденко уголовных дел не наблюдалось, с течением времени он стал старшим следователем, ко времени, о котором идёт речь, уже носил подполковничьи погоны. Главное в работе подполковника Диденко было не опоздать на оперативное совещание у начальника, которое начиналось ровно в девять часов и длилось минут сорок. После этого Слава был весь день свободен. Бросив дежурному офицеру: «Я на территорию, у меня встреча.» Выходил из здания комитета и, не раздумывая, направлялся в недалёкий пивной бар на улице 1 Мая, где работал пивником Гоша Ахтырский, симпатичный рослый парень, стремящийся дружить со всеми милицейскими, прокурорскими и комитетскими выпивохами. Поэтому Гоша не только бесплатно угощал этих посетителей пивом, но и приносил им водку, коньяк и жареных цыплят из соседнего магазина кулинарии, имевшего с пивбаром сообщающийся вход. Естественно, такие застолья требовали немалых денег и Гоша, уверенный в покровительстве столь важных персон, добывал деньги простым и лёгким способом. В баре стояли три двухкубовые цистерны с пивом, которые за день легко расходовались. При завозе свежего пива в две цистерны Гоша доливал по двадцать вёдер воды, то есть, «женил» пиво. В двух тысячах литров пива двести литров воды растворялись незаметно, качество почти не страдало, пиво продолжало пениться и вкус имело приличный, поэтому в городе считали, что у Гоши Ахтырского пиво всегда хорошее. Но четыреста литров воды в двух бочках приносили Гоше около двухсот рублей чистогана в день. При средней зарплате в стране рублей в сто пятьдесят в месяц иметь двести рублей в день - совсем неплохо, более того, это очень хорошо. В третьей бочке пиво оставалось неразбавленным - для друзей, начальников и проверяющих. Ближе к полудню подтягивались прокурорские выпивохи: Игорь Захаров, Валера Хонин и Гена Кан. Эти уже ушли из конторы как бы на обед, который должен был начаться часа через полтора. После обеда не все возвращались к месту службы. Многие зависали в пивном баре часов до пяти-шести вечера, объедаясь и напиваясь на халяву, а затем разбредались кто куда. Слава Диденко уходил в управление - отметиться по окончанию рабочего времени у дежурного офицера. Прокурорские отправлялись на пляж, где располагалась спасательная станция. Начальник спасательной станции Володя Стасов, друг и земляк Валеры Хонина, бывший милицейский  внештатник и командир оперативного комсомольского отряда, сам был любителем в меру выпить, покуролесить с девушками и пообщаться с друзьями. Зачастую, отметившись в управлении, к ним присоединялся и Слава Диденко. Кроме нескольких спасательных лодок и катеров флот спасателей имел и теплоход класса река-море проекта «ярославец» под названием «Строгий». Этот теплоход служил для увеселения друзей начальника спасалки. Кстати, многие в городе считали, что спасатели сами топят людей, чтобы потом за отдельную плату находить их на речном дне и возвращать тела родственникам. Поэтому станцию молодые девушки, посещавшие её для увеселения по приглашению парней зачастую называли не «спасалкой», а «топилкой», хотя, конечно, мнение об умышленном утоплении людей не имело под собой ни малейших оснований. Более того, водолазы и матросы - спасатели мужественно, а порой, и героически исполняли свои обязанности, задыхаясь в тяжёлых скафандрах, прочёсывали речное дно в поисках жертв Иртыша.
     «Строгий» имел рулевую рубку, две небольшие каюты в трюме и машинное отделение. Палуба на носу была свободной до самой якорной лебёдки. Впритык к стене рубки стояла широкая дощатая скамейка, похожая на садовую, на которой охотно располагались отдыхающие. За стенками машинного отделения и гальюном на корме находился большой стол, окружённый с трёх сторон деревянными диванчиками, за которым умещалось человек десять - двенадцать. Над этим столом натягивался в случае непогоды парусиновый тент. Идеальное место для пьянки на воде с созерцанием Иртыша и его берегов и вдыханием свежего чистого речного воздуха. В сезонную непогоду гулянка проходила в одной из кают, а другая служила для интимных моментов. Зимой «Строгий» стоял на приколе у причала спасательной станции, был подключён к городским линиям электроснабжения и связи и продолжал свою водную службу. Капитан и механик-моторист несли вахту, а прокурорские друзья Володи Стасова чуть ли не ежевечерне продолжали на судне пьянки-гулянки.
   - Вызывает меня прокурор области, - продолжает свой рассказ Игорь Захаров. - И говорит:
   - Игорь, на тебя в прокуратуре республики имеется целое досье, мне его показывали. Там десятки сообщений и эпизодов о получении тобой взяток. Ты о чём думаешь? В тюрьму захотел?
   - Знаю, Виктор Михайлович, знаю. - Вздохнул Игорь. -Но у меня же дочь учится в Америке, осталось полтора года. А учёба и проживание её мне в год обходится в сорок тысяч долларов. Ну не бросать же американский колледж. Вот доучится Диана, перестану брать, буду служить честно.
   - Смотри, Игорь. Я специально тебя ловить не собираюсь, но влипнешь, будешь сам выкручиваться. - Строго, но и покровительственно сказал прокурор.
   - Я всё понимаю, Виктор Михайлович. Вот и на такой форс-мажор нужно деньги иметь.
   - Да, Игорь, всё это может плохо кончиться. - Сказал Андрей, в то время уже работавший адвокатом и набиравший популярность среди потенциальной клиентуры.
   - Ну так ты и будешь защищать! - Засмеялся Игорь.
     На этом разговор и закончился.

                - 4 –
     Андрей прослужил в ОБХСС шесть лет, заочно закончил юрфак университета, специально не стал поступать в высшую школу милиции, давно поняв, что милицейская работа ему не по нутру, и уволившись из МВД, последний год доучиваясь в университете, проработал год инструктором вождения в автошколе, оставаясь для получения приварка к заработку резидентом со своими агентами, бывшими и раньше у него на связи.  Эта работа приносила дополнительно сто двадцать рублей в месяц (неплохие деньги по тем временам!). Когда Андрей писал дипломную работу, он выбрал на кафедре уголовного права тему «Уголовная ответственность за обман покупателей», тему ему крайне знакомую, шесть лет бывшую его основной служебной деятельностью. Андрей имел большую практику, изучил всю имеющуюся на эту тему литературу, давно обдумывал и имел свои выводы и предложения по вопросу обмана не только покупателей, но и клиентов в сфере обслуживания. Научный руководитель дипломной работы профессор Поленов, прочитав дипломную работу, отозвался о ней в превосходных степенях, и сказал, что эта дипломная работа - это три четверти кандидатской диссертации.
  - Поступайте в аспирантуру. Через два года у вас будет полноценная кандидатская диссертация. Тема у вас актуальная, мысли свежие и выводы имеют практическое значение. Защититесь несомненно.
  - Хорошо, профессор, я подумаю. – Ответил Андрей, польщённый столь высокой оценкой профессора, считавшегося в стране корифеем в области уголовного права.
     И действительно, сдал осенью кандидатские экзамены в аспирантуру и был прикреплён к кафедре уголовного права. Но к этому времени, получив диплом правоведа, Андрей перешёл работать в адвокатуру. Попасть в коллегию адвокатов он смог, лишь подключив своих комсомольских друзей, уже бывших на приличных должностях в горкоме и обкоме партии. Иначе не получалось – штатная численность коллегии адвокатов была практически неизменной на протяжении многих лет. Новичков принимали лишь по указанию отдела административных органов обкома. Хотя адвокатура всегда была формально не государственной, а общественной организацией, на деле всё решал обком. Как бы то ни было, Андрей стал адвокатом. В скором времени он заимел солидную клиентскую базу, что стало приносить гонорары, которые ему казались неслыханными, а по сравнению с нищенской милицейской зарплатой просто фантастическими. Учёная степень имела большое значение для работников прокуратуры, милиции, судей. Она положительно влияла на карьерный рост, да и кандидатская надбавка к зарплате в шестьдесят рублей была совершенно не лишней. Но популярность адвоката складывалась только из успешно проведённых дел, а учёная степень к ведению практических дел мало что добавляла. Даже наоборот, вызывала зависть у судей, степени не имевших, а это могло негативно повлиять на принимаемое решение. Поэтому Андрей ездить в аспирантуру на сессии не стал, а через два года (не понятно, почему так долго) Андрей получил уведомление о своём отчислении из аспирантуры «в связи с потерей связи с кафедрой университета». 
     Адвокатские дела шли у Андрея прекрасно. Адвокатов было мало, уголовных дел было много. В то время закон запрещал судам рассматривать сразу несколько дел, бесконечно перенося их рассмотрение. Существовал принцип непрерывности судебного процесса. Если суд приступил к рассмотрению уголовного дела, то должен немедленно окончить его приговором. Перерывы допускались только на обед и отдых по окончании рабочего дня. А завтра продолжалось слушание этого же дела. Поэтому дела рассматривались быстро и довольно справедливо. Адвокаты, бывало, в один день участвовали в двух, а то и в трёх коротеньких судебных процессах. Гонорары, установленные министерством юстиции, были небольшие – за несложное дело 21 рубль.  Подготовка к делу состояла из прочтения обвинительного заключения и беглого просмотра материалов тоненького уголовного дела, состоявшего из пары-тройки протоколов допроса свидетелей, акта судебно-медицинской или судебно-криминалистической экспертизы, протокола допроса обвиняемого, да характеристик обвиняемого с места работы и места жительства. В те годы адвокат ещё не имел права собирать доказательства. Но дела у адвокатов были каждый день и за месяц получалась очень значительная по тем временам сумма. Да плюс ещё благодарность клиентов…
     Как-то в пятницу после проведённых в Ильичевском районном суде двух уголовных дел, управившись с ними до четырёх часов дня, Андрей решил выпить кружку пива и поехал в бар к Гоше Ахтырскому. Там в отделённом от общего зала кабинете уже бражничала весёлая компания: Захаров, Хонин, Кан и, конечно, Диденко. Слава был ещё с одним приятелем комитетского вида.
  - О. адвокат! Тебя-то нам и не хватало. Коньяк будешь? – Спросил Андрея Слава Диденко, уже изрядно навеселе. Красное, крупное и грубоватое лицо покрылось мелкими бисеринками пота, глаза были мутноватыми, с припухшими веками. – Ну, сколько взяток сегодня получил? – Веселился Слава.
  - Адвокат получает гонорар за выполненную работу. -Ответил Андрей менторским тоном, как преподаватель на дополнительной лекции с отстающими студентами. – Иногда за хороший результат клиенты благодарят дополнительно. А взятки берёте вы –чиновники госбезопасности да прокуратуры, хранители интересов государства. Так сказать, око государево и жопа государева, или как вас там, комитетчиков? Заплечных дел мастера государевы? Но задница к вам больше подходит. Особенно это к тебе, товарищ подполковник, подходит. Жопа у тебя выдающаяся, да и думаешь ты ей.
     Все, кроме Диденко, засмеялись над шуткой Андрея. А слава стал багровым.
  - Но судьям-то даёте взятки, значит, всё равно взяточники! – Не унимался пьяный и разозлившийся гэбист.
  - Не только судьям, но и следователям и прокурорам. Всем даём. А как быть, если вы, сволочи неоднократные (это была такая шутка - сволочи неоднократные. Компания её оценила смешками), законное и справедливое решение принимаете только за деньги? Я бы с удовольствием деньги клиентов оставил себе, так вы же вымогаете! – Андрей забросил в себя рюмку коньяка Казахстан (кстати очень приличного, не хуже «Белого аиста»), и продолжал, негодуя. – Вон, на той неделе судья Сайранов Бахыт перед процессом отвёл меня за локоток в дальний укромный конец коридора и говорит:
  - Андрей, я знаю, что ты с Николаева взял пять тысяч рублей. Неси половину мне, а то я его посажу на четыре года!
  - Я взял гонорар за работу. А ты за что хочешь получить? Поступай по закону. Николаева не за что сажать, он не был соучастником хищения по этому делу.
  - Я тебе сказал, потом не обижайся – посажу!
  - Пришлось отдать этому кровососу две с половиной штуки. Так кто взяточник?!
  - Кончайте разбираться -ху из ху! – Вмешался Валера Хонин. – вам что, рабочего дня не хватает? Давайте лучше выпьем за любовь. Плеснём в хайло, как в каменку! – произнёс Валера свой любимый тост. Он его за вечер повторял раз пять.
     Застолье продолжалось. Гоша Ахтырский занёс букет шампуров с дымящейся золотистой свининой.
  - Налетайте, мужики! Сам мариновал, сам жарил. Пальчики оближете!
     Часов в восемь вечера, когда пришла пора закрывать пивбар, поступило предложение ехать на спасалку. Так и сделали. Гоша посадил в своего «жигулёнка» Слау с приятелем (который тоже оказался Славой, Никифоровым, начальником отдела контрразведки областного КГБ), Гену Кана и Валеру Хонина. Андрей поехал в своей машине с Игорем Захаровым. Андрей за весь вечер выпил две рюмки коньяка. В те времена многие из числа сильных мира сего, а адвокат Полоцкий к этому числу относился – и известный адвокат, и бывший инспектор ОБХСС, позволяли себе рюмку за рулём. Город маленький, все друг друга знают. Кто же его остановит?
     На спасательной станции гулянка продолжалась. Слава Диденко, впрочем, как и всегда, напился до невменяемого состояния. Примерно так же чувствовал себя и Валера Хонин. Игорь Захаров, пивший больше всех, образ человеческий не потерял, лишь чаще смеялся и рассказывал забавные анекдоты. Крепок на выпивку был мужик!
     К Андрею как бы невзначай, подкатил Слава Никифоров. Он был худощавым, атлетичным, роста выше среднего сорокалетним мужчиной. Лицо имел продолговатое, а может, оно таким казалось из-за зачёсанных назад тёмных волос.
  - Андрей, я знаком с твоим личным и рабочим делом в нашей конторе. – Без обиняков начал разговор Никифоров. – Пора бы нам восстановить сотрудничество. Как думаешь?
  - Слава, я тебя ещё мало знаю, поэтому на первый раз не буду отправлять тебя в недалёкое сексуальное путешествие. Но если ты ещё раз подойдёшь с таким предложением, то обязательно пошлю. Так что выбрось мои дела в сортир или сожги в печке.
     Больше Никифоров с такими предложениями к Андрею не подходил, хотя на почве совместных пьянок встречались они нередко, пока Никифорова не перевели с повышением в республиканское УКГБ.
     Андрей хорошо дружил с прокурорскими ребятами, особенно с Валерой Хониным, узколицым и узкоглазым крепышом с тяжёлой булыжной челюстью, с которым часто ездил на рыбалку в село Набережное к родителям Валеры. Их дом стоял прямо на берегу старого русла Иртыша, и в половодье речная вода плескалась прямо у них во дворе. Приятельствовал и с Геной Каном, симпатичным и простоватым корейцем, и с Игорем Захаровым. С последним доводилось часто встречаться и судебных процессах, поскольку Игорь представлял государственное обвинение. Но несмотря на близкие отношения, совместные пьянки, порой с весёлыми девушками, часто переходившими из одних рук в другие, Андрей порой замечал некую настороженность Игоря. И что удивляло Андрея, Игорь никогда не приглашал его к себе долмой, хотя Андрей неплохо знал жену Игоря Марину, которой он когда-то помог устроиться на хорошую работу. Другие ребята их общего круга бывали у Захаровых неоднократно. Андрей несколько раз пытался откровенно поговорить на эту тему с Игорем, но тот отшучивался, говоря, что всё нормально.
     Связующим звеном между Андреем, Игорем и Славой Диденко служил Валера Хонин. Он был самым компанейским, очень пьющим, очень щедрым (правда, своих денег он никогда не имел, взятки брать не умел, но пользовался несколькими своими приятелями – «кошельками» из числа мясников, пивников и других зажиточных торговых работников, которые и расплачивались за щедроты Валеры). Но рыбаком Валера был заядлым, рыбу ловить умел, и хорошо знал водные и пойменные окрестности своего родного села Набережное. А рыбалки и охоты там были знатные! Если бы не Валера, Андрей никогда бы не пересекался со Славой Диденко, которого он на дух не переносил. Да и вообще, поработав в милиции, и узнав характер и методы деятельности «смежников», сиречь, гбэшников, стал относиться к ним недоброжелательно, даже с оттенком презрения. Андрею и своя оперативная работа всё меньше нравилась. Ему было неприятно иметь дело с агентами, которые выдавали тайны и проступки своих друзей, коллег, а, порой, и родственников. Андрей не переносил интриг и подлости, в своём характере, далеко не простом, такой черты не имел. Поэтому и ушёл из милиции, поняв, что оперативная работа деформирует личность. Его печалили факты, когда друзья-коллеги писали друг на друга анонимки, при этом честно и преданно глядя в глаза товарищу, на которого донесли. А комитетчики (на взгляд Андрея) обладали повышенной любовью ко всячески им интригам и подлянкам. Диденко это видел и по пьянке пытался задирать Андрея. Но у него плохо получалось – он был туповатым и малознающим самодовольным подполковником, а вскорости и полковником нашей тайной полиции, пропивающим последние остатки своих и ранее не сократовских мозгов. В словесных пикировках Андрей всегда его побеждал под хохот приятелей. А с пьяного, другим он и не бывал, Диденко – как с гуся вода. Андрей видел никчёмность Диденко как оперативника, его тупость и постоянное пьянство за чужой счёт. Андрей не раз и не два говорил Ахтырскому:
  - Гоша, на хрена ты поишь и кормишь эту ораву, особенно кагэбэшников? Они ведь тебе никогда не пригодятся. Если у тебя возникнут проблемы, Диденко сразу отскочит в сторону, пустит дело на самотёк, а на словах будет говорить, что он всё делает, чтобы тебе помочь. Если тебя постигнет неудача, он скажет, что ничего не смог поделать, как ни старался. А если выкрутишься, скажет, что это он всё решил.  – Ну что поделать, Андрей. Всё-таки он большой начальник. Помочь не поможет, а навредить может в любой момент. Комитетских боятся и прокуроры, и судьи, и городские начальники.
  - Ну-ну, Гоша. Не ошибись.
     Так продолжалось на протяжении нескольких лет. Андрей работал успешно, купил квартиру, сменил свою «восьмёрку» на иномарку, правда, подержанную. В общем жизнью был вполне доволен.
                - 5 -
     Однажды в юридическую консультацию к Андрею заходит Гоша Ахтырский.
  - Андрей Яковлевич, добрый день. Можно с вами поговорить?
  - Конечно, проходи, Гоша. – Ответил Андрей. - Давненько не виделись. Давай, не выкай, перейдём на «ты». Что случилось?
  - Да всё то же. В мае меня поймали при контрольном закупе, составили четыре  акта по недоливу пива,, чтобы система была, всего на сумму пять рублей сорок копеек. Вот на такой ерунде попал. Да взяли из двух бочек пиво на анализ, третья пустая была.. В одной пиво было нормальное, а в другой - женатое, ну, разбавленное. Там оставалось восемьсот литров, посчитали мою выгоду в тридцать пять рублей.
  - Ну, я об этом слышал. Думал, ты ко мне придёшь за помощью, но ты не пришёл. Я подумал, что всё обошлось.
  - Да, не послушал я твоих слов, попросил помочь Славу Диденко и Славу Никифорова. Сколько они у меня на халяву выпили и съели! На тысячи! Обещали помочь. Ходили в райотдел к обэхаэсникам, потом разговаривали со следователем. Говорили, всё будет нормально. Потом, когда дело передали в суд, говорили, что попросят председателя суда помочь в моём деле. Ну, вроде и помогли. Мне дали три года «химии» (условное осуждение с обязательным привлечением к труду на предприятиях народного хозяйства, статья 23-2 уголовного кодекса Казахстана). Но это жить не дома с семьёй, а в спецкомендатуре и работать заливщиком бетона на комбинате. А ты не можешь помочь, чтобы было просто условно? Я заплачу, сколько скажешь, деньги пока ещё есть.
  - Эх Гоша, Гоша! Да лучше бы твои друзья не помогали. Они же тебе навредили, хуже некуда!
  - Ну всё же не посадили меня.
  - Я тебя считал умным мужиком, а ты дурак дураком! Да кто бы тебя посадил за обман покупателей! Никого не убил, не зарезал, ранее не судим. Если бы сразу ко мне пришёл, то возможно, обошлось бы и без возбуждения уголовного дела. Ведь в районном отделении БХСС работают все мои ученики. Ну, а если бы пошло дело в суд, то получил бы два года условно и, может остался бы на своей работе, пиво «женил», если бы в райпищеторге договорился. А теперь тебе не поможешь. Ты ведь получил три года условно. Хотя это условное хуже тюрьмы. Есть разъяснение пленума верховного суда, запрещающее при смягчении наказания заменять одно условное наказание на другое условное. Лучше бы тебя посадили, тогда можно бы было в кассации получить по статье сороковой просто условное наказание, а теперь всё, амба!
  - Андрей Яковлевич, помогите! – Снова перешёл на «вы» Ахтырский. На глаза здоровенного усатого мужика навернулись слёзы. – Я заплачу!
  - Знаешь что, Гоша. Платить мне ничего надо. Мы с тобой давно знакомы, хотя я у тебя на халяву не сидел, но попытаюсь тебе помочь. А если получится, потом меня отблагодаришь. Но шансов почти нет, так и знай.
  - Андрей Яковлевич, помогите, пожалуйста.
  - Гоша, я же сказал.
     В тот же день Андрей поехал в областной суд, куда поступила кассационная жалоба Ахтырского. Дело оказалось у судьи Филькова Василия Петровича, хорошего свойского мужика, с которым Андрей не один раз выпивал, закусывая квашеной капусткой и солёными огурчиками в гараже Филькова.
  - Василий Петрович, такое дело. У вас кассационная жалоба Ахтырского, он мой старый друг, нужно ему помочь.
  - Да, я читал дело. Ему никак не поможешь, он получил статью 23-2 , «химию». А с неё никак не спрыгнешь на статью 40, верховный суд запрещает. Где ты раньше был, когда дело было в первой инстанции? Я бы позвонил Темиртасовой, и она бы дала ему сразу сороковую.
  - Да я бы и сам с Темиртасовой договорился. Мы с Айшой Тулегеновной на одном курсе в универе учились.
  - Ну так надо было с ней говорить.
  - Дело в том, что Гоша ко мне не обращался. Ему комитетчики Диденко и Никифоров пообещали всё порешать. Сказали, что никакого адвоката ему не надо.
  - Ну, эти полковники всегда так помогают – авось, само дело выгорит. Да комитетские всегда так. Может из-за них Айша влепила Гоше не сороковую, а химию. Она комитетчиков не сильно празднует. Но я тебе ничем не помогу. Меня Мейрамов по стенке размажет, если я заменю статью.
  - Может, мне сходить к Мейрамову? Он ко мне хорошо относится, ценит моё мнение.
   Сходи. Он председатель областного суда, сам себе начальник. Если захочет помочь, то поможет в порядке исключения. А я выполню его указание.
     Андрей записался на приём к председателю. Заходивший в свой кабинет Мейрамов, увидел Андрея.
  - Ко мне, Полоцкий? Заходите. Слушаю.
  - Николай Мейрамович, такое дело. – Начал Андрей.
     Мейрамов выслушал адвоката и сказал:
  - Нет, Андрей Яковлевич, менять статью 23-2 на статью 40 запрещено. А сейчас остро стоит вопрос о нехватке рабочих рук на предприятиях стройиндустрии и химии. Недавно был пленум обкома по этому вопросу, там как раз говорилось о более широком применении судами наказания в виде «химии». Так что, ничем помочь не могу.
     Так Гоша Ахтырский и пошёл жить в спецкомендатуру. И работать на комбинате железобетонных изделий. Через полтора года его условно-досрочно освободили. Но в Павлодаре ему стало делать нечего, в торговлю судимого брать не стали, и он переехал в Алма-Ату, где, по слухам, устроился мясником на центральный рынок. А Слава-комитетчик  и его собутыльники продолжали наедать ряшки у преемника Гоши – Саши Полупанова.
               

                - 6 -
               
      Прошёл десяток с лишним лет. Советский Союз распался. Комитетчик Диденко вышел на пенсию в звании полковника и уехал на Украину. Гена Кан неожиданно умер от инфаркта, не дожив и до сорока лет. Игорь Захаров сначала дорос до должности заместителя прокурора области. Потом казахи стали его подъедать. И не за то, что он брал взятки, а за то, что был русским, а это было уже основание к выдавливанию чиновника из прокуратуры. Но сначала его понизили до заместителя прокурора города, а уж оттуда выперли на пенсию.
     Прошёл слух, что судопроизводство в Казахстане будет отправляться только на казахском языке. Андрей переехал в соседний Омск, климат тот же, Иртыш тот же, только город побольше и, главное, Россия, стал там работать адвокатом, но ещё несколько лет продолжал вести дела и в Павлодаре, благо езды на машине было четыре-пять часов, границы и таможен сначала не существовало. По приезду Андрей встречался со своими прежними друзьями, которых становилось всё меньше – кто умер, кто переехал в Россию, а таких стало всё больше и больше.
Но по-прежнему спасательной станцией на реке командовал Володя Стасов, теплоход «Строгий», переименованный в «Тайфун» (на языке посвящённых –«Кайфун») был всегда под парами, Игорь Захаров, пенсионер, работал заместителем директора завода, работой себя не обременял и всегда был готов посидеть с друзьями. А летом на Иртыше красота и нега! В городе воздух раскаляется до сорока градусов, а на теплоходе над водой дует свежий ветерок, усиленный движением теплохода, комаров над водой нет, они все на берегу. Красота! Иртыш широк, а в разлив безбрежен. С воды город на высоком берегу кажется весь белым и зелёным и очень красивым. Другой берег весь в ивовых зарослях, спускающихся прямо в воду, а дальше от реки растут высоченные тополя, осины и карагачи. Левый берег невысокий, но обрывистый, но за поворотом, за островным мысом раскинулась песчаная отмель с крупным чистым жёлтым песком – любимое место купания Андрея и его друзей. Здесь теплоход цепляет днищем песок, с борта на берег сбрасывается дощатый трап, все сходят, неся съестное и выпивку в баулах и пакетах, на берег. Капитан теплохода Володя Кузьмин переносит на берег мангал, а его моторист Коля Моторный сносит кучу наколотых дров. И отдых вступает в самый разгар. Андрей, раздевшись, спешит в воду, за ним следует Игорь Захаров и ещё кто-то. Володя Стасов как хозяин мероприятия в воду не спешит – даёт команды экипажу теплохода по разведению огня и другим делам по обустройству. Потом тоже купается в сильных и быстрых струях благословенной реки. Затем наступает черёд трапезы с шашлыками, свежими овощами и зеленью с брынзой. Само собой – водка и пиво. Каждый раз выпивание сопровождается тостом.  Изрядно выпив, Валера Хонин требовал от моториста Коли Моторного (бывают же совпадения!) играть на баяне и петь песню «Он уехал вдаль на ночной электричке…» И Коля с удовольствием пел. Андрей эти тосты очень не любил, всегда одно и то же – за здоровье, за успехи и прочие банальности не любил и пьяных песен под баян. Но - традиция. Веселье порой продолжалось до захода солнца, до наступления прохлады, потом возвращались на пристань. Там – по обстоятельствам. Кто домой, кто продолжал бражничать в кубрике или кабинете начальника спасательной станции. Андрей ночного пьянства не любил и чаще всего уезжал домой, на квартиру к тёще Валентине Семёновне.
     В межсезонье и зимой застолья постоянной компании происходили на теплоходе или переносились в баню, сооружённую на платформе небольшой баржи, стоявшей тут же, на причале спасалки. Она отапливалась электронагревателями, имела просторный холл и парилку, одновременно вмещавшую человек шесть. Электрокаменка была мощная, воздух прогревался до ста тридцати градусов, правда, такая температура мало кому была нужна. Андрей предпочитал парится при девяноста градусах.
     Постепенно компания год от года уменьшалась. В конце концов из прежней компании остались только Игорь Захаров и Володя Стасов. Валера Хонин умер от цирроза, похоронили его в родном селе Набережном.
     Однажды, приехав в Павлодар, Андрей позвонил Игорю. Тот сказал, что Стасов болеет, на спасалке делать нечего. Договорились вечером встретиться в кафе «Майра». В семь часов сошлись в кафе.  Игорь выглядел постаревшим, сильно полысевшим и усталым. Видно было, что он болеет. Сам вроде бы не толстый, а приличных размеров живот нависал над брючным ремнём. Заказали конины – казы и шужук, триста граммов водки для начала.  Выпили по рюмке, закусили.
  - Что-то водка какая-то дрянная, резиной отдаёт. - Андрей сморщился и зябко передёрнул плечами.
  - Да, мне тоже не понравилась. – Согласился Игорь. – И казы какая -то сухая, из старой лошади, что ли? Давай эту водку вернём. – Игорь подозвал официанта и велел ему позвать буфетчика.  Буфетчик проявился через минуту с заискивающей улыбкой на хитром лице.
  - Слушаю вас, дорогие гости. Что случилось?
  - Ты нам, любезный самопал налил в графинчик! – Возмущённо сказал Игорь.
  - Ну что вы! Это водка «Столичная», я сейчас вам бутылку принесу.
  - Что нам на твою бутылку смотреть, у тебя их там десяток. Ты эту забери и принеси нормальную.
  - Есть «Финляндия», будете?
  - Неси в бутылке, полную. – Потребовал Андрей.
     Буфетчик принёс закупоренную бутылку «Финляндии». Водка оказалась превосходной.
  - Андрюха, а может пошли ко мне домой? - Предложил Игорь. -Маринка сварит пельменей, сама лепила, а водку эту захватим.
  - Да нет, Игорь, это будет надолго, а мне нужно готовиться. Завтра с утра дело слушается в облсуде. Да и что ты меня приглашаешь? Раньше ты меня никогда домой не звал.
  - Ну, давай здесь посидим. Понимаешь, Андрюха, мне давно Слава Диденко сказал, что ты у них в комитете агент, вот я тебя и опасался. Думал постукиваешь втихаря. И на меня досье всё копится. Поэтому и домой опасался приводить, настучишь о моих нетрудовых доходах. Славка на тебя ссылался, когда на меня появлялась очередная компра.
  - Ну, ты даёшь! За кого ты меня принимаешь! А сколько раз бывало, когда мы вместе по делу бабки получали. Зачем ты тогда вообще со мной водился? Зачем водку вместе пили и баб трахали! Не ожидал от тебя такое услышать.
  - Да понимаешь, я и сам -то не очень верил, да и компания у нас общая. Как тут не будешь общаться.
  - Знаешь, Игорь, а я всегда считал тебя другом. Да ты мне сколько раз помогал! А я тебе! Не ожидал. Да я сколько лет был обэхаэсником, а когда уволился, ещё несколько лет оставался резидентом, имел на связи восемь агентов! А агентом кагэбышников стал в двадцать лет, когда в Египет собирался. Без подписки о сотрудничестве меня бы и не выпустили в капстрану. Да и романтика в жопе играла, думал поступить к ним на службу, стать Штирлицем. Но и в то время я им никакой информации не давал, сначала на заводе работал, о чём сообщать? А потом в милицию перешёл и стал сам агентов вербовать, а в комитете и в милиции запрещено агентурить офицеров из смежных органов. А из-за того, что мне вся эта агентурная подлая работа не нравилась, я и ушёл на гражданку. Один раз Никифоров Слава подкатил ко мне, мол, продолжим сотрудничество, так я его послал.
     Андрей разволновался и разгневался на гэбистов. Вот сука Диденко! Во-первых, сообщить кому-то о человеке как об агенте, расшифровать его, это разгласить государственную тайну! За это офицера в тюрьму должны сажать! А во-вторых, это не просто раскрыть агента, а соврать, что он на них работает! Вот подлец! Недаром я всегда его ненавидел, алкаша, козла драного, ярился про себя Андрей.
  - А Диденко сволочь! Я всегда эго говорил.
  - Я считал его нормальным мужиком, просто он пить не умел. Но сейчас я с тобой полностью согласен. Сволочь он был первостатейная. Ты знаешь, что я узнал? Когда КГБ переделывали в КНБ, я был как зампрокурора области в комиссии по передаче дел в новое независимое ведомство, читал дела оперативной разработки. В том числе читал и дело на себя самого.
     Игорь без тоста опрокинул в себя рюмку водки, закусил куском конины.
  - И знаешь, что я увидел? Что донесения на меня писал сам Славик Диденко, в рот ему дышло. А мне всё время говорил, что ты на меня стучишь. Я ещё удивлялся – в Астане в генпрокуратуре был на меня компромат, о котором ты и знать ничего не мог. А от Славы я почти ничего не скрывал, доверял ему как себе, мы с ним тоже много чего делали. Извини меня, Андрей, что я тебя подозревал.
  - Ладно, что было, то прошло. А комитетчики все такие сволочи, других в этой конторе и не держат. Может, в Москве контрразведка ловит шпионов, своих разведчиков посылает «на холод», а у нас в областном центре за тридевять земель какие шпионы? Ты хоть об одном слышал? Вот гэбня местная и пьянствует, да баптистов ловит, и то посадить не может.
  - Ещё раз прошу, Андрей, извини. Эта Славкина подляна двадцать лет портила моё отношение к тебе. – Игорь говорил с чувством вины и досады. – Я бы ему морду набил, да он на Полтавщину уехал, говорили, что умер от рака печени. А сын его в Алма-Ате, но сын не при чём.
     Допив водку, приятели расстались. Ещё через полгода Игорь умер, и тоже от цирроза печени. Профессиональное заболевание тогдашних прокуроров, ментов и чекистов - работников трёх смежных ведомств.  Бывая в Павлодаре (правда, всё реже), и навещая на кладбище могилы отца и матери, Андрей приносил цветы и на могилу Игоря Захарова.

Апрель 2022 г.