Как странно писать воспоминания. Bсегда казалось что это удел древних стариков. Ну, а я тут причем? Mне все еще нравятся красивые женщины, да и я им нравлюсь. Я могу легко раскатать с друзьями литровую бутылку водки в Субботу. Утром. Я еще живой!
Откуда взялся этот странный зуд? Может это просто скрюченное от времени чувство долга перед ушедшими? Стук по черепной коробке оттуда?
Каждого человека в нашем мире судьба сталкивает с тысячами себе подобных. Мы принимаем участие в Броуновском движении помимо своей воли. С кем-то трахаемся, с кем-то делаем бизнес, с кем-то пьем крепкие алкогольные напитки. Так надо. Так придумано задолго до появления Ветхого завета.
Потом на сцену выходят новые актеры, а старых кладут в специальные сундуки, посыпав нафталином. Но, это не конец. Пока мы помним, не обязательно с благодарностью и уважением .
Существует теория, по которой мы знакомы со всем населением Земного шара через шесть человек. Очень смешно. Не знаю правда это или нет, только с Путиным у меня двое общих знакомых, а с семьей Клинтонов один. Точнее одна.
Поэтому не удивляйтесь, если наткнетесь в этом рассказе на фамилии, которые Вам попадались в учебнике по истории СССР.
Как мы познакомились? Очень просто - на пляже. Шла игра в преферанс. Дело было в Юрмале, точнее в Яункемери. Мы пытались заработать на ужин в ресторане. Вокруг стояла толпа болельщиков. Это, видимо, древняя прибалтийская традиция толпиться вокруг хоть чего-то. Потому, что кроме как летом в этих краях ничего не происходит. Только хутора и плохaя погода.
Андрей возник из толпы и сразу после окончания игры как-то мгновенно стал частью нашей компании. Невзрачный на вид, нос в чешуйках, беспокойные руки. Говнюк, короче. Но, когда он начал говорить, все менялось. Цицерон, Гитлер?
Я благодарен ему за знакомство с творчеством Булгакова и Окуджавы, за Фейхтвангеровскую “Москвa 1937 год”. За многое.
Но это будет после. А тогда в Юрмале нам было по 19 - 20 лет. Кипели страсти. Первые сексуальные опыты. Андрей был старше всего на пару лет, но уже обгонял нас на целый круг. Почему он привязался к нам? Увидел стадо непуганных идиотов, задержавшихся в развитии, или паству, нуждающуюся в поводыре, а может сам искал спасения?
Особенно его тянуло к моему другу Сашке. Тот запутался в своей любви к нашей общепризнанной красавице Лене и страдал. Они с Андреем прогуливались по ночам и я даже немного волновался за психику обоих. Напрасно? Или нет?
Андрей отдыхал со своей подругой Ольгой и это придавало прогулкам невинно-воспитательный характер. Много позже Андрей, став знаменитым на всю страну журналистом, признался с экрана в своей нетрадиционной ориентации. Но это случится через много лет. А в промежутке между Юрмалой и перестройкой он немного посидел за свои сексуальные увлечения.
Итак знакомьтесь - Андрей Черкизов. (1954 - 2007)
Вся его жизнь и смерть опутаны слухами. Что правда, что ложь мы уже никогда не узнаем. Eсли заглянуть в интернет там много деталей об этом человеке, причем все они опровергают друг друга.
С 1989 по 1991 год сотрудничал с радио «Свобода», тогда же создал советско-британское издательство «Интер-Версо». С января 1991 года по январь 2007 года был политическим обозревателем радиостанции «Эхо Москвы». В разное время вёл радиопрограммы «Кухня Черкизова», а также «На злобу дня».
В 1992 году был руководителем пресс-центра временной администрации в зоне осетино-ингушского конфликта, с 27 января по 26 июля 1993 года — генеральным директором Российского агентства интеллектуальной собственности.
С ноября 1996 года по ноябрь 1997-го - ведущий телевизионной программы «Час быка» на телеканале НТВ.
Мы мотались между двумя столицами империи по несколько раз в году, но все равно казалось, что нам не хватает времени на общение. Я думаю, что нас болезненно связывали два учения - сталинизм и фрейдизм. А может просто любовь к алкоголю. Время притушило горевшие тогда страсти.
Вот еще одна справка о моем друге из “peoples.ru” - “Москвич в 27 поколении (его предки жили в Москве с конца XIV века). В 1981 году Черкизов стал литературным секретарем и помощником писателя Юлиана Семенова. Работал с писателем до 1988 года. По словам писателя Леонида Костюкова, Черкизов писал за Семенова, в свою очередь писавшего за Леонида Брежнева (однажды "среднее звено выпало", и якобы Черкизов сам написал текст за Брежнева, чем был очень горд).
Писатель Эдуард Лимонов в своем романе "Книга мертвых" утверждал, что в конце 1980-х годов Черкизов якобы много пил и почти не мог работать и поэтому Семенов вынужден был передоверить все дела журналисту Артему Боровику (в марте 2000 года Боровик погиб в авиакатастрофе).
Лимонов также писал, будто Черкизов был приемным сыном Семенова. В то же время по сведениям других СМИ, фамилия "Семенов" и была настоящей фамилией помощника писателя, а "Черкизов" - псевдоним, который он взял во избежание путаницы.”
Почти все из этой справки вранье. В том смысле, что фамилия не имеет никакого отношения к его биографии. Просто он жил в Москве, чуть севернее Преображенской площади, на Большой Черкизовской улице. Наверно поэтому и взял себе такой псевдоним.
В квартире было две комнаты. Когда наша питерская компания вваливалась - сразу начинали пить водку и делить спальные места. Почему-то безостановочно крутилась пластинка венгерской группы “Пеликан”.
В квартире полки ломились от “Самиздата” и прочей антисоветчины. Андрей похоже бравировал своей библиотекой. Я брал любую книгу, начинал читать и немедленно покрывался потом от очевидной крамолы.
На одной из тумбочек стояла старая, потускневшая фотка мужика в военной форме 50-х годов с генеральскими погонами. Я спросил у Андрея кто это. “Отец -, сказал он безразлично,- Курировал Западную Сибирь по линии НКВД”.
Как оказалось, отец Андрея носил фамилию Семенов. Она имела к нему такое же отношение как Троцкий к Бронштейну. Но так было нужно. Всем евреям - ГБистам было приказано партией сменить фамилии на благозвучные. И это полностью запутало отношения Андрея и Юлиана Семеновых, на самом деле двух евреев -Таубмана и Ляндреса. Возможно они были любовниками, но это не факт.
Но, только в год нашего прибалтийского знакомства у Андрея была машина “Жигули”. По его словам подарок от Юлика. На этой машине мы смотались в Вильнюс к его друзьям, детям НКВДшных родителей, посетили в Каунасе два главных музея и проехали по дороге Чурлениса.
Через несколько лет Андрей приезжал ко мне в Питер уже на “Запорожце”. Ходили слухи, что машину он обменял на срок за гомосексуализм.
Когда он появлялся моя мама требовала открыть форточку невзирая на кошмарный холод. Так было надо. Сказать, что Андрeй мылся редко - сделать ему комплимент - он не мылся никогда. Он снимал ботинки и выкладывал ноги на пуфик, демонстрируя носки, сквозь которые торчали грязные пятки. Но голова у него работала превосходно и я ему за это прощал все.
Я не знаю правду - может его мать и являлась москвичкой в 27 поколении, но папаша - точно нет.
В книге Павла Судоплатова «Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930-1950 годы» отцу Черкизова уделено несколько строк: «Эйл Таубман, молодой агент с кодовым именем «Юнец», выходец из Литвы, сумел войти в доверие к Рудольфу Клементу, возглавлявшему троцкистскую организацию в Европе и являвшемуся секретарем IV Интернационала. В течение полугода Таубман работал помощником Клемента.
Как-то вечером Таубман предложил Клементу поужинать с его друзьями и привел его на квартиру на бульваре Сен-Мишель, где уже находился турок (агент НКВД) и Коротков (сотрудник НКВД). Турок заколол Клемента, тело положили в чемодан, затем бросили в Сену. Тело было найдено и опознано французской полицией, но к этому времени Таубман, Коротков и турок находились уже далеко от Парижа».
Об отце Черкизов пишет так: “Меня зовут Черкизов, - так я всегда представляюсь. Это псевдоним. Когда-то я жил на Большой Черкизовской улице. Моя паспортная фамилия - Семенов. Но это не моя родовая фамилия. Отцу ее заменили, когда он в конце тридцатых приехал из Литвы в Советский Союз. Он был каунасским евреем Таубманом, родившимся в Париже в 1916 году, в семье бундовца-революционера, сбежавшего с Нерчинской каторги и объявленного во всеимперский розыск. Судьба догадала отца связаться с коммунистами и МОПРом. Должно быть - гены...”
Интересно, что в истории остались два еврея, которых НКВД сделало Семеновыми. Оба родились Таубманами. Правда один в Одессе, а другой в Каунассе. Оба стали разведчиками-нелегалами. Из-за этой неразберихи сложно понять кто и что из них натворил. Но я родился намного позже и пишу сейчас не об этом.
Однажды Андрей появился в Питере с новой барышней. Ее звали Люба. Она писала томные песни и сама исполняла их под гитару. Декадент. Мы с ней подружились.
В те молодые годы нам казалось, что надо спешить - жизнь коротка. В последствии так оно и оказалось. Я собрался в Москву со своей тогда еще невестой и Люба предоставила нам квартиру в Сокольниках. Вдруг позвонил друг Саша. Тот самый, о котором я писал в начале рассказа. Он только что вернулся из армии и требовал развлечений. В армию он попал, вылетев с Физфака после своей неразделенной любви к Лене. Старый друг лучше новых двух. Взяли его за компанию. Вот так мы с Андреем неожиданно стали архитекторами новой семьи.
Даже смерть Черкизова окутана тайной. По одним слухам он умер от диабета, по другим от инфаркта. Не знаю. Oн реально курил одну сигарету за другой. Но когда в 2019 году я побывал в Германии наш экскурсовод оказался безумно похож на Андрея. Настолько похож, что я не удержался и спросил не является ли он родственником Черкизова-Семенова-Таубмана.
Он не был родственником, но знал Андрея по Москве. На мой вопрос от чего умер мой товарищ, ответил четко и ясно “От СПИДа”.