Беспроигрышная игра с литературой – не знаток и не поклонник случайным образом нахожу у Анны Ахматовой:
Могла ли Биче словно Дант творить,
Или Лаура жар любви восславить?
Я научила женщин говорить…
Но, Боже, как их замолчать заставить!
Любопытно. Женские разговоры, действительно, оставляют желать… речь, впрочем, не о разговорах, о речи поэтической, но так ли уж велика дистанция? И откуда это четверостишие? Провожу следствие, отправляюсь за сведениями…
Это эпиграмма, отрывок из «Тайны ремесла», датированного 1960-м. Анна рождена 23 июня 1889 года, отбыла в мир иной 5 марта 1966.
Примечаю, что мне сейчас столько же, сколько Анне Андреевне в году шестидесятом прошлого века. Как будто это имеет значение! – Для меня имеет – смешение времён, словно можно оказаться рядом.
Реальное ближнее окружение Ахматовой той эпохи впоследствии названо «Ахматовскими с'иротами» – Евгений Рейн, Анатолий Найман, Иосиф Бродский и Дмитрий Бобышев.
Мне нравятся женщины, предпочитающие мужское общество. Сам я тяготею к женскому, но сила притяжения постепенно слабеет. Можно обойтись без силы, было бы общество.
Так что же «Тайны ремесла»? Вижу то, что на слуху:
Мне ни к чему одические рати
И прелесть элегических затей.
По мне, в стихах все быть должно некстати,
Не так, как у людей.
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене…
И стих уже звучит, задорен, нежен,
На радость вам и мне.
Полный текст получить в Сети не проблема. Последние два фрагмента «Тайн ремесла» хочется перечитать внимательно. Перечитываю.
Осипу Мандельштаму
Я над ними склонюсь, как над чашей,
В них заветных заметок не счесть –
Окровавленной юности нашей
Это черная нежная весть.
Тем же воздухом, так же над бездной
Я дышала когда-то в ночи,
В той ночи и пустой и железной,
Где напрасно зови и кричи.
О, как пряно дыханье гвоздики,
Мне когда-то приснившейся там, –
Это кружатся Эвридики,
Бык Европу везет по волнам.
Это наши проносятся тени
Над Невой, над Невой, над Невой,
Это плещет Нева о ступени,
Это пропуск в бессмертие твой.
Это ключики от квартиры,
О которой теперь ни гугу…
Это голос таинственной лиры,
На загробном гостящей лугу.
Финал «Тайн…»:
Многое еще, наверно, хочет
Быть воспетым голосом моим:
То, что, бессловесное, грохочет,
Иль во тьме подземный камень точит,
Или пробивается сквозь дым.
У меня не выяснены счеты
С пламенем, и ветром, и водой…
Оттого-то мне мои дремоты
Вдруг такие распахнут ворота
И ведут за утренней звездой.
1960 г.