ВЫ не поверите читатели, но все, изложенное здесь, чистая правда.
Все остальное было всё как в хорошем любовном детективе. Секс был искрометным. Мы всю ночь не спали. Она агонизировала пять раз, я три. Почему три, а не пять, как она, я себе ответить не мог. Я ей не рассказывал про первую жену, но пообещал, когда закончится мое лечение, заехать к ней, посмотреть, как она живет, и, если понравится, переехать к ней жить. О детях я не подумал. Они были уже далеко, на БАМе, жили самостоятельной жизнью. Сменить прохиндейку на прохиндейку, пожалуй, стоило: как говорится: «шило на мыло», хотя бы на время можно. Но из второй может получится хорошая жена.
Прожил я с Валентиной Васильевной долгих восемь дет. Я рассчитывал проучить первую жену, с которой прожил 27 лет. Не прожил, а промучился. Но посчитал что она одумается попросит прощения, пообещает, что-то. Но она «закусила удила», начала бомбардировку злобными письмами Валентину: и курортница она и такая и сякая и меня обзывала всякими словами, привозила внука. Хотела меня забрать с собой будто я вещь какая, забытая здесь, в Златоруновске. Я вместе с внуком посадил их на такси и отправил обратно. Писала она и директору совхоза, и управляющему фермы, куда я был назначен вторым агрономом.
Наконец-то, отчаявшись, она прислала мне последнее письмо следующего содержания: «Ты даже не читаешь мои письма, отправляешь их обратно мне не распечатанными. Но это письмо ты прочтешь. И я буду рада, что ты его прочтешь. Это последнее письмо. Всё! Ты для меня не существуешь. Тебя нет для меня на этом свете. Вот тебе земля с твоей могилы и волосы с твоей головы. Ты для меня покойник. Я тебя прокляла.»\
Я, прочитав такое, долго сидел в раздумьи. «Ну слава богу покойник так покойник,- наконец вздохнул я. -- Не будет больше досаждать». Но душе было муторно. Но откуда земля, если нет еще моей могилы да и волос я ,вроде, нигде не оставлял? «Дура! Психотравма! –вспомнил я кличку, которую дали ей, когда она лежала в больнице после операции на щитовидке – Что за черт в ней сидит?! И ведь не может понять, что я отец её детей! Ей не нужен, а детям, внукам, правнукам? Говорят, психами не рождаются. Выходит, рождаются. Глупцами – тоже. Глупец – это я! Не надо было жениться на первой подвернувшейся». Но дело было сделано, и надо жить дальше.
А дальше было тоже самое. Валентины Васильевны тоже надолго не хватило. Начались и гулянки и с моим, участием и без. Я её искал, вытаскивал из компаний, были, наверное, и измены, по крайней мере дважды я это заметил, когда она «нашла» хорошие деньги на крыльце столовой. Второй раз меня сосед настойчиво провожал с работы домой, когда она ездила окучивать картошку. С кем ездила, я потом узнал. Оказывается, не одна, а с кавалером.
Господи, да чего только не было! Сначала я был у неё Шуриком, потом стал Грёбаным Шуриком, а потом просто Грёбаным. Подошел август 1991-го года. Началась ломка власти в стране, началась ломка и в нашей семье.
Мне надоело называться Грёбаным. Ко мне приезжала дочь с внуками. Валентина Васильевна принимала моих детей не приветливо. Дочь сказала: «Папа, я больше к тебе не заеду». Я спросил: «Почему?». «Разве ты не видишь, как Валентина Васильевна недовольна?» - был её ответ. На следующий раз она проехала мимо Златоруновска, хотя железная дорога проходила рядом. Мне захотелось повидаться с дочерью и внуками, но Валентина Васильевна категорически заявила: «Поедешь – уезжай совсем!»
Ну я и собрался совсем, побросал вещички в машину и – и ту-ту… Валентина Васильевна на работу, а я в Таштып. Там была малая родина дочери, и жила моя первая жена – её мать. Туда дочь и тянуло, туда она и ездила почти каждый отпуск. Валентине Васильевне я оставил прощальную записку. «Валентина Васильевна, спасибо за совместно прожитые годы. Ты сказала: уезжай совсем, я и уехал. Прощай!».
Всё у нас было из хозяйства. За восемь лет мы приобрели сначала мотоцикл, потом машину, купили корову. Я построил гараж, баню, курятник, свинарник. В квартиру было проведено отопление, переложены печи, выкопан септик. Было ещё многое. Я не пожалел ничего. Первый её сынок попал в тюрьму. Мы ездили к нему на свидание, второй сходил в армию женился, потом вернулся к нам. Так что она осталась не одна, но, прочитав прощальную записку, забегала, вызвала из Тюмени мою родную сестру, с которой у неё были хорошие отношения.
Когда я вернулся в Златоруновск за трудовой книжкой, в конторе мне сказали, что приехала сестра. Пришлось увидеться и с Валентиной Васильевной. Вдвоём они уговорили меня не возвращаться в Таштып.
«Куда ты возвращаешься? = убеждала меня сестра – У неё мозги набекрень. Ты же с ней двадцать семь лет прожил и ещё не убедился?». С моей первой она была в контрах. Та дошла до того, что приревновала меня к родной сестре. Сестра тоже пообещала больше не приезжать ко мне в Таштып.
«Зина, уговори его, - просила Валентина Васильевна - Он хороший, не курит, не пьет, меня не обижает, дома всё делает, я хочу с ним жить!». Уговорили!. Я поехал в Таштып, забрал свои вещички. Что я выслушал из уст первой не стоит повторять. Достаточно процитированных слов из последнего её письма.
Я в то время работал машистом котельной. Меня восстановили на работе. Тракторист, работавший за меня пока я ездил в Таштып, ушел снова на трактор.
Оказалось, что Валентина Васильевна вернула меня затем, чтобы еще больнее ударить. Наступил декабрь 1991 г. В стране полным ходом шла перестройка власти. Социализм уступал место капитализму, а в нашей с Валентиной Васильевной семье как был матриархат, так и остался, хотя брак был заключен официально. Но документ документом, а на самом деле мои вещички оказались выставленными на улицу. Придя с работы домой, и обнаружив их на улице, я потянул её в сельсовет, где председателем уже работал мой однокурсник Лукьянов, а секретарем соседка по улице. Втроём мы взяли Валентину Васильевну в оборот:
----Чем тебе не угодил Александр? – задали они вопрос Валентине Васильевне. – Крупно поссорились?
Валентина Васильевна не ответила.
---- Говори прямо, побил он тебя? – Лукьянов меня хорошо знал по учебе в техникуме, соседка тоже хорошо узнала за восемь лет жития на одной улице. Лукьянов задал провокационный вопрос. За 27 лет жизни с первой я ни разу не поднял на первую руку, как бы она меня не донимала.
---- Нет, не побил.
----Дома ничего не делает?
----Делает.
---- То - то! Я и вижу, и баня у вас сама выросла и гараж, и септик, и стайки…
Валентина Васильевна молчала.
---- И огород сам собой обихаживается? – соседка видела меня всё время в огороде, говорила: «Где мужчина ухаживает за огородом, там все растёт!».
---- Да что огород? За него держаться?
---- А за что не стоит держаться? – хитровато улыбнулся Лукьянов.
--- Он мне изменил.
---- Ой ли? С кем?
---- С Таисией Анганзоровой.
И Лукьянов и секретарь Чернецкая поглядели на меня недоуменно. Они то знали кто такая Таисия Анганзорова, а попросту бабка Анганзориха,
---- Ты что? Сдурела? – уставился я на Валентину.
---- Сам рассказывал, что она к тебе в гости приходила.
---- Когда приходила?
---- В прошлый Новый Год.
----Рассказывал. Что же ты целый год молчала? Соглашалась со мной, что ничего у нас не было? Да зачем мне она? Выпроводил я её. Сам Анганзоров в окошко, подсматривал. «Мне всё время кажется, что между мною и тобою ниточка завяжется» - припевала она. Да между нами если бы что-то и завязалось, Анганзоров тут же бы заскочил и убил нас обеих. Он же все видел.
А Лукьянову и Чернецкой я пояснил:
----Между нашими огородами соединительная калитка есть. Сделать её Валентина Васильевна приказала, сама бегает к ним за всякой надобностью. А что видел все Анганзоров, это он сам рассказывал. Чего ты чепуху порешь?
---- А где же ты в это время была? – спросила Чернецкая.
---- Она была на вечеринке у Валентины Гавриловны, заведующей столовой. Я туда не пошел. Я остался дома. Эта шайка из четырех Валек: Валентины Григорьевны, Валентины Николаевны и моей под предводительством Валентины Гавриловны сильно поднадоела мне. А моей-то как было не пойти?
---- А что в этом такого? – удивилась Валентина Васильевна – Мы в столовой сдружились.
---- Я же не мешаю вам дружить. Дружите!
---- А почему со мною не пошел?
Мне и ответить было нечего. Они и правда мне надоели – пьют как настоящие алкаши. Свои похождения рассказывают.
---- Вообще – то Новый Год встречают семьёю, дома,- вставил в разговор своё мнение Лукьянов. - Ты, хотя бы, до Нового Года его не выгоняй. Скоро опять Новый Год наступит, не то он тринадцатую зарплату в племзаводе потеряет.
-----Хорошо. До Нового Года пусть живет. – согласилась, наконец-то после часового разговора Валентина Васильевна, поднялась со стула и вышла.
---- Да надоел я ей. - Вдогонку пояснил я ситуацию. - Она скучает по прежней жизни, какой жила до меня. Десять лет жила как хотела, никто ей не указывал, не мешал, сами знаете какую она жизнь вела. Вот и заскучала. Не будет у нас с ней жизни.
Пришел я домой, а вещички мои находились там же, где находились – на крыльце. Я не стал заносить их в дом, унес в машину. Завел её и угнал в котельную где работал. Там и ночевать остался.
При котельной была небольшая мастерская с кроватью и телевизором. Там я и разместился, а машину поставил в проходе перед котлами. Хорошо, что котлы работали на дизтопливе – не надо с углем и вагонетками возиться.
На другой день я забрал мотоцикл ИЖ, спрятал его найдя у знакомых пустующий, полуразвалившийся гараж, и отправил письмо моей первой в Таштып с коротенькой запиской: «Если хочешь переговорить, приезжай, я живу в котельной».