Жили себе Дед да Баба, а детей у них не было.
Дед, конечно, - был геройский.
Любил вспоминать, как хорошо он жил, когда был европейцем. Т.е. при Австрии.
- Прийдеш, бувало, до Львiва.
А там у рогатки - угорський гонвед.
- Hova megy, kecske? - спрашивает.
- У місто Львів.
- А ну, говорит, - Fordulj meg!
Як даст пенделя.
Так і летиш назад. Прямо до свого села.
Краса!
- А то еще один добрый пан был: Леопольд Захер-Мазох.
Так тот, бывало, соберет целую галявину дівок і хлопців, спустит штаны, да и приказывает: Бейте меня по заднице, да посильнее!
Они его бьют, а он, после того, - каждому по десять крейцеров дает.
А сам - плачет.
Вот, какие паны-то у нас были!
В общем, по словам Деда, жизнь в Европе была - лучше не могу!
Когда в первую мировую, какой то несознательный чех бросил у дедова двора свою винтовку системы Mannlicher, - Дед ее подобрал.
И с тех пор, еженедельно собирая односельчан, рассказывал им о прекрасной жизни при Австро-Венгрии и об австрийской винтовке.
Односельчане слушали, дивились, но между собой, говорили:
- Ну вот, опять развёл свою манлихеровину.
Однако ж, детей у Деда с Бабой не было.
Баба горюет:
- Кто же за ними на старости лет глядеть будет, коли дітей у нас немає?
Пойди, Дед, в лес, сруби деревце, сделаем колыбельку, покладу я чурочку в колыбельку та буду її колихати, буде мені хоч забавка!
Дед и поехал в лес.
Срубил деревцо, сделал колыбельку.
Положила Баба чурочку в колыбельку, качает и песню поет:
- Люлі-люлі, мій Телесику,
Наварила я кулешику
І з ніжками і ручками,
Вистачить тебе нагодувати!
Вечером спать улеглись.
Утром встают Дед с Бабой.
Глядь, - а из той чурочки сделался сыночек.
Они так обрадовались, что боже ты мой!
И назвали того сыночка Ивасиком-Телесиком ...
А когда Ивасик-Телесик вырос, он забрал дедов манлихер, стал паном-атаманом Ивасем Телесюком и победил всех москалей.
Тут и сказке конец.