(Отрывок из романа "Когда с неба упадёт звезда" про Костю и его сестёр - Веру, Юлю)
В душе Веры копилось всё больше негатива, злости, временами она доходила до отчаяния. Она поняла, что нужно срочно идти на исповедь. Она забегала на пасхальной неделе в храм Преображения Господня в надежде встретить там отца Сергия, думая, что ей повезёт, как уже было несколько раз, и он там нечаянно окажется. Но его там не было, кстати, он нисколько не удивился чудесному возвращению мамы ребят, как будто так и должно быть, или не подал виду, или не решился ничего сказать. Как бы там ни было, у Веры пока не было возможности поговорить с ним наедине, учебные нагрузки набирали обороты, ЕГЭ был уже совсем близко, поэтому даже в церковь не получалось выбираться. Вера хотела бы ещё и о Дмитрии побеседовать, который отошёл на второй план после появления Ольги Аркадьевны.
В общем, во вторую субботу после Пасхи Вера решила отправиться в храм Николая Чудотворца. Костя не смог с нею поехать, Вера даже не расстроилась из-за этого — теперь светло, она прекрасно доберётся обратно домой. Дедушка отправился на дальнюю прогулку, а мама… Мама просто не задавала лишних вопросов.
Вера приехала в храм к самому концу вечерней службы: она слишком долго собиралась, медленно шла на автобус. Перед нею на исповедь стояло три человека, как раз было время собраться с мыслями. Она даже не знала, был ли Дмитрий в тот вечер в храме, не стала искать его взглядом.
Когда Вера подошла к отцу Сергию, она сразу же поняла по его взгляду, что он давно ожидал её. Вера проговаривала слишком много деталей, которые совсем не обязательно было знать отцу Сергию, но он терпеливо выслушивал. От волнения девочка пересказывала какие-то ненужные эпизоды по два раза, вставляя туда свои грехи. Отец Сергий качал головой: на его взгляд, это была не исповедь — девочке просто нужно было излить душу. Когда Вера заговорила о школе, учёбе, экзаменах, батюшка спросил:
— В какой ВУЗ думаешь поступать?
Вера подняла на священника недоумённый взгляд, в силу случившихся событий она об этом не думала. Когда её одноклассники вовсю готовились к выпускным и вступительным экзаменам, пробивая все возможные и невозможные дорожки к институтам, она решала проблемы в семье.
— Я не знаю. Буду выбирать то, что для меня возможно.
— Это правильно, Бог всё устроит.
— Я боюсь ЕГЭ. У нас там всё постоянно меняется, неизвестно, что будет, — призналась Вера.
— Я обязательно помолюсь о благополучном исходе, — пообещал отец Сергий, — только дату мне сообщи.
Вера не решилась говорить про Дмитрия, хотя эта мысль и мелькнула у неё в голове, потому что она считала, что слишком не по-христиански говорить про земную любовь в стенах церкви.
Девочка несколько раз сбивалась, вспоминая какие-то мелкие обиды и стараясь в них углядеть свою вину. Сбросив тяжесть покаяния, Вера испытывала облегчение, но на самый важный вопрос она так и не получила ответа:
— Отец Сергий, что мы должны делать в этой ситуации?
— Радоваться, только радоваться, — сказал отец Сергий.
Вера поняла, что именно эта формула, с точки зрения священника, является самым эффективным средством решения всех проблем. Только вот как приспособить её под реалии их жизни?
— Приезжай завтра к нам на службу, завтра будет праздник Жён-Мироносиц, — пригласил батюшка Веру. — И Костю зови.
— Мы приедем, или я одна приеду. Костя вечно чем-то занят, — доложила Вера.
— Но как же? Он совсем перестал ходить в церковь?
— Нет, что Вы! Он в этом более крепок, чем я. Просто он ходит в храм Преображения.
На следующее утро Вера без раздумий поехала в Никольский храм, домашние ещё спали. В храме чувствовалась праздничная атмосфера: нарядные женщины, аромат цветов. Вера увидела Дмитрия на клиросе, он стоял рядом с красиво одетой девушкой, кроме них были, конечно, ещё другие певчие, но их голоса звучали звонче всех. Вера прореагировала почти спокойно — они просто коллеги по церковному пению.
После литургии, когда все подходили ко кресту, Дмитрий дарил всем девушкам и женщинам цветы как приятный презент в праздник, а батюшка говорил о важности женщин в церкви. Когда Вера подошла, Дима тоже вручил ей розу и улыбнулся очаровательной улыбкой, которая вознесла её до небес, разрушив все прежние неприятности. Вера чувствовала себя самой счастливой, так как он уделил ей внимание, и ничего, что такое же внимание он уделил ещё нескольким десяткам представительниц прекрасного пола, подошедших за цветами. Вере большего было и не надо, в сладостном упоении она подходила к иконам, а Дима, между тем, прошёл рядом с нею и даже не взглянул.
Вера не собиралась искать повод пообщаться с Дмитрием, она надеялась, что Бог и так всё устроит, ведь после сегодняшнего вручения розы стало очевидно, что она ему нравится. Вера, не скрывая счастливой улыбки, направилась к выходу из храма. Она услышала знакомый голос, заспешила. Лучше бы она задержалась в храме. В тот прекрасный майский день Дмитрий и та самая певчая, оказавшаяся вблизи ещё красивее, сидели в беседке, появившейся в тёплую погоду у храма. Дмитрий помогал девушке учить сложные моменты литургии. Вера остановилась послушать, но лишь на миг: девушка ошибалась, Дима ласково поправлял её, она заливисто смеялась. И оба были счастливы, добавить тут было нечего.
Вера посмотрела на розу, та показалась ей искусственной и фальшивой, она резко контрастировала с её душевным состоянием. Зачем ей, одинокой неудачнице, это прекрасное произведение природы? Вера вознамерилась выбросить розу, но нельзя делать это на территории храма, придётся везти с собой. Потом Вера поняла, что цветок ни в чём не виноват. Это она несовершенна, поэтому выбирают других, а не её. Но от розы девочка всё же избавилась — воткнула её рядом с кустом, не хотелось привлекать внимание домашних и отвечать на лишние вопросы.
Настал долгожданный день — Юля возвратилась домой из больницы. Её привезли на такси. В квартире было прибрано, накрыт праздничный стол, все улыбались и хотели, чтобы долго болевшая девочка почувствовала себя как дома в квартире, в которой слишком давно не была. В этот день были забыты все размолвки и разногласия.
Перед этим Вера с мамой упоённо занимались готовкой, и каждая пребывала в одинаково радостных мечтах о приезде Юле. Костя показал свои плотницкие способности и переделал Юлину кровать так, чтобы ей было удобно после травмы.
— Не знал, что ты на это способен, — восхищённо отозвался Аркадий Иванович, оглядев его работу.
— Стараемся помаленьку, — скромно ответил внук.
— А деньги где взял на материалы?
— Я же работаю, дед, — даже обиделся мальчик.
— Ясно. Юля будет довольна.
— Главное, чтобы ей было удобно. Она давно не спала на этой кровати, может, и уснёт, — скромно оценивал свои заслуги Костя.
— И мама тоже может тобой гордиться. Вон, какой взрослый самостоятельный вырос сын, — заметил дед. Костя и впрямь за последнее время возмужал и его внешний облик сильно изменился.
— Для начала ей, по-моему, со своей самоидентификацией нужно определиться, — ввернул умное словечко Костя.
— Это верно. А, вот, я не работаю, пользы никому не приношу, толк от меня нулевой. К тому же нас становится здесь слишком много, — заявил профессор Стрижов.
— Что ты такое говоришь! — не согласился внук, отлично понимая, куда клонит дедушка, в дальнейшем его опасения подтвердились.
Когда Юля попала, наконец, домой, эмоции переполняли её. Она бродила по квартире, рассматривая вещи, со многими из которых знакомилась заново. Никто не торопил её, все были рады, что она двигается. Юля не понимала, зачем привезли инвалидную коляску, которую ей отдали в больнице.
— Я же сама могу ходить. Видите, как у меня это получается, — хорохорилась девочка, но после нескольких десятков шагов тяжело дышала.
— На всякий случай, ты пока слишком слаба. А на улице коляска просто необходима, — убеждала её старшая сестра.
— Я не хочу, чтобы кто-то увидел меня на коляске. Я сама смогу, — старалась показаться сильной Юля, как и все члены семьи Колосовых.
Перед тем как лечь спать, Юля прошлась по комнате, оглядела все вещи, открыла шкаф, тумбочку. В комнату вошла мама. Юля обернулась:
— Я так боюсь, что это исчезнет, когда я лягу спать.
Ольга Аркадьевна подошла к дочери и обняла её:
— Ну, что ты доченька! Завтра ты проснёшься здесь же.
Юля была серьёзна:
— А ты? Ты не исчезнешь больше?
— Нет, никогда. Я будут теперь помогать тебе учиться ходить заново и делать всё, что ты разучилась делать из-за болезни.
— Спасибо тебе, мамочка, — Юля прижилась к ней.
— А ты будешь помогать мне адаптироваться к жизни здесь? — прошептала Ольга Аркадьевна.
Юля улыбнулась и кивнула.
Незаметно пришёл день Победы — 9 мая. В городе устраивались масштабные гуляния, несмотря на то, что год не юбилейный, а предъюбилейный, значит, деньги в казне были. С утра Вера усиленно занималась, а потом решила дать себе отдохнуть, считая это вполне заслуженным. Вся семья разбрелась: Костя гонял с мальчишками в футбол, Ольга Аркадьевна с Юлей отправились в ближайший парк, Аркадий Иванович тоже пошёл на праздничную программу в музей военной техники. Вера не боялась встретиться с дедушкой, у неё был свой план: она хотела быть поближе к молодёжи. Вера порыдала пару ночей о Дмитрии, но, не видя его, утешилась, что жизнь идёт дальше, а значит, нужно куда-то выбираться. Она позвонила Кате, но та не ответила.
Вера надела своё самое нарядное платье, благо погода позволяла, и отправилась погулять в центр города. Она вертела головой по сторонам, надеясь увидеть кого-то знакомого, чтобы скрасить праздничное гуляние, но на пути ей попадались сплошь незнакомые компании, поодиночке никто не ходил, поэтому девочка чувствовала себя белой вороной. Но ей повезло — неожиданно она наткнулась на Катю. Вернее, не наткнулась, а увидела, как недалеко от сцены, на которой давали концерт музыкальные коллективы, Катя общалась с двумя девушками, незнакомыми Вере. Вера сделала было шаг по направлению к ним, но потом передумала: у Кати теперь своя отдельная жизнь, свои интересы, знакомые, а Вере нет в них места, похоже. Этих девушек она не знает, зачем она будет влезать в их отношения. Вера отошла в сторону, разглядывая сувениры. Там и вправду было на что взглянуть: ретро-сувениры, современные вещицы, сделанные в разных техниках, и всё на военную тематику. Интересно!
Две девицы отошли от Кати, она подошла к лотку купить что-то. Вера всё ещё ждала удобного момента подойти к однокласснице. Но, вот, её попросили пододвинуться, волей-неволей пришлось передвинуться. Они с Катей столкнулись нос к носу.
— О, привет, подруга, — Катя, похоже, не очень-то была рада. В её взгляде читалось волнение, а в руках она держала две небольшие шоколадки.
— Привет, Катя. Гуляешь?
— Праздник всё же, надо расслабиться.
— Я видела: ты общалась с двумя девушками, — Вере хотелось узнать что-то про Катиных знакомых.
— Мы познакомились на краткосрочных подготовительных курсах, — сказала Катя.
— Есть такие? — поинтересовалась Вера.
— Есть, — довольно-таки жёстко проговорила Катя, оглядывая одноклассницу с головы до ног. — А почему ты одна?
— Все у нас разбрелись, кто куда. Вот, я тоже решила прогуляться. А ты уже готовишься поступать? — посмотрела она на Катю.
— Милая моя, — фыркнула Катя, — большинство за год уже готовятся поступать. У меня, знаешь ли, не так много денег и знаний, чтобы начинать готовиться к поступлению только за две недели. И я не понимаю, что ты выжидаешь.
— Я ничего не выжидаю, а готовлюсь тоже — всё утро сегодня сидела и занималась, аж голова теперь болит, — обиженно отозвалась Вера, которой было неприятно, что Катя даже не поделилась с нею шоколадкой, которую держала в руках. — У меня на руках брат, сестра, мама без документов и пожилой дедушка.
— Ты так говоришь, как будто все твои родные несамостоятельные люди. По-моему, как раз наоборот. Ну, разве что за исключением Юли. А вот, ты витаешь в облаках, — продолжала воспитывать её одноклассница.
— Ну, знаешь, — не вытерпела Вера, — не надо меня воспитывать. Я и сама могу распорядиться своей жизнью. А в нашей семье и вправду сейчас, прежде всего, надо думать о деньгах, то есть я буду думать о работе, а не о дальнейшем образовании.
— Дело твоё — жизнь твоя. Я просто даю совет, — стушевалась Катя, — как старая подруга.
Вера покачала головой: на её взгляд, друзья ведут себя несколько иначе — поддерживают и стараются понять.
— Да, не волнуйся: ЕГЭ мы сдадим, классная же сказала. Там все уж постараются, им же нужно статус школы поднимать. А вот о поступлении в институт каждому придётся заботиться самостоятельно, — рассуждала Катя.
— А куда ты ходишь на курсы с этими девчонками? — спросила Вера.
— В экономико-правовой университет, здесь недалеко, кстати, — пояснила Катя. — И там есть заочное отделение, можно учиться и работать.
— Спасибо за информацию, — поблагодарила Вера, — я разберусь.
— Вот, и хорошо, — попыталась улыбнуться Катя и глянула на часы, — а мне пора, знакомые девочки ждут. Её, действительно, ждали знакомые девочки с тех самых курсов, но спешила к ним Катя, потому что там ожидалось присутствие мальчиков с первого курса этого самого экономико-правового университета.
— Ладно, пока, — расстроено пролепетала Вера и тут же получила сообщение от дедушки, приглашающего её на выставку военной техники в музей. Девочка поспешила воспользоваться предложением и не пожалела об этом.
Катя возвратилась домой в половине девятого, что, в общем-то, было для неё рано.
— Что-то ты рано вернулась? Как праздник? — засыпала её вопросами Галина Петровна.
— Устала что-то, — Катя снимала туфли на высоких каблуках. — Тем более тебе укол надо ставить, а-то потом поздно будет.
Галина Петровна лежала на кровати: несмотря на тёплую сухую погоду, чувствовала она себя крайне неважно — обострились хронические болезни, да аллергия на цветение беспокоила. Ей бы в санаторий подлечиться, да бесплатных путёвок не было, а платно поехать денег не было.
— А где Мишка? — поинтересовалась дочь.
— Он с ребятами гуляет, потом на салют пойдёт, — пояснила Катина мама.
— Понятно, — вздохнула девочка.
— А ты что же? Ты же тоже хотела на салют, — посмотрела на Катю мать.
— Но ты же болеешь, — возразила Катя.
— Ничего бы со мной не сделалось. Я же вижу: у тебя что-то стряслось, — не отставала от дочери Галина Петровна, пытливо глядя на неё.
— Да, с девочками с курсов хотела погулять, а там… В общем, у них своя компания, — решила поделиться с мамой Катя, присаживаясь на краешек кровати.
— И что? Гулять вместе нельзя? Улица слишком узкая? — не понимала Галина Петровна.
— Если бы, — невесело усмехнулась девочка. — Пришли мальчики с первого курса, а девчонки испугались, что я могу увести их.
— Какая глупость! — поморщилась Галина Петровна Томилина. — Откуда такие мысли?! Вы ещё слишком юны, чтобы думать о таких вещах. Наслаждайтесь своей молодостью, беззаботностью, а потом уже семья. И сначала нужно подумать об учёбе.
— Но любви-то хочется, мама, — почти со слезами в голосе проговорила Катя. — Почему одним всё, а другим ничего?
— Что ты имеешь в виду? — приподнялась на подушках мама.
— Взять хотя бы Веру: у неё большая семья, в которой связи, известность, пусть деньги не всегда, но всё же… Мама сейчас у них возвратилось, всё будет в шоколаде, — жаловалась на судьбу Катя.
— Послушай: ты не знаешь ничего об их жизни. Внешне можно рассуждать так, а на самом деле всё иначе.
Катя твёрдо посмотрела на маму, в глубине души и соглашаясь и не соглашаясь с ней:
— Давай сделаем укол.
— Давай.
Костя первым заметил ещё некоторое время назад, что Аркадий Иванович готовится покинуть их, его опасения подтвердились в один из вечеров. Дедушка собирал в коридоре вещи. Он пытался затолкать в чемодан свой полушубок, но у ничего не получалось. Сзади подошёл Константин:
— Давай помогу.
Аркадий Иванович от неожиданности выпрямился:
— Я уезжаю.
— Я понял.
— И ты так спокойно об этом говоришь? — дедушку возмутило спокойствие внука: в глубине души ему хотелось, чтобы его отговаривали, тогда бы он почувствовал свою значимость в этой квартире, а так получалось, что никто мог, вообще, не заметить его отъезда. Но его печаль по этому поводу была преждевременной: из кухни с полотенцем в руках вышла Ольга Аркадьевна.
— Папа, куда ты собрался на ночь глядя? — поинтересовалась она, оглядывая скарб родителя. — На рыбалку, что ли? С друзьями?
— Нет, рыбачить я буду теперь только в южных морях, — ответил Аркадий Иванович.
— Как же так! Ты бросаешь всех! Прежде всего, меня — у меня пока нет документов на детей, я — никто, даже на работу толком устроиться не могу.
— А ты не особо и пытаешься, — вменил ей в вину пожилой профессор.
— Ну, хорошо, но с Юлей-то помощь всегда нужна, — привела ещё один довод Ольга Аркадьевна.
— Что вы так шумите?! — зевая, вышла из комнаты Вера. — Я только на пять минут прилегла, а потом опять буду заниматься.
— Мы не шумим, дедушка собирается в дорогу, — пояснил Костя.
— Дедушка, куда ты уезжаешь? — заметила Вера стоящие на полу сумки и чемоданы.
— Обратно в Сочи. Я думаю: необходимость моего пребывания здесь уже отпала, — задумчиво произнёс дедушка.
— Дедушка, ты куда пошёл? — из комнаты вышла Юля. — Ты вернёшься?
— Вернусь, моя дорогая, — Аркадий Иванович понял, что Юле будет тяжелее всего без него, и обнял маленькую девочку.
— Я тоже буду по тебе очень скучать, — признался Костя, который тоже ощущал, что дедушки будет ему сильно не хватать — они сблизились с ним, настоящих мужских разговоров Косте так не хватает.
— Я возвращаюсь к своей обычной жизни — наука, институт, море, юг. А вы, я надеюсь, возвратитесь к своей прежней жизни. Мой отъезд, я думаю, этому поспособствует, — сказал Аркадий Иванович.
— Ну, что ты! — хором принялись возражать домочадцы, но, в конце концов, признали, что всё что ни делается — к лучшему. И каждый должен находиться на своём месте.
— Документы по ребятам можно высылать по почте, факсу, интернету — я со всем теперь управлюсь, — посмотрел на дочь физик Стрижов.
После объятий и тёплого прощания Аркадий Иванович отправился домой — в Сочи, а Вера, Костя, Юля и Ольга Аркадьевна стали приспосабливаться к опять новому образу жизни.
На дворе стояло почти лето, а на календаре — ещё весна. А, значит, надо ещё работать и учиться, что и старался делать Костя. Он успешно заканчивал учебный год и хотел почти всю лето посвятить работе в компании «Восход», но в силу определённых событий уже начал подумывать пересмотреть свои намерения. В последнее время в офисе стали происходить странные вещи. В один из ничем не примечательных дней Костя собрался как следует поработать, чтобы уйти на выходные с чистой совестью. Он только углубился в бумаги, как услышал громкий голос Светланы, хотя она работала в последнее время над собой и старалась общаться со всеми сдержанно и спокойно:
— Павел Сергеевич, мне очень нужно с Вами поговорить.
Константин повернул голову (он сидел так, что мог видеть всё происходящее в коридоре): начальник и секретарь стояли друг напротив друга.
— Мне не нужен этот отпуск, я буду работать, — проговорила Светлана.
— Я не понимаю: два месяца назад Вы чуть ли не на коленях умоляли меня об отпуске, — сказал Павел Сергеевич.
— А теперь всё изменилось — я должна остаться.
— Какая непоследовательность, — недовольно покачал головой начальник Кости и Светланы. — Такая непоследовательность вредна не только в личной жизни, но и в работе. А я всегда ценил Вашу последовательность и внимательность в работе.
— Сейчас у Вас, Павел Сергеевич, будет ещё больше возможностей оценить мою последовательность, я буду работать с удвоенной энергией, — пылко заверила шефа секретарь.
— Ох, хотелось бы верить, — Павел Сергеевич повернулся, давая понять, что пошёл навстречу Светлане и удовлетворил её просьбу об отмене отпуска.
Вскоре Костя стал свидетелем ещё одного интересного разговора. Татьяна Ивановна подошла к Павлу Сергеевичу, перехватив его в коридоре:
— Павел Сергеевич можно я отчёт, который Вы мне положили на стол, завтра сделаю?
— Хорошо, — пожал плечами начальник, он ценил Татьяну Ивановну за опыт и трудолюбие и дал ей возможность отдохнуть.
Она улыбнулась в ответ, тут же бросилась к телефону и завела долгий разговор. Павел Сергеевич какое-то время стоял сзади, нахмурив брови, а потом махнул рукой в отчаянии и пошёл.
Костя внимательно посмотрел вслед грустному Павлу Сергеевичу, не хотел бы он быть на его месте — так сложно всех контролировать и всем верить.
Ему-то самому надо постараться не разочаровать руководителя. А всё-таки странно, в голове зазвучало: «Весна пришла, все сошли с ума…». Стоп, вроде бы он тоже сейчас сойдёт с ума: здесь что-то не так. Костя копировал документы, переданные ему Павлом Сергеевичем, потом их надо доставить партнёрам компании «Восход». Костя ещё раз пересмотрел документы, так как отчётливо понял, что в них не так. Он не искал там никаких тайн, если бы они там были, ему бы просто их не доверили. Дело в другом. Юридически документы визировал Геннадий Мартынов после того, как их отдавал ему Павел Сергеевич, знакомившийся с ними как руководитель фирмы. Но здесь… Дата подписи на визе Геннадия стоит раньше даты входящего номера, значит… Они попали в руки к Геннадию Мартынову раньше, чем к Павлу Сергеевичу. Или это ошибка? Костя отложил документы и схватился за голову. В голове у него была какая-то каша, он не понимал, что происходит. А что хоть за документы? Договор на поставку передатчиков. Может, от этого надо отталкиваться. Надо решить с чего начать действовать? Стоп: почему он вдруг решил поиграть в детективы? Может, и тайны здесь никакой нет. Но очевидно одно: ведут себя почти все в компании «Восход» странно. Но только почему? Личные тайны сотрудников Костю не интересовали, а, вот если это связано с профессиональной деятельностью?
Костя встал и прошёлся: благо, его никто не видел. Надо бы понаблюдать за этим Геннадием, сейчас он уехал по делам на какие-то переговоры. Или всё по-другому? Костя не знал, как поступить. Он еле дождался конца рабочего дня, выскочил на пять минут раньше. На предложение Павла Сергеевича подвезти его ответил отказом, решив, что без автомобильных пробок доберётся быстрее, и помчался вперёд. Костя хотел понять, как ему действовать дальше. Посоветоваться бы с кем-нибудь мудрым. Можно было бы позвонить отцу Сергию, но… по телефону такие разговоры не ведут, а ждать выходных долго. Что ж, остаётся только пойти в ближайший храм — храм Преображения Господня.
Костя вбежал в храм буквально за пять минут до закрытия, о чём не знал, и сразу кинулся к иконе Иисуса Христа. Мальчик просил вразумления, как поступить. Он неожиданно осознал, что надо бы почаще просить именно разума в жизни, от этого многое зависит. В данной ситуации для Константина было два варианта: либо поделиться подозрениями с Павлом Сергеевичем, но он мог серьёзно ошибаться и возвести напраслину на честного человека, либо держать всё при себе и ждать, тем более убедительных доказательств у него не было. В полной уверенности, что теперь-то уж он сможет поступить разумно, Костя покинул церковь.
Ольга Аркадьевна получила на руки решение суда, гласящее, что она признана живой. Она молча посмеялась над бумажкой, позволяющей ей жить дальше. Теперь можно было подумать о поиске работы, ещё предстояло снять опекунство с Аркадия Ивановича, в общем, вернуть всё на круги своя. Ольга Аркадьевна собиралась искать работу, но не была уверена, что захочет возвращаться в театр, нужно пробовать что-то новое, она ведь ещё не так стара. Для начала надо узнать, как обстоят дела в театре и во всей этой околотеатральной тусовке. Ольга Колосова решила встретиться с Лидией Берестовой, они уже общались по телефону, встречались, но говорили обо всём, о чём угодно, только не о работе. Договорились встретиться не в театре, где играла Ольга Аркадьевна и продолжает трудиться Лидия, Ольга Аркадьевна не желала встречаться с бывшими коллегами — она не придумала ещё единую версию, объясняющую всем причины её отсутствия.
К семи часам Ольга Колосова подошла к зданию концертного зала, где Лида выступала с небольшим концертом. Ольга Аркадьевна ждала молодую актрису в холле, удобно устроившись в кресле и спрятавшись за портьерами.
— Привет, — поздоровалась Лидия. Она выглядела свежей и ощущала себя на подъёме.
— Как всё прошло?
— С каждым разом всё лучше и лучше, я всё больше втягиваюсь в пение, но сцену я бросать не собираюсь, — призналась Лида, опередив вопросы старой подруги.
— Я бы тоже занялась пением, — призналась Ольга Аркадьевна Колосова.
— Кто ж тебе мешает? — пожала плечами Лида Берестова. — Если нравится и получается — надо заниматься.
— Да, я хотела бы совершенствоваться в вокале, но ведь и семью надо обеспечивать, значит, надо подумать о денежной работе, — рассуждала Ольга Аркадьевна.
— Это верно. Но как я понимаю, на сцену ты пока возвращаться не собираешься? — поинтересовалась подруга.
— Нет, я столько всего пережила, — вздохнула Ольга Аркадьевна.
— Вот, на этом тоже можно заработать, — то ли в шутку, то ли всерьёз предложила Лидия.
— Нет, спасибо, свои воспоминания я оставлю при себе, — поёжилась Ольга Колосова.
— А если серьёзно, то можно заняться театральным менеджментом, популярно и доходно, особенно для тех, кто умеет налаживать связи.
— Мне сложно сейчас будет налаживать связи — мою историю могут воспринимать по-разному, — проговорила Ольга Аркадьевна.
— Да, уж. Знаешь, — пришла в голову Лидии светлая мысль, — когда ко мне пришла Вера после твоего… исчезновения, я посоветовала ей обратиться к Надежде Ждановой. Помнишь её? У неё связи, знакомства. Кажется, она найдёт выход из любой ситуации. Но и твои дети не промах, они сильные.
— Да, я знаю, что они сильные. Вот, и мне надо им соответствовать, — тихо проговорила Ольга Аркадьевна. Она вдруг заметила, что Лида занервничала, заёрзала в кресле, она сидела спиной к портьере и не видела, что за ней маячил Алексей Шилов, ожидающий Лидию.
Лида махнула ему рукой, он вышел, Ольга Колосова с интересом взглянула на него, Лидия представила их друг другу.
— У тебя так поменялись вкусы, — оглядев Алексея, заметила Ольга Аркадьевна.
— Надо меняться и расти над собой. А самое главное — быть проще, тогда и нужные люди к тебе потянуться, — дала старшей подруге жизненный совет Лидия. — Ладно, я позвоню тебе насчёт театрального менеджмента.
— Спасибо, надо будет попробовать, — Ольга Аркадьевна поднялась.
Вера забежала на кухню: в одной руке была сумка с продуктами, а в другой — пирог с капустой, ей вдруг безумно захотелось такого пирога, наверное, и домашним понравится. К Вериному огорчению, на кухне уже хозяйничала Ольга Аркадьевна. Увидев в руках у дочери пирог, она недовольно проворчала:
— Я как раз собираюсь испечь пирог. Зачем ты этот купила?
— Но я же не знала, что ты собираешься делать, — резонно заметила Вера. — Есть-то всё равно что-то надо.
— Можно было бы и спросить, а-то совсем скоро мы разучимся разговаривать. И, вообще, я себя хозяйкой тут не чувствую, — пожаловалась Вере мама.
— Кто ж в этом виноват?! — тихо проговорила Вера, доставая из сумки купленные продукты.
— А сметана и хлеб? Почему ты их не купила? — возмутилась Ольга Аркадьевна.
— Забыла, — сокрушённо сказала дочь.
— Почему ты вечно всё забываешь?! Надо быть собраннее, иначе в жизни ничего не достигнешь.
— Я куплю, — Вера выбежала быстро из кухни, чтобы не слушать нотаций матери.
Когда девочка вернулась с продуктами, Ольга Аркадьевна смотрела на неё грозно, потрясая Вериным сотовым телефоном:
— Ты забыла телефон!
— Ну и что! Я же в магазин ходила буквально на пять минут, — оправдывалась Вера, кладя на стол хлеб и сметану.
— А-то, что тебе тут Катя Томилина названивала несколько раз. Пришлось с ней говорить, а мне ведь готовить нужно было, — была недовольна Ольга Аркадьевна.
— А что стряслось? — не понимала девочка.
— Она просила передать тебе, что завтра консультация будет по ЕГЭ в девять часов.
— Но я так и предполагала, — спокойно отозвалась Вера.
— Ты ведёшь себя так невозмутимо, как будто не у тебя, а у меня экзамены, выпуск, поступление, — распалялась Ольга Аркадьевна.
— А в чём дело, мама? — подняла на неё невинные глаза дочь. — Я занимаюсь, готовлюсь.
— Что-то незаметно. Ты хоть представляешь, как сложно поступить куда-то? — страшила её мама.
— Всё, что от меня зависит, я делаю. А что не зависит… — Вера не стала говорить о Божьей помощи в таком деле, как учёба.
— По-моему, ты ведёшь себя пассивно и легкомысленно. Вон Катя землю роет, чтобы попасть в хороший ВУЗ.
— У каждого свои возможности, — тихо заметила Вера.
— Какие возможности! Куда ты хоть собираешься поступать?! — кричала Ольга Аркадьевна. — С таким отношением тебе никуда не поступить, останется только пойти уборщицей. Ах, позор!
— Прекрати меня пугать, — взорвалась Вера. — Что касается Кати, у неё совсем другая ситуация. У неё мама не пропадала.
Это был удар под дых, Ольга Аркадьевна вздохнула, выпрямилась:
— Ладно, делай, как знаешь. Но ты меня ни о чём не спрашиваешь, ничего не рассказываешь, и я чувствую себя в стороне от твоих дел.
— Я научилась справляться со своими трудностями сама, — сказала, как отрезала Вера. — У нас с тобой не получается общаться.
— Хоть сейчас покричали. Иногда крик лучше, чем напряжённое молчание, — спокойно сказала Ольга Аркадьевна.