Заканчивалось полугодие моего директорства в совхозе «Доманевский». Июнь выдался знойным. Хорошим для уборки хлебов, плохим - для выполнения плана по мясу, хотя «мясники» напрямую от погоды и не зависели. В предпоследний день месяца в дверном проеме моего кабинета возникла непрезентабельная фигура заведующего маточной свинофермой совхоза имени Фрунзе, кавалера ордена Ленина, Ивана Кузьмича Яцкива. Как всегда небритый, пропитанный запахом любимых свиноматок, цыганской внешности орденоносец вместо рукопожатия выдохнул со скорбью:
- Валерык, выручай.
- Что случилось? – почуял недоброе я.
- Не хватает до плана сорок тонн. Найдешь место?
- Вообще-то я не безразмерный, но для Вас найду. Зачем так переживать?
- Я хочу… Я бы никогда не согласился… А они – давай план! Давай план! Чтоб вы подавились! Выгреб все, что можно – шесть тонн не хватает. Хочу закрыть остаток свиноматками… Всего двадцать штук, а?
- Кузьмич! Вы хотите, чтобы меня без суда и следствия – прямо к стенке?! Что я с ними буду делать? Бегемоты по триста килограммов! Как я их проведу по документам, если мне по сто принимать запрещено?!
- Сынок, я все продумал. Привез бригаду строителей и машину доски. Отобьют загон в свинарнике, чтобы твои хорты до утра не сожрали моих девочек, а за неделю переоборудую твою старую конюшню под свинячий роддом. Она у тебя без дела гуляет. Идет?
Другого бы спустил с высокого крыльца конторы. С Кузьмичем так не поступишь. Если обещает переоборудовать мою конюшню, значит, долго обдумывал, и принял единственно правильное решение. Вас не удивляет, что какой-то заведующий фермой привозит бригаду строителей, машину дефицитной доски, будет строить свинарник в чужом хозяйстве? Почему он «рулит», а не его директор совхоза? Коротко не ответишь. Зайдем издалека.
Доманёвский район славился на всю Украину достижениями в свиноводстве. Треть областной свинины производилась у нас. Один район давал мяса больше, чем соседние Кировоградская или Херсонская, и почти столько, сколько Одесская, области. Передовые колхоз имени Ленина и ордена Трудового Красного Знамени совхоз «Акмечетские Ставки» возглавляли Герои Социалистического труда. Это, так сказать, рекламный проспект, красочная витрина, парадный вход.
С черного хода, по пояс в свинячьем говне, бултыхался со своими матками Иван Кузьмич. Он сам, молодым, напросился в эталонный ад, так как по-крестьянски любил мам-свинушек, честно выполнявших единственный долг – рожать деток. В шустрых, визжащих пострелах, бегающих за ним по ферме, как щенки за сукой, их крестный души не чаял. Когда я, ещё секретарь райкома комсомола, впервые увидел его на ферме, в окружении десятков поросят, услышал, какие ласковые звуки издают уста человека, далекого от поэзии, мне стало ясно – фанат.
Отстающая маточная ферма стала лучшей в области. Получил орден Ленина. Менялись секретари райкома, председатели райисполкома, директора совхоза, а Кузьмич был неизменный и незаменимый. По любому вопросу рабочие совхоза обращались к нему. Знали: если пообещал – решит.
Иван Яцкив и его коллеги-маточники из других хозяйств района выполняли самую главную, ответственную, тяжелую, кропотливую, тонкую работу в животноводстве – воспроизводство поголовья. Без их успехов никаких достижений на откорме не могло быть априори. То, чем занимались мы, по сравнению с делом Кузьмича – ерунда. Потому я, хоть и трухнул поначалу, прислушался к аргументам «аксакала».
- Под нож их пустить – ума не надо. Как грамотно провести по документам – научу. Поставишь к ним одну свинарку – управится. Кормов много не съедят. Поросят будешь дарить, и Кузьмича добрым словом вспоминать. Пьем магарыч?
Отправили его бригаду с моим прорабом делать временный загон в свинарнике. Тихо выпили в кабинете бутылку «Московской». Договорились, что сто голов на откорм заберу своим транспортом, восемьдесят - привезет своим. Двадцать свиноматок доставит отдельно, за час до основной партии. Технология предписывала, что летом свиньи должны быть у весовой до восхода солнца, так как долгое пребывание под прямыми лучами грозит не просто потерей веса, а падежом.
Обычно я не присутствовал при постановках новых партий на откорм. Все принимавшие хорошо знали свое дело. Главное тут – зафиксировать стартовый вес партии. Но поскольку опыта приема свиноматок не имелось, решил поприсутствовать. Уверен, будучи самокритичным и объективным в отношении своей персоны, если бы не я – закончилось бы гораздо хуже, чем случилось в итоге.
Затор у весовой создали свиноматки, не приученные к жизни в стаде. Вы помните, их главное и единственное дело – рожать. В толпе, в борьбе за «кусок хлеба» не родишь. Как роженицам, каждой полагался отдельный бокс с мягкой подстилкой, покой и уход. После опороса – муторное занятие кормить ненасытных троглодитов, готовых высосать из мамы все молоко за один раз. Поэтому природа создала маток медлительными эгоистками, чем-то отдаленно напоминающих кустодиевских купчих.
Попытки затолкать на весы хотя бы пять барынь–недотрог результата не дали. Максимум, чего удалось добиться – две персоны, подозрительно косящиеся друг на друга в противоположных по диагонали углах весов. Вместо часа, двадцать феминисток – индивидуалисток отобрали у нас почти три часа драгоценной прохлады!
Когда, наконец, дошла очередь до свинячьего «плебса», живущего по законам стаи, то сто восемьдесят глоток оглашали окрестности истошным криком. Скотовозы и обычные грузовики раскачивались, как старые баркасы в шторм. Вооружившись палками, ветками, монтировками, все присутствующие, стоя на бортах и кабинах, успокаивали обезумевших зверей. Этих подгонять на весы было не нужно! Едва открыли борт, как стая устремилась вниз. Слабое ограждение весов не выдержало напора и упало. Проскочив за вожаком весовую, НЕ ВЗВЕШЕННАЯ группа, числом в тридцать голов, оказалась в загоне для взвешенных… Что делать? Вернуть их на весы? Но прежде надо починить ограждение. Кто, какими материалами, сколько времени будет чинить, если солнце грозно подымается все выше, первые тридцать в загоне, как на пляже, сто пятьдесят на машинах, как в сухой бане?! Люди запаниковали, совершали хаотические действия, препирались, доказывали свое.
Одни предлагали живой цепью стать по периметру весовой, вместо ограждения.
Другие начали гоняться за свиньями в загоне, пытаясь сбить их в кучу, с последующим вытеснением на весы.
Третьи орали, что надо без взвешивания гнать машины к свинарнику, иначе все подохнут.
Четвертые, схватив ведра, мчались к водонапорной башне.
Пятые застыли в шоке, и стояли как истуканы, жалко улыбаясь.
Первое мое решение было ошибочным. Я согласился на идею живого ограждения весовой. Но иллюзии улетучились, как только опустился трап со скотовоза. Мы едва успели отскочить в сторону, чудом избежав потерь от орущей лавины. Новая группа невзвешенных пополнила загон – «пляж», доведя количество «загоравших» до семидесяти голов. Ошибочное решение украло у нас еще тридцать–сорок минут драгоценного времени. «Пляжники» начали падать на спины, извиваться с визгом, переходящим в предсмертный храп.
- Дохнут! Дорезать! – хором закричали зоотехник с ветеринарным врачом. Кричи, хоть лопни, а ни у кого не оказалось ножа, которым можно заколоть свинью, а только один колол раньше, а женщины от зрелища начали падать в обморок.
Холод, спокойствие, рассудительность вселялись в меня в минуты опасности, пока не пропил нервы. Приказал водителям тащить длинные отвертки для добровольцев – убийц. Прекратил взвешивание и распорядился выгружать прямо в свинарник. Женщинам приказал хоть в подолах нести воду и поливать упавших свиней. Сам прыгнул за руль грузотакси, которым возили рабочих из Доманёвки, и помчался к строителям– «бандерам» в Избашевку. Никто, кроме них, не смог бы максимально быстро выпустить кровь из полсотни свиней, тем самым сохранив туши для питания.
«Бандеры», молчаливые и дисциплинированные, схватили ножи, топоры, стамески, ножовки. Бригадир, прыгнувший ко мне в кабину, показал немецкий штык–нож, «макнув» меня в очередной криминал. Хорошо, хоть не автомат «Шмайсер» показал…
Бросок через гору и назад занял у меня не более получаса. За это время на земле корчились все, кроме нескольких, «успокоенных» отвертками. Бригадир со штыком ринулся, как в рукопашную. Он мастерски бил в сердце. Другие в кровавом угаре резали, рубили, пилили куда попало. Вряд ли кто из наблюдающих выдержал, чтобы не отвести глаз от зрелища массового убийства, пусть и свиней. Залитые горячей кровью строители потеряли человеческий облик внешне и внутренне. Ими овладел неведомый азарт. Потом рассказывали – не могли остановиться. Хотелось убивать еще и еще.
Губительная рубка закончилась к полудню. Туча жирных мух с гулом бомбардировщиков прилетела из свинарника, и покрыла шевелящейся зеленью туши, валяющиеся в кровавых озерцах. Одна мысль разрывала голову: «Куда спрятать туши от солнца???» Ближайший промышленный холодильник в Доманёвке принадлежал «Райпотребсоюзу». Только по блату, только на короткий срок, только умоляя на коленях капризного трезвенника – директора Ивана Ивановича Голева, можно определить туда. Риск широкой огласки, но другого выхода нет. Мчусь к Голеву.
На удивление – застал. Невероятно, но в настроении. Выклянчил максимум желаемого – двое суток. Не заберу – хозяин он. Теперь надо разделать туши, а это «бандеры» не смогут. Нужны профессионалы с бойни. Мчусь туда.
Не был директором, но, фактически, «заправлял» бойней после трех «ходок» за решетку, мой друг, с которым делили «валетом» кровать в детском саду, Колька Добровольский. Понял меня «зэк» с полуслова. Погрузили в «УАЗ» восемь «спецов», ящик водки, сколько нужно курева, колбасы, хлеба. До темноты управились. Теперь осторожно прикинем, сколько раз нарушил закон.
Первый – принял свиноматок.
Второй – не взвесил партию на откорм.
Третий – вырезал часть партии до откорма.
Четвертый – подделка документов.
Пятый – групповое деяние по сговору.
Шестой – реализация мяса на сторону без документов.
Седьмой – строительство подпольного свинарника.
Восьмой – перерасход кормов и горюче–смазочных материалов.
Девятый – грубое нарушение финансовой дисциплины.
Думаю, дотошный следователь удвоил бы перечень. Но и так, в любительском варианте, на предельный срок с конфискацией хватает.
Сколько нервов и годов жизни отняли у меня свиноматки, одному Богу известно. История приобрела гротескный характер, когда они начали пороситься… Отчасти спасало то, что свинарник был замаскирован на дне глубокого оврага, в колючих зарослях акации. Для некоторых двуногих гурманов это усложняло доступ. Зато для волков – благодать. Пришлось «магарычить» охотников за круглосуточную охрану. Улавливаете? Охраняли, фактически, украденное. Смех и грех!
Но высшей точки подмена понятий, абсурд, фарс, блеф вместе взятые достигли, когда позвонил первый секретарь райкома партии, и как бы между прочим, в конце разговора, обронил:
- Надо на Николаев десяток поросят. Посылаю Васю побираться по району, как нищий. У тебя парочки не найдется?