Карантин

                ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА


Августина Серафимовна, хозяйка особняка. 64 года
Ефим Гаврилович, её супруг. 69 лет
Николай, 36 лет
Марта, его жена. 34 года
Татьяна, 32 года
Арсений, 27 лет
Виктория, его жена. 25 лет
Олег, 23 года
Алёша, 21 год
Платон Еремеевич, сосед. 47 лет
Аннушка, горничная. 19 лет
Назар Лукич, сторож. 58 лет



                Действие первое.

                Картина первая. 


Весна 2020 года. Дачный посёлок. Двухэтажный коттедж. В доме много комнат. Большая гостиная. Есть веранда. Уютный двор с лужайкой и фонтаном обведённый каменным забором. Во дворе сторожка в которой проживает Назар Лукич. 
Второй этаж. Одна из комнат. У подоконника стоит Виктория. Глядит в окно. Отворяется дверь. Входит Арсений.

Арсений. Вот ты где. (Подходит.) Все только и спрашивают: «Где, Вика? Где, Вика?»
Виктория (не оборачиваясь). Неужели.
Арсений. Провалится мне на этом самом месте. Так и есть.
Виктория. Никто в этом доме мне не рад.
Арсений (обнимает жену). Не правда. (Целует в щёку, разворачивает.) Вот те на. Что такое?
Виктория (смахивает слезу). Ничего.
Арсений. Я же вижу.
Виктория. Видишь? (Отходит на пару шагов.) Думала вовсе глаз нет.
Арсений. Не понимаю.
Виктория. Лишь слепой, да дурак не заметит, что его жену обижают. Зрение, как выяснилось у тебя есть.
Арсений. Татьяна?

Виктория молчит.

Я поговорю с ней.
Виктория. Не надо. Это её дом и она вправе поступать, как считает нужным.
Арсений. Это и твой дом тоже. В конце концов ты моя жена, а не посторонний человек с улицы. И я заставлю её уважать тебя.
Виктория. Не стоит. (Обнимает супруга.) Скоро уедим. И весь этот кошмар закончится.
Арсений (разводит руками). Не понимаю, что за кошка пробежала между вами. Раньше ладили. Даже дружили.
Виктория. С твоей сестрой трудно завести дружбу.
Арсений. Да, характер у неё ещё тот. И всё же такого разногласия между вами не было.
Виктория. То было раньше. Многое поменялось.
Арсений. Меняются люди. Время по-прежнему идёт своим чередом. Так же по осени опадает листва, зимой завывают метели…
Виктория. Весной все сидят на карантине. Как в тюрьме.
Арсений. Брось. Не такая уж здесь тюрьма. Больше драматизируешь сама, чем есть на самом деле. Посмотри на это всё сквозь улыбку.
Виктория. Всё в округе для меня чужое. А дом и подавно.
Арсений. Внизу накрывают на стол. Спускайся. Будем ужинать.
Виктория. Я не голодна.
Арсений. Дорогая, ты же знаешь, мама не любит, когда кого-то нет за столом. Посидим для приличия.
Виктория. Как скажешь.
Арсений. Вот и хорошо. (Потирает ладони.) Пойду проведаю остальных.
Виктория. Не желаешь уезжать, ведь так? Скажи честно.

Молчание.

Арсений. В какой-то мере рад, что мы задержались. Это правда. (Пауза.) Ещё не известно, что ждёт нас в городе.
Виктория. Хуже не будет.
Арсений. Хорошо, если так. Телевизор хоть вовсе не смотри. Ни одной позитивной новости. Здесь у матушки живём, как у Христа за пазухой. Ни в чём не нуждаемся. Всё есть. И прогуляться где тоже. Одного боюсь… Долгое присутствие в квартире сведёт с ума. Не привык сидеть в четырёх стенах. И ты тоже. Здесь хотя бы свежий воздух. И до реки рукой подать. Не зря кто похитрее рванул на дачи. И пусть завели сюда нас матушкины именины, улыбнулась удача и нам. Я это вижу так.
Виктория (тихо). Ясненько.
Арсений. Это ничего не меняет, любимая. Послезавтра едим в город. Как и обещал. (Целует супругу в щёку.) Жду тебя внизу.

Арсений покидает комнату. Виктория подходит к зеркалу. Долго любуется отражением.


               
                Картина вторая.


Веранда. За круглым столом сидят Николай и Марта. Играют в карты. Алёша стоит позади Николая. Заглядывает в карты. Пытается подсказать. Рядом на кресле-качалке Ефим Гаврилович. Молча следит за игрой наклонив тело влево. Через сад пробирается к веранде Платон Еремеевич.

Платон Еремеевич (весело). Вечер добрый, любезные соседи! (Снимает кепку, кивает, одевает обратно.)
Николай (не отрываясь от игры). По вам хоть часы сверяй. Минута в минуту. Как по расписанию.
Платон Еремеевич. Дык. Точность – вежливость королей.
Николай. И нахалов.
Платон Еремеевич. Отчего же?
Николай. Когда, сударь, дорогу сюда забудете? Или так протоптали от хибарки своей к дому нашему, что вовек, бедняжка, теперь не зарастёт.
Платон Еремеевич (трясёт указательным пальцем). А ты шутник. (Смеётся.) Люблю, когда в человеке присутствует юмор.
Николай. Чем же серьёзные люди не угодили душе вашей?
Платон Еремеевич. Пугают. Чаще всего скверные поступки совершаются с серьёзным лицом.
Марта. А мы вот так. (Кладёт карту.)
Николай (бьёт тузом; напевает) Не пугай меня подруга. Сердце моё слабое.

Алёша кажет брату пальцем на карту.

Алексей, не встревай.
Марта. Попробуй эту. (Кладёт бубнового туза.)

Николай призадумался. Алёша, пытается подсказать карту.

Николай. Я кому сказал! Прекратишь или нет?
Алёша (пятится назад). Алёша хороший.
Марта. Пошто сердишься? Разве виноват он, что проигрываешь.
Николай (хмурится). Ещё поглядим.
Марта. Хотела было подурачить, да будет. Алёша, милый, подойди.

Алёша подходит к Марте. Та, кажет ему карту. Алёша вынимает козырного туза, кладёт на стол.

Если так?
Николай. Ну-у. (Разводит руками.) Против лома нет приёма.
Марта (бросает две шестёрки). На погоны.

Алёша смеётся. Хлопает в ладоши.

Платон Еремеевич (весело). Генералиссимус! (Кланяется.) Честь имею.
Николай. С кем приходится играть. Кругом одно жульё.
Платон Еремеевич. Позвольте и мне партеечку с вами. (Присаживается за стол; Ефиму Гавриловичу.) Не соизволите и нам составить компанию, батюшка? Хех. Хех.
Марта. Грешно смеяться над больными людьми.
Платон Еремеевич. Всё равно ни черта не понимает.
Николай. Отнюдь. Врачи говорят осознаёт всё. Да сказать не может.
Платон Еремеевич. Тем хуже ему. (Берёт ладонь Ефима Гавриловича, приподнимает и отпускает. Рука падает на колени.) Н-да. Одним словом – овощ.
Марта. Постыдились бы так говорить.
Николай. В самом деле. Оставьте отца в покое.
Платон Еремеевич. Были времена взглядом убить мог. Слово скажет – в дрожь бросало. Помню это... Строгий был. Что не по его и рукой огреть не брезговал… Жизнь, жизнь. Забавная ты, зараза, штука. Ведь и не предугадаешь, как проживёшь остаток дней. (Глядит на Ефима Гавриловича.) Кто бы подумать мог, что в такое безобразие превратится. Сколотил состояние, батрачил, как вол, а порадоваться к старости не успел. Лучше и вовсе умереть, чем себя и других мучить.
Николай. Оно, конечно, верно. Да не нам судить, кому сколько дней отведено.
Марта. Его бы в санаторий. Или пансионат какой пристроить. В окружение медперсонала всё лучше будет.
Николай. Мать не позволит.
Платон Еремеевич. Святая женщина.
Алёша. Платон плохой.
Платон Еремеевич. Что такое?
Николай, Марта. Алексей!
Алёша. Плохой. Плохой. (Всем.) Папу обижать будете? (Хватает со стола чашку, бьёт об пол.)
Николай (грубо). Что за цирк ты устроил?
Марта (мягко). В самом деле, Алексей. Нехорошо подслушивать чужой разговор. А если и услышал что, да не понял, лучше промолчать. Не показывай виду. Ты ведь у нас уже большой мальчик, верно? А взрослые истерик на пустом месте не закатывают. Не красиво это. (Убирает осколки.)
Платон Еремеевич. Влюблённому сердцу не прикажешь, как себя вести. (Алёше.) Измучался, поди, весь?
Алёша. Алёша не понимает.
Платон Еремеевич. Ещё бы. Это ни чашки бить со стола.

Маленькая пауза.

Стоит Виктории появиться, краснеешь как помидорина спелая. Глаз не сводишь. Так бы и съел её всю, да?.. Ух, шалунишка!.. Братцу сказать треба, пусть ухо востро держит. Уведут из под носа. Как пить дать уведут. (Смеётся.)
Алёша (растерян, смущён). Я… Ты… (Трясёт кулаками.) Ись!
Платон Еремеевич. Знаю. Знаю. Не хороший человек. (Ехидно.) А, чего это мы зарумянились? Уши и те багровыми стали. Алёшенька, сынок, ты не болен случаем?

Алёша бранится и убегает в дом.

Вот и поговорили. Эх, юность, юность. Ранимая душа влюблённых. Аж себя вспомнил в эти годы.
Марта. Вы любили? Вот чего бы никогда не подумала.
Платон Еремеевич. Отчего же? Были женщины коим сердце моё было подвластно. Не скрываю.
Николай. Пожалуется матери и будет вам – бутылочку под ужин, стопочку на посошок. Носу не покажете.
Платон Еремеевич (посмеивается). Ничего хорошего быть дурачком. Никто тебя не слушает. Всерьёз не воспринимает. Хоть и есть в словах твоих здравый смысл... Печально.
Марта. Жестокий вы человек.
Платон Еремеевич. Жизнь таковым сделала. Не призирали тебя, голубушка, не гнабили и не били, как меня. От тумаков и насмешек черствеешь быстро. Не застали вы меня в мои лучшие годы. Цинизм и подхалимство презирал на корню.
Марта. Верится с трудом.
Николай. Всегда таким были сколько себя помню. Хитрый лис. Кто повкуснее поманит, перед тем хвостом вильнёте. Потому неприятны всем и всюду. Надеюсь матушка в скором времени откроет глаза. 
Платон Еремеевич. Августина Серафимовна благоразумная женщина. И сама вправе решать, кому быть гостем. Единственный, пожалуй, здравый человек в этом доме. Потому и понимает меня, как никто другой. (Берёт карты.) На что играем?
Николай. Мы не азартные люди.
Марта. Ещё чего удумали.
Платон Еремеевич. Неужели?
Николай. Да и что с вас взять, окромя штанов заплатанных? Честного слова и того нет.
Платон Еремеевич. Скажите на милость. (Улыбается.) Может у безумца где и зарыт клад. Хех. Припрятан на чёрный день.
Марта. Тогда вы счастливый человек.
Платон Еремеевич (с ухмылкой). Поговаривают в городе состояние спустили. До единой копейки. И к матери под крылышко. На халявные харчи, так сказать. Верно?.. Так что не исключаю, друзья мои, что в данной ситуации нищий бродяга (кажет на себя) достоин вашего внимания.
Марта (с ужасом). Что за чушь!.. Бред сивой кобылы.
Платон Еремеевич. Полбеды, когда мужик заядлый картёжник. Хуже, когда и супруга проигрывает с тобой на пару.
Николай (в ярости). Что за вздор!.. Откуда сплетни? Кому язык поганый вырвать.
Платон Еремеевич. Сорока на хвосте принесла. Оно ить, как бывает. Кто по гостям ходит, раньше всех новости узнаёт. Тут по зёрнышку, там по зёрнышку – тарелку пшена наберёшь.



                Картина третья.


Из дома выходит Августина Серафимовна.

Августина Серафимовна. И Платоша здесь. Здравствуй, друг мой. Рада тебя видеть.
Платон Еремеевич (тихо). Хоть кто-то мне в этом доме рад.
Августина Серафимовна. Что, прости?
Платон Еремеевич (выходя из-за стола). Говорю, здравствуйте, моя дорогая. Радуюсь улыбки вашей, как утреннему солнышку.
Августина Серафимовна. Ой. Скажешь тоже. (Улыбается; присаживается на стул.)
Платон Еремеевич. Нет таких слов, любезная, чтоб описать красоту и доброе сердце ваше. (Снимает кепку, кланяется.) Позвольте вашу ручку. (Целует.) Не угасла ещё во мне свеча поэта... Да, милые мои. Раньше, признаюсь вам, писал стихи. И как писал!.. В районной газете публиковался. И охотно брали.
Марта. Неужели?
Платон Еремеевич. Вот вам крест. (Крестится.) Душой романтик. Оттого и ранимый. Не могу без слёз видеть, что происходит вокруг. Сердце кровью обливается.
Августина Серафимовна. Да, да, да.
Платон Еремеевич. Я вам так скажу. Это всё проделки Всевышнего.
Николай. Бога только впутывать не будем.
Марта. Он здесь не при чём.
Платон Еремеевич. Как знать. (Августине Серафимовне.) А вы что думаете, моя хорошая?
Августина Серафимовна. Даже не знаю.
Платон Еремеевич. Смею заявить, что короновирус этот послан за наши грехи. (Пауза.) Зажрался народ. Зверствовать стал… Любви к ближнему нет. Родителей не почитаем. Злоба и зависть повсюду. Одна лишь любовь царит везде – к доллару. Все беды от этой злощавой зелёной бумажки… Стоит человеку потерять облик, что дал Господь - тут же с небес идёт кара божья. Всегда так было. Во все времена. Холера и чума уносили миллионы жизней, покамест человечество не одумается и не возьмётся за голову. Нынешняя зараза, скажу вам, полбеды. Ждите войны. А она будет.
Августина Серафимовна (крестится). Свят. Свят.
Николай. Прикуси язык, паршивец. Чего доброго накаркаешь беду. Помело.
Августина Серафимовна. В словах Платоши есть правда.
Платон Еремеевич. Благодарю. (Кланяется.) Только вы меня в этом бездонном колодце призрения и ненависти понимаете и жалеете. (Целует руку.) Денёк выдался какой нынче, а! Правда, хорош?.. Дай, думаю, прогуляюсь перед сном грядущим, да соседей проведаю. Как, мол, поживают родимые.
Николай. А то не знаете.
Марта. Вчера последний ликёр допили... Чего, кстати, без маски? Заразу разносите.
Августина Серафимовна. Милая, ну что ты. Какой же Платоша заразный? Смешно даже. Живём рядом. Одним воздухом дышим. Не хватало ещё друг дружку остерегаться. Не правильно это.
Николай. Эх, мама, мама. Вовсе не беспокоишься о здоровье детей своих. (Поднимает указательный палец.) Предосторожность. Вот что сейчас на первом месте. А халатность в данной ситуации наказуема. Гостей на время карантина лучше и вовсе перестать принимать. Обеззаражим себя и окружающих.
Марта. На сегодня, пожалуй, это единственная здравая мысль.
Николай (супруге). Спасибо, милая.

Маленькая пауза.

Платон Еремеевич (серьёзно). Хотите действительно поговорить кто в этом доме лишний и почему?
Марта (с тревогой). Нет! Ненужно.
Платон Еремеевич. То-то и оно.
Николай (притворно улыбается). Так и не научились, друг мой, шутки распознавать.
Платон Еремеевич. Отчего же? С юмором у меня всё хорошо.

Маленькая пауза.

Где, кстати, Арсений?
Августина Серафимовна. За Викой послала. Целый день, бедняжка, из комнаты не выходит.
Платон Еремеевич. Обидел кто?

Молчание.

Обратил внимание, что с Татьяной разногласие. Не всё гладко. Неприязнь чувствуется у обеих в голосе. Но доминирует, безусловно, ваша дочь. Сильная женщина.
Августина Серафимовна. Прям-таки неприязнь?.. В каждой семье бранятся-мирятся. Не бери в голову. Показалось.
Платон Еремеевич. Нет, матушка. Этот тон в голосе мне знаком хорошо. Уж поверьте. На себе примерял не раз.
Августина Серафимовна (вздыхает). Может поэтому в город рвётся? Отчего бы, скажите на милость, не переждать здесь? Вместе любую беду одолеть по силам. (Николаю.) Поговорил бы с братом. Хоть на недельку бы задержались. Меня и вовсе слушать не желают.
Николай. А меня послушают! Сама знаешь характером в отца. Если вбил что в голову, бесполезно переубеждать.
Марта. Может оно и к лучшему. Случись чего и есть куда за помощью обратиться. Местная медицина не подстать городской.
Николай. Верно. Пусть едут. Не держи их мать. У тебя помимо Арсения и другие дети имеются, которые тебя любят и готовы на руках носить. (Целует мать в щёку.) Ну, вот. И плакать скорей.
Августина Серафимовна (смахивает слезу). Берите отца. Идёмте ужинать. (Приподнимается; Платону Еремеевичу.) Отужинаешь с нами? Не побрезгуй.
Платон Еремеевич. Премного благодарен, матушка. С превеликим удовольствием.

Августина Серафимовна с Платоном Еремеевичем заходят в дом. 



                Картина четвёртая.


Марта ходит по веранде нервно теребя пальцы.

Марта. Боже мой. Откуда ему известно?
Николай. Успокойся.
Марта. Успокоиться?.. Говоришь мне успокоиться?
Николай. Не подавай виду… Не истери.
Марта. Ты же понимаешь, если не получится ничего с домом мы пропали. Денег брать негде. Я не смогу жить, как все… в нищете. Понимаешь ты это или нет?
Николай (приподнимается со стула, подходит к супруге держа в ладони карту). Я что-нибудь придумаю. Обещаю. Не из таких передряг выбирались.
Марта (замечает карту). Убери их от меня! (Хватает со стола колоду, со злобой рвёт карты.) Ненавижу. Дьявольское отродье.

Пауза.

Николай. Легче стало?
Марта. Откуда ему известно, что за душой у нас ни гроша?.. Может кто ещё ведает тайной нашей?
Николай (не сразу). Чёрт его знает. (Пауза.) Возможно от Васильева. Говорят гостил здесь в прошлом месяце.
Марта. От Васильева?
Николай. В городе с Батракинами дело имеет. Теперь ясно откуда ноги растут?
Марта. Что, если Васильев снова на дачу явится? Сейчас многие из города бегут.
Николай. Вряд ли. А если и так… не волнуйся. Нам он не опасен. Хотел бы давно матери сказал. Возможность такая, уверен, была.
Марта. А Платон?
Николай (расхаживает по веранде). От этого всего ожидать можно. Но… не думаю, что в нашем присутствии совершит подобную пакость. Трусливая душонка. И здесь нам на руку. Хотя… Достаточно сказать одну фразу в нужной обстановке, да в подходящий час. И всё пропало.   
Марта. Подлец какой.
Николай. В любом случае, как говорится, держи врага поблизости. Ехать нам всё равно некуда. А пока мы здесь, пискнуть не посмеет.
Марта. Хорошо если так.
Николай (подходит к Ефиму Гавриловичу). Да, папа?
Марта. А ведь он всё понимает.
Николай. Толку с этого. (Ефим Гаврилович водит глазами.) Что с него теперь взять? Мешок картошки и то дороже стоит… Помоги.

Марта с Николаем приподнимают старика, берут подруки, ведут в дом.



                Картина пятая.


Кухня. Аннушка собирает поднос. Появляется Олег. Подходит, обнимает за талию, целует в шею.

Олег. Как же ты хороша, синеглазка.
Аннушка. Прекрати.
Олег (шепчет на ухо). Ничего поделать с собой не могу.
Аннушка. Нас увидят.
Олег. Пусть.
Аннушка. Неудобно.
Олег. Неудобно спать на потолке. Всё остальное в порядке вещей.

Девушка вырывается из объятий.

Застенчивая ты моя.
Аннушка. Скажи, что меня любишь.
Олег. Больше жизни.
Аннушка. Скажи это, как вчера говорил.
Олег (касается ладонями её щёк). Синеглазка. (Целует глаза.) Милая моя. Разве можно тебя не любить? Ты же ангел. Венец красоты.
Аннушка (растрогана). И я тебя люблю, Олеженька. (Целует в губы.) Сильно-сильно. (Смеётся.)
Олег. Что тебя так веселит?
Аннушка. Прости. Просто очень счастлива. А когда люди счастливы, им всегда хочется смеяться. (Пожимает плечами, улыбается.) Наверное.
Олег. Забавная ты. (Пытается поцеловать.)
Аннушка (не даётся). Расскажем о нас?
Олег. Обязательно.
Аннушка. Когда?
Олег. Скоро.
Аннушка. Может за ужином? Сегодня. И впрямь неудобно.
Олег (не сразу). Не будем торопить события. Мы любим друг друга, а это главное. Как только отменят карантин, заберу к себе. Даю слово. (Пауза.) Матушка сейчас не в духе. Брат уезжает. Не по нраву ему здесь… Повременим с откровенностями.
Аннушка. Да, ты прав.
Олег (вынимает из кармана брошку). Заискалась, небось? (Улыбается.) Растеряшка-неваляшка.
Аннушка. Ой. (Берёт брошку.) Весь день ищу.
Олег. Внимательнее надо быть. Эх! Если бы не карантин. Махнул бы сейчас в город и купил бы тебе всего и всякого. Золотые серьги, браслет, ожерелья… Люблю, когда на девушке украшенья.
Аннушка (скромно). Это очень дорого.
Олег. Для тебя никаких денег не жалко. Пойми это.

Молчание.

Что больше всего желаешь?
Аннушка. Поехать с тобой к морю.
Олег. Обязательно съездим. Обещаю. Как только кончится вся эта белиберда, сразу махнём на ГОА. Или на Гавайи. Можно на Бали.
Аннушка. Всё равно. Лишь бы с тобой.
Олег (романтично). Будем бродить по белому песку, пить кокосовое молоко и нежится под солнышком.

Олег целует Анну в губы. Появляется Татьяна.

Татьяна. Не помешала?

Аннушка хватает поднос с едой и убегает с кухни.

Ты в своём уме?
Олег. Не начинай.
Татьяна. Городских дурёх мало? Решил наивностью девочки несмышлёной воспользоваться. 
Олег. А девочка за четыре года подросла. Ух, как! Похорошела сиротка наша. Глаз не отвезти. (Смеётся.) Кто знает, может и женюсь.
Татьяна. По-твоему это смешно?
Олег. А по-твоему нет?.. Моя вина в том, что бабы не умней курицы... Как дети верят каждому слову. Порой мне их даже жалко.
Татьяна. Верится с трудом.

На кухню входит Аннушка.

(Грубо.) Пошла вон отсюда!

Аннушка убегает.

Олег. Это было лишнее.
Татьяна. Ещё раз с ней увижу, пеняй на себя. (Олег смеётся.) Больше предупреждать не стану.
Олег. Я всё понимаю. Карантин. Все дела. Но и ты пойми меня правильно, сестра. Я же постриг не принял и в монахи не ушёл. Мне женской ласки необходимо. Иначе зачахну здесь. А выбор, сама видишь, не велик. Приходится довольствоваться тем, что есть.

Олег пытается уйти.

Татьяна. Мало бед наворотил? Подавай ещё приключений. Слава богу Арсений ничего не знает. Представить боюсь что будет. Он, бедняга, в потаскухе этой души не чает.
Олег (с иронией). Мы были молоды и пьяны. В крови нашей бурлила страсть. Звёзды на небе горели, как маленькие свечи… Даже и не помню, кто первый кого поцеловал.
Татьяна. Замолчи.
Олег. Об этом же прошу и тебя. Ненужно каждый раз напоминать. И от Вики отстань. Сама беду накличешь. Вот увидишь… Было и было. Что ж теперь. Прошлое не исправить. Как бы этого не хотелось. Так что, смирись. Одевай улыбку и идём ужинать. Поди нас одних ждут.

Олег берёт поднос, покидает кухню.



                Картина шестая.


Гостиная. За большим столом всё семейство. Во главе стола Августина Серафимовна. По левую руку от неё – Ефим Гаврилович и Аннушка.
Появляется Олег. Следом Татьяна. Олег ставит поднос на тумбу.

Николай (Олегу). Да ты у нас на все руки мастер.
Олег (присаживаясь за стол). В прошлой жизни может и прислуживал где. (Улыбается.)
Арсений. Хоть бы самую малость подумали о других.
Олег (прикладывает ладонь к груди). Тысяча извинений.
Татьяна. Могли бы не ждать. Не велика честь.
Марта. Мама этого не любит. И ты это прекрасно знаешь.
Татьяна. С каких это пор она тебе матерью стала?.. Не припомню. За глаза Серафимой зовёшь. Никому не секрет.
Николай. Не придумывай.
Татьяна. Мне лгать незачем. Говорю то, что считаю нужным. Ужинать вместе большой надобности не нахожу. (Глядит на Викторию.) Тем более здесь не всем рады.
Арсений. Никогда семейство наше дружелюбием не славилось. И как это не обидно, а признать стоит. Даже сейчас, будучи взрослыми, не можем притвориться, что всё хорошо. Провести этот вечер в тёплой домашней обстановке. Без упрёка и брани. (Пауза.) Ничего сложного в этом нет.
Платон Еремеевич. Поддерживаю. Лучше пить ликёр и веселиться.
Татьяна (Арсению). Не преувеличивай. Каждый из нас любит друг друга по-своему. Видно это любовь такая родственная – любить и сориться.

Молчание.

Приступим к трапезе.
Платон Еремеевич. Аллилуйя!
Августина Серафимовна. Семья превыше всего.
Николай. Безусловно. 
Марта (поднимает бокал). За семью.
Платон Еремеевич. У меня и тост имеется.
Олег. Боже упаси. Хотите моей голодной смерти.

Чокаются бокалами. Выпивают. Приступают к ужину. Аннушка кормит с ложки Ефима Гавриловича. Тот не даётся. Зажимает зубы. Мотает головой. От еды отказывается.

Августина Серафимовна. Что такое?
Аннушка (пожимает плечами). Никогда себя так не вёл.
Виктория. Может не голоден?
Алёша. Папу обидели.
Николай (Алёше). Кушай молча. Подавишься.
Платон Еремеевич. Вашего отца, Алексей, обидеть не трудно. Ранимая нынче душа. (Августине Серафимовне.) А вот ликёра не наблюдаю. От винишка, пардон, изжога.
Марта. Вчера последнее испили. Уж и не помните.
Платон Еремеевич. Жаль. Очень жаль. Под ужин грамм сто пятьдесят никогда не помешает. И для желудка полезно.
Николай. Хитрец.
Олег. Не прибедняйтесь. Просите бутылку. Чего уж там.
Марта. Вот-вот.
Августина Серафимовна. Как насчёт коньяка?
Платон Еремеевич. Золотая вы моя. (Целует хозяйке руку.) Не откажусь. (Всем.) Но уверяю вас друзья мои, лишь для улучшения аппетита.
Августина Серафимовна. Не изволь беспокоиться. Как-никак гость.
Олег (с улыбкой). Таких гостей зауши и в музей.
Марта. Вот уж, действительно, будет редкий экспонат.

Добрый смех.

Августина Серафимовна (всем). Будет вам. (Аннушке.) Дорогая, принеси коньяк. 
Аннушка. Подарочного?
Августина Серафимовна (кивает). Будь так любезна.

Аннушка идёт в кухню. Августина Серафимовна пытается покормить супруга. Ефим Гаврилович по-прежнему не даётся. Сжимает зубы. Убирает голову в бок.

(Гладит Ефима Гавриловича; ласково.) Что ты мой хороший? 

Ефим Гаврилович закатывает глаза.

Платон Еремеевич. Характер кажет. Али игру какую затеял.
Олег. Не хочет и больно надо.
Арсений. В самом деле мама. Покормим позже.

Августине Серафимовне удаётся просунуть ложку в рот. Ефим Гаврилович не пережёвывая сплёвывает еду себе на грудь.

Ну вот. Пожалуйста. Зачем через силу?
Татьяна. Глаза бы мои на всё это не смотрели.
Олег. Спасибо, отец. И тебе приятного аппетита.

Появляется Аннушка. Ставит на стол бутылку.

Августина Серафимовна (утирает салфеткой супругу рубаху; Аннушке). Уложи спать. Видимо устал. Крикни Назара. Поможет.

Аннушка забирает Ефима Гавриловича. На коляске увозит из гостиной.

Платон Еремеевич (потирает ладони).  Ну-с, приступим? (Открывает коньяк, наливает в бокал.) Для согрева души, так сказать. (Всем.) Не соизволите составить компанию?

Олег наливает коньяк. Остальные пьют вино.

(Выпивает.) Ну от! Другое дело. (Берёт бутылку, рассматривает.) Хоро-ош. Аж сердце встрепенулось жеребёнком молодым.
Марта. Закусывайте. Закусывайте. Икорочки испробуйте астраханской.
Николай (ехидно). Кушайте вдоволь. Будьте, как дома.
Платон Еремеевич. Весьма признателен. (Намазывает на корку хлеба осетровой икры.) И ещё разочек. (Разливает коньяк.) Олежка…

Олег подаёт бокал. Пьют вдвоём.

М-м-м. Напиток богов. (Целует три пальца.) Изумительно.
Николай. Теперь весь вечер нахваливать будет.
Марта. Кто на что горазд.
Платон. Душа купается в гармонии. И в этом заслуга хозяйки. Потому не нахожу ни малейшего повода, молодые люди, не поблагодарить за столь радушное гостеприимство. (Целует руку Августине Серафимовне.) От чистого сердца.
Марта. Благодарят делом.
Николай. Язык чесать не мешки ворочать, спина не болит. И то верно.
Арсений. Оставьте человека в покое.
Виктория. В самом деле. Лучше поговорим о приятном.
Татьяна. О приятном?.. Интересно… Из твоих уст это... Ха-ха. Продолжай. Поведай тайны своих наслаждений.

Виктория замолкает.

Арсений (сестре). Не приставай. Вика хотела сказать, что следует поговорить о чём-то более насыщенном и важном, нежели доставать соседа за его неряшливость и весёлый нрав. Между прочим нам есть чему у Еремеича поучиться.
Николай. Чему же?
Арсений. Оптимизму.
Татьяна. Соглашусь. (Платону Еремеевичу.) Пожалуй вы единственный, кто разгоняет смехом своим в доме этом могильный мрак. Всегда искренне рада вашему присутствию. Вечера хотя бы проходят за разговором. Днём хоть от тоски вешайся.
Платон Еремеевич. Могу и днём навещать. Хе-хе. С меня не убудет.
Николай. Нет надобности.
Марта. Чего доброго пропишитесь, опосля не выгонишь.
Платон Еремеевич (посмеиваясь). Не беспокойтесь. Меня и мой дом вполне устраивает.
Николай. С трудом в это верится.

Маленькая пауза.

Платон Еремеевич (вдруг). Поделюсь-ка, с вами, друзья мои, последними известиями.
Августина Серафимовна. Какими?
Олег. Предчувствую свежие сплетни.
Николай. Иначе не скажешь.
Платон Еремеевич. В позапрошлом годе двоюродная сестрица моя Варвара отдала душу богу. Ничем не хворала, ни на что не жаловалась. В понедельник пятого числа прилегла отдохнуть во второй половине дня и аминь. (Крестится.) Царствие небесное. 
Николай (предчувствуя не доброе). Нашёл время мертвецов упоминать.
Марта. В самом-то деле.
Платон Еремеевич. Это так… предисловие. (Улыбается.) Рассказ о другом. Совсем о другом. (Разливает коньяк.) И-так! Трёхкомнатная квартира в центре города отошла племяннику. Против закона не пойдёшь. Как-никак сын. Родная кровь. Признаюсь, положив руку на сердце, не от зависти сказано, но… умом племяша не велик. Бестолковый. Вдобавок азартный. (Всем.) И что вы думаете, мои хорошие?.. Правильно! Не прошло и полугода, как отдал квартиру за долги. Проигрался.
Августина Серафимовна (с ужасом). Не может быть.
Платон Еремеевич. Может, голубушка. Может. До последней копейки, паршивец, спустил всё. Продал материнское гнёздышко за бесценки. Светлую память опорочил грязными деньгами… Преступник. Самый настоящий.

Николай и Марта украдкой переглядываются.

Виктория. Боже упаси.
Платон Еремеевич. Верно. Боже упаси иметь такого сына. При жизни сестрёнка немало натерпелась с ним бед. Слезами горемычными умывалась бедняжка. Ни одной матери не пожелаю, чтоб дитё её ступило на азартную дорогу. Бесстыдной рукой все ценности из квартиры снёс задарма чужим людям. Азартные люди – страшные люди. Ничем не дорожат: ни искусством, ни красотой, ни семейными реликвиями. Последнюю рубаху поставят на кон. Не дрогнет рука и икону продать…
Августина Серафимовна. Свят-свят. (Крестится.)
Платон Еремеевич. Ни перед чем не остановятся варвары. Ничто им не свято, ничто им ни чуждо. Я таким бы руки по локоть отрубал. И им спокойней. И близкие не страдают.
Олег. Это лишнее. Оно конечно может и вам какой угол перепал бы, не продай квартиру, но…
Татьяна. Согласна. Так чего доброго полстраны конечностей лишится. Всякому азарт присуще. Все мы не безгрешны... Поди и сами спор вели на щелбаны? Признавайтесь.
Платон Еремеевич. Было дело. Не скрою. Чего греха таить. (Улыбается.) За хороший тумак и сейчас руку пожму. Лоб всё стерпит. Но посягаться на святое… Чёрт бы с ней с последней рубахой. Тряпьё оно и есть тряпьё. Так ить нет. Крест нательный готовы снять и на кон поставить… Нет. Никогда!.. Это удел безбожников. И доброму благородному человеку вроде меня эти бесовские методы чужды и неприемлемы.

Платон Еремеевич с Олегом пьют коньяк. Августина Серафимовна с презрением качает головой. Все понимают, что услышанное её расстроило. Марта и Николай с опаской глядят на соседа и при каждом его взгляде дружелюбно улыбаются.

Арсений (Николаю). Ты как?.. Скукожился весь… Пот пробил. Часом не заболел?
Августина Серафимовна (разглядывает Николая). И правда. На тебе, милый, лица нет.
Олег (посмеиваясь). Вот и в нашу обитель пробралась зараза. Эх. Плохи дела.
Августина Серафимовна. Разве над этим смеются? (Николаю.) Коленька, родненький…
Платон Еремеевич (ехидно прищуриваясь). Поди история взволновала. Н-да. Честному человеку услышать такое весьма неприятно. Понимаю. Самому противно.
Николай (поправляя ворот рубахи). Всё хорошо. Не волнуйтесь. Душно здесь. Кислорода не хватает. После ужина пройдусь на свежем воздухе. А то от комнатной духоты и впрямь заболеть можно.
Августина Серафимовна (зовёт). Аннушка! Анна.
Николай (Арсению). Порыбачить не желаешь?
Арсений. Порыбачить?
Николай. Ну. В вечерние сумерки сам знаешь какой клёв. Всё хоть время скоротаем немного.

Арсений соглашается. Появляется Аннушка.

Августина Серафимовна (Аннушке). Дорогая, принеси градусник.
Николай. Мама не сходи с ума.
Августина Серафимовна. Бережённого бог бережёт.
Арсений (Аннушке). Попроси Назара приготовить снасти.
Аннушка. Удочки?

Арсений кивает.

Николай. И вели червей накопать. (Потирая ладони.) Ох, чует сердце моё не с пустым ведром придём.
Алёша. Алёше тоже хочет градусник. Алёше тоже нужно… Алёша не болеет…
Августина Серафимовна (Аннушке). Принеси, пожалуйста, два градусника.

Аннушка уходит.

Платон Еремеевич. Может новости посмотрим?
Августина Серафимовна. Я и раньше телевизор не охотно включала. А теперь и подавно глядеть боюсь.
Платон Еремеевич. Врага надо знать в лицо. Как с ним бороться, чтоб первым не схлопотать удар в спину. (Олегу.) Будь добр перемотай на новости… Интересно, что на этот раз говорят.
Олег. Ничего умного. (Встаёт из-за стола, находит пульт, присаживается обратно. Включает телевизор. Ищет новости.)

По телевизору пролистывается число заражённых. Говорят о мерах предосторожности. Требуют соблюдать самоизоляцию.

Августина Серафимовна. Как страшно жить.
Олег. Цирк Шапито.
Арсений. Что под эти подразумеваешь?
Олег. Всё вот это. И весь их масочный режим – одно издевательство. Грустно и смешно за всем этим наблюдать.
Платон Еремеевич (кажет пальцем в потолок). Оно ить как. Начальство велит – не поспоришь.
Олег. Ну вот, пожалуйста. (Кажет в телевизор, где президент спускается по трапу самолёта без маски.) Этим можно. Если уж население, как баранов заставляете носить трусы под носом, то в первую очередь начните с себя любимых. Покажите пример. Возглавьте стадо.
Арсений. Лишь бы помогало. Одеть не трудно.
Олег. А это главный вопрос.
Николай. На днях один доцент выступал. Умные вещи говорил между прочим. И про маски эти ваши тоже упомянул. (Пауза.) Это, как с рогаткой на медведя идти. Вроде и вооружён, а толку мало. Если контакт с заражённым имел, маска не спасёт. И менять их нужно по нескольку раз на дню. А не как у многих по неделю в кармане хранится.
Олег. Что и требовалось доказать. Главное сломить систему. Заставить народ беспрекословно подчиняться. Ходить на цыпочках и по струнке. С баранами легко – куда повёл, туда и пошли. И без лишних вопросов.
Татьяна. Пусть каждый останется при своём мнении.
Олег. Уверяю вас вируса нет.
Николай. О-па.
Олег. Именно так.
Виктория. Скажи это родственникам погибшим.
Олег. И скажу. Прямым текстом. Вас водят за нос, господа.
Татьяна. Это не гуманно.
Олег. Люди мрут постоянно. Рождаются и умирают. И круговорота этого не избежать. Увы. (Пауза.) От малярии больше гибнет. И никто, что-то, комаров не опасается. А тут… раздули из мухи слона и рады. Может оно что и есть конечно, но точно того не стоит, чтоб тратить на это время и нервы. Пустошное дело.
Августина Серафимовна. Вика права. Вирус забрал немало человеческих жизней. Цинично даже думать об этом, не то, чтобы говорить вслух. Хоть малейшую каплю совести найдём в себе… помолчим… проявим уважение к умершим и их родным… Подобное прошу в этом доме больше не говорить.
Татьяна. Полностью поддерживаю.

Молчание. Появляется Аннушка. Подаёт градусник Николаю. Алёше пытается помочь.

Алёша. Я сам. (Берёт градусник, суёт под мышку. Аннушка уходит.)
Олег. И настала гробовая тишина.
Николай. Мама права. Бережённого бог бережёт.
Марта. Мама плохого не скажет. (По щенячьи глядит на Августину Серафимовну.)
Николай. Что же касается вируса – он определённо есть. И сотворён никак иначе руками человека. Полагаю без американских учёных не обошлось.
Татьяна. Вот и на политику перешли. Ждала, когда же…
Платон Еремеевич. Полностью разделяю услышанное. Эти давно всему земному шару дышать спокойно не дают. Ни чихнуть, пардон, не пукнуть без их ведома. Такую подлянку всем сотворить могут только они.
Николай. А кто в первую очередь страдает?.. Уберём стариков и хворых. И не нужно платить пенсии и инвалидность. Какая экономия бюджета, а!
Платон Еремеевич. Браво! (Хлопает в ладоши.) В самую точку.
Августина Серафимовна. Быть того не может.
Николай. Может, мама, может. Прошу, береги себя. Без надобности не покидай дом лишний раз. Что нужно сами сделаем и принесём… Ты у нас одна.
Марта. Мы с Колей всегда к вашим услугам.
Виктория. Меры предосторожности следует принимать всем нам. Слава богу на здоровье не жалуюсь. Больше двух дней никогда не хворала. Иммунитет хороший. А всё же в данной ситуации боязно. Признаюсь.
Татьяна. Зараза к заразе не пристаёт.

Виктория меняется в лице. Салфеткой утирает губы. Благодарит за ужин. Покидает стол. Идёт к себе на верх. Алёша следом, не вынимая градусника, спешит проводить.

Арсений. Зачем ты так?
Платон Еремеевич. На твоём месте, друг мой, я думал бы сейчас совсем о другом. (Улыбается.) Уведут жёнушку. Из под самого крылышка украдут. Хотя… Всё равно в семье останется. (Смеётся.)
Арсений. Что за вздор.
Платон Еремеевич. Алексей парень не промах. (Подмигивает.)
Татьяна. Оставьте брата в покое. Шутка не уместная.
Платон Еремеевич. Прошу меня простить. Пытался всего лишь поднять настроение.
Татьяна. Не удалось.

Пауза.

Августина Серафимовна (с укором). Разве над этим потешаются?.. Алёша святой. И сердцем чище каждого здесь присутствующего.
Платон Еремеевич (чувствуя за собой вину). Так и есть. Даже спорить не буду.
Арсений. Что на счёт Алексея и Вики… То я рад, что супруга моя хоть кому-то приглянулась в этом доме и не раздражает.
Августина Серафимовна. Виктория член семьи и мы все её любим.
Татьяна. Не говори за всех.
Арсений (срывается). Прекрати сейчас же!.. Есть что сказать – говори. Нет? Требую пойти и извиниться.
Татьяна. Что за тон, что за нравы! (Улыбается.) Прекрасно же знаешь, что я этого не сделаю.

Неловкая пауза.

Платон Еремеевич. В оправдание своё, друзья мои, хочу поведать одну короткую историю. (Потирает салфеткой губы.) В позапрошлом годе, значит, довелось быть мне под Рязанью по неотлаженным делам. По каким, прошу меня извинить, сказать не имею права. А так, как дела мои занимали не один день, пришлось снять комнату. На номер в гостинице, сами понимаете, гроши не позволяли. (Улыбается.) Приютила меня одна милая супружеская пара средних лет. Приятная во всём. За всё время пребывания ни единого бранного слова не довелось услышать. Бывает же так, ей богу... Отужинать вместе каждый раз предлагали. Не скрою, в наше время это кажется уже дико… За столом разговор заводился до позднего часу. С интеллигентными людьми всегда интересно вести беседу…
Олег. Чтобы вас, да и на ужин не позвали? (Улыбается.)
Платон Еремеевич (не замечая подвоха). Жил с ними Боря. Тех же лет. Но на ум слабоват. Слов знал немного. Говорил плохо. Больше мычал. Всюду и везде ходил с игрушечным самосвалом. Часто видел его в песочнице. Али насекомых каких ловить удумает. Одним словом – дитё. (Пауза.) Хоть и чумазый всегда, как трубочист, но, скажу вам, даже под слоем грязи не скрыть было его красоту. Густые волосы, тёмные брови, большие глаза, широкие плечи, крепкие руки… Красавец. И не известно сколько женских сердец довелось бы ему разбить, если не этот недуг.
Арсений. История ваша лишена всякого смысла.
Платон Еремеевич. Отнюдь. (Пауза.) Перед самым отъездом случайно узнал от соседей их маленькую тайну. Всё это время я полагал, что Боря брат хозяйки дома. Очень уж она о нём пеклась. Умоет, расчешет, покормит. Выдастся минута свободная, поиграет. Перед сном книги читала… А в итоге выяснилось, что никакая она ему не сестра. А… невеста.
Все (в недоумении). То есть, как так, невеста?
Платон Еремеевич. Представляете какого было моё удивление. (Пауза.) Как выяснилось позже: давным-давно любили они друг друга так сильно, что не расставались даже на полдня. Дело к свадьбе шло. Но за неделю до бракосочетания дёрнул сам чёрт их пойти на дискотеку. Пьяная компания положила глаз на Борину невесту. Стали приставать. Тот вступился и получил арматурой несколько раз по голове. Три месяца пробыл в коме. А когда пришёл в себя – ни бе, ни ме, ни кукареку. Ума лишился напрочь. Невеста его, естественно, со временем вышла замуж за другого. А, как прознала, что у Бориса матушка померла, а того в дом-инвалидов собираются сдать, взяла опекунство. Своих детей не нажили. Борис у них вроде как вместо ребёнка стал... Это уже возвратясь домой, припомнил я, как она за ним ухаживала: как умывала, как гладила, как глядела на него… и понял… Нет, это не материнская забота. Это другое. Любит она его по-прежнему. Руку отдам на отсеченье, что любит... После стольких лет и даже такого… Когда укладывает спать, видит в нём свою первую любовь… А ведь есть законный супруг. Догадывается ли он об этом, ревнует ли? Или выше всего этого. Понимает, что Боря не конкурент. Может жалость на всё закрывает глаза?.. Он, конечно, интеллигент и виду не подаст. Но ведь живой человек, не камень. Не обманешь сердце. Не велишь ему не болеть.
Августина Серафимовна. Вот и глаза на мокром месте. Ох. Сердце кровью обливается. Какие люди. Какая душа… Всё. На сегодня историй достаточно. И так до утра глаз не сомкну. Ох. Сердце бедное моё.
Платон Еремеевич. Такова жизнь, голубушка моя. Такова жизнь.



                Картина седьмая.


Поздний вечер. В небе давно загорелись звёзды. Где-то неподалёку слышен лай собаки. На улице хорошо, свежо, приятно. Виктория стоит на веранде прислонившись к перилам. С тоской глядит в темноту. Из дома выходит Алёша.

Виктория (оглядывается). А это ты. (Смахивает слезу.) Вот скажи мне… где его носит?

Алёша молчит. Медленно приближается. Осторожно касается её локтя.

Да. Ты прав, Алёша. Нет никаких слов.
Алёша. Хочешь ириску? (Достаёт из кармана конфету.) Вкусная.
Виктория. Спасибо. Я не голодна.
Алёша. Алёша хороший.
Виктория. Хороший. Самый лучший. (Обнимает Алексея. Грустно.) Этот вечер никогда не закончится… Знает же прекрасно, как мне одиноко и… Оставил одну.
Алёша. Алёша не даст скучать. Хочешь поиграть? Какую игру я знаю! Такую никто не знает. А я знаю.
Виктория. Обязательно поиграем. Завтра. Ладно?
Алёша (кивает). Да. Завтра.
Виктория (обнимает Алёшу, целует его в висок). Ты единственный в ком нет притворства и лжи. (Гладит его голову.) Такой ты милый… Если б люди были чуточку добрее… Боже. Алёша. Как я виновата. Если б только ты знал. Почему нельзя воротить время и всё исправить? Я такая дура. (Плачет.)
Алёша. Тебе больно?
Виктория. Да, Алёша. Мне очень больно.
Алёша. Кто тебя ударил? Ты мне скажи. Я его сам ударю. Никому не дам тебя обижать. (Хватается за голову.) Злые они! Злые! Я знаю.
Виктория (пытается успокоить). Ну, что ты! Что ты. Тише. Видишь я уже не плачу. Соринка в глаз попала. А ты… (Треплет ему волосы.) Настоящий рыцарь… Хочешь я расскажу тебе сказку?
Алёша (кивает). Про бабу Ягу?
Виктория. Про одну маленькую Звёздочку, которая влюбилась в Месяц. (Обнимает Алёшу и ладонью указывает на Полярную звезду.) Ей очень хотелось выделиться средь миллионов таких же как она, чтобы Месяц непременно её заметил. Видишь, какая она ярка?
Алёша. Да.
Виктория. Эту Звёздочку знают все влюблённые. Своим ярким огоньком она дарит надежду и веру… Ведь ничего нет на свете прекрасней любви.

Виктория обнимает Алёшу за плечо и любуясь вместе с ним звёздным небосклоном, напевает песню: «Где-то на белом свете, там, где всегда мороз…»



                Картина восьмая.


Арсений с Николаем не спеша идут по тропе, что ведёт к дому. Позади виднеется река. Арсений несёт удочки. Николай держит в руке пластиковое ведро. Тишина.

Николай. А ведь не плохой улов несём. Согласись?
Арсений. Не с пустыми руками. Уже хорошо.
Николай. Отдам Назару, пусть закоптит.
Арсений. Дэк. Было бы чего.
Николай. Не говори так. Есть хорошие окуня. Пару тройку хвостов лично выловил.
Арсений. Ну-ну. (Улыбается.) Какой рыбак улов не приукрасит.
Николай (останавливается, заглядывает в ведро). Велю почистить и в холодильник убрать. А утром на коптильню. Матушку порадуем.
Арсений. Алёша рыбе тоже обрадуется.
Николай. Вот. Уже двое.

Маленькая пауза.

Арсений. Тихо кругом. Хорошо.
Николай. Да-а, это не в городе. Здесь вышел за околицу, полную грудь воздуха набрал и душа в пляс.
Арсений. Да, есть где душе разгуляться. Просторы какие!.. Богата матушка Россия пейзажами. Такие красоты открываются порой, аж дышать трудно.
Николай. Остановись мгновенье – ты прекрасно.
Арсений. Любимая фраза отца.
Николай. Верно. Выйдет, бывало, с удочкой к реке. Окинет взглядом кругозор. Свистнет и…
Арсений. Матюгнётся в три погибели.
Николай. И такое было. (Улыбается.) И всё-таки батя молоток. Всего в этой жизни сам добился. Головой и руками. Кого-кого, а мать слушался, не обижал. Слова грубого от него не услышала. Любил больше жизни… И нас на рыбалку брал, как сейчас помню. Вот уж, действительно, кто знал в этом толк. И щук и окуней вёдрами носил. Благодаря отцу пристрастились с тобой к рыболовству. Выдастся свободная минута - бегом к реке. И вместе и порознь. Даже соревновались.
Арсений. Какой мальчишка упустит, чтоб силу и ловкость не проверить.
Николай. А младшему ничего не надо. Нас с тобой батя хоть чему-то учил. С раннего детства людей из нас делал. К труду и благородству приучал строго. Честь и совесть по сей день главная ценность. Да. Спасибо отцу за воспитание. Что мужиков вырастил… С Олегом конечно не успел позаниматься. Потому балбесом растёт. Кроме баб и компьютерных игр ничто не интересует в этой жизни. Охламон. Разве можно так?.. Порой думаю, что чужой нам. Не наш.
Арсений. Ага. Соседский.
Николай. Тоже заметил?
Арсений. Не говори ерунды.

Маленькая пауза.

Николай. Ты прав. Грешно о матушке так думать. Одна с ним кровь. Безусловно. Но… Родственную душу не нахожу, прости. По всем параметрам чужой. (Загибает пальцы.) Ленивый, болтливый, нахальный, избалованный… порой и злость присутствует, тоже чуждая нам. Зато мы с тобой одно лицо. Одна душа на двоих. Одни мысли и повадки. Что значит братья. Одно целое. И всегда так было. Ты за меня горой всюду, и я тебя, дружище, не подведу никогда. Будь уверен.

Идут молча.

За мать с отцом не переживай. С Мартой приглядим. Пылинки сдувать буду и на руках обоих носить. С возрастом, видать, понимать начинаешь, как дороги родители. Всю душу отдам обоим. Вырастили в любви и заботе. Пора и самому сыновий долг отдать. Старший, как-никак. Так что… езжай с богом. Не переживай, если что. Всё будет хорошо.
Арсений (удивлён). Это приятно слышать. Честно говоря задержался бы. Супруга в город просится. Не разорвёшься.
Николай (кивает). Понимаю. Понимаю. Чуждо ей у нас. Ничего не поделаешь.
Арсений. Не правда.
Николай. Думаешь никто не замечает вражду?.. Здесь не собака между ними пробежала, а гусеничный танк проехал.
Арсений (не сразу). Сам ума не приложу, что происходит.
Николай. На твоём месте я бы допытывался правды. Не спроста это всё, поверь. Повод для ссоры видимо есть. И не малый.
Арсений. Чушь.
Николай. Одно скажу. У сестрицы характер хоть и не сахар, но дрянью она никогда не была. Поругаться может. Но, чтоб придираться на пустом месте, да ещё с ненавистью такой… Что-то серьёзное должно было произойти. И ты это знаешь.

Николай с Арсением подходят к дому. Заходят во двор. На крыльце замечают Алёшу с Викторией.

Николай. А вот и Ромео с Джульеттой. (Тихо посмеивается, забирает у брата удочки, кричит в полголоса.) Назар!.. Назар, едит твою. Где ты?.. Хитрый барсук. (Идёт к его ночлежке.) Принимай рыбу старый котяра.

Алёша заходит в дом. Арсений поднимается на крыльцо. Целует Викторию. Обнимает. Шепчет ласково на ухо, как сильно любит её. Вика улыбается. Прижимается к нему. Оба глядят на звёздное небо.



                Занавес.



                Действие второе.

                Картина первая.


Виктория лежит в постели. На ней розовая пижама. Проснулась, но вставать ещё не собирается. В комнату входит Арсений с подносом. На подносе шампанское, виноград и шоколад. На предплечье левой руки полотенце.

Арсений (ставит поднос на тумбу). Доброе утро, милая. (Стелет полотенце.)

Виктория берёт виноградину, кладёт в рот. Арсений прикасается к её губам, забирает ягоду себе.

Готов всю жизнь пить нектар из этих уст.
Виктория. Уже и не помню, когда видела тебя таким.
Арсений. Разве?
Виктория. Иди ко мне. (Обнимает супруга, целует.)
Арсений. И он растаял в страстных объятьях любви. Но то была сладкая погибель. (Улыбается.) Шампанского?.. Моя королева.
Виктория. Раньше утро начиналось с кофе.
Арсений (открывает бутылку). Всё вокруг изменилось. Предлагаю и нам встречать новый день с бокалом шампанского. Всегда.
Виктория. Я не против. (Улыбается.)

Арсений с Викторией отпивают из бокалов. Целуются.

Дверь заперта?
Арсений. Дверь? Почто она нам.
Виктория (с улыбкой). Я серьёзно.
Арсений. Неужто осмелиться кто заглянуть в царские покои без ведома.
Виктория. Шутник.

Арсений подходит к двери, открывает, выглядывает в коридор, закрывает на ключ.

Арсений. Ол-ля-ля. (Идёт к супруге.) Одни, как в поле берёза.
Виктория. Тебя явно сегодня подменили.
Арсений. Ты права. Старик Назар в моём обличье.
Виктория. Ещё чего не хватало. (Приподнимается с постели, обнимает мужа.) Какой хитрый взгляд. Как у кота, что упёр у хозяйки сметану. Признавайся, чего натворил? (Улыбается.)
Арсений. Клянусь, чист, как душа младенца. Может дом на меня так влияет?
Виктория. Или отъезд. Что более правдоподобно. Сейчас в душе моей тоже ангелы смеются. Уже завтра мы будем в городе. В своей квартире.

Пауза.

Арсений (расхаживая по комнате). Такое дело. Как бы сказать…
Виктория (насторожилась). Говори как есть.
Арсений. Знаешь… Может…
Виктория. Не ходи вокруг да около. Я этого не люблю.
Арсений (не сразу). Почему бы не остаться ещё на пару недель. Что скажешь? (Виктория молчит.) Знаю… мы договорились. Мы хотели… Но… Думаю будет лучше пожить здесь ещё какое-то время. Никто нас не прогоняет. Все будут только рады. Сестра перед тобой извинится. Желает хмуриться дальше – её право. Но вести себя по-человечески заставлю. Обещаю тебе.

Молчание.

Пойми, мы не сможем долго находиться в «двушке». Квартира нас убьёт. Здесь хотя бы можно выйти на прогулку. Не так строго за всем этим следят. (Пауза.) А какой воздух! Чего только воздух один стоит. Чудо! Будто родниковой водицей упиваешься. Не замечала?

Виктория присаживается на край постели, прикрывает глаза ладонями, тихонько всхлипывает.

Что ты, любимая. (Обнимает.)
Виктория. Знала, что разговора этого не избежать. Как чувствовала.

Молчание.

(Грустно.) И вся эта романтика лишь ради этого.
Арсений (ему неловко). Ты же знаешь, как я тебя люблю.
Виктория (тихо). Да. Знаю. (Пауза.) Оставайся. Я поеду. Это ничего не меняет. Ты здесь. Я там. Через неделю-другую приедешь, как соскучишься, если. (Уверено.) Я еду в город.
Арсений. Любимая…
Виктория. Не надо... Оставайся. В самом деле. Ничего страшного. Я всё понимаю. Хочется побыть с родными людьми. Ничего плохого в этом нет. Меня не уговаривай. Будет лучше, если я уеду. Не буду требовать заботы и внимания.

Молчание.

Поеду сегодня. Да. Сообщи своим что проводы отменяются… Буду ужинать дома под какой-нибудь сериал. (Целует мужа в щёку.) Будь добр вызови такси к полудню.

Долгая пауза.

Арсений. Вместе приехали, вместе уедим. Потерпи ещё вечер. Завтра с первыми лучами, как и обещал, покинем дом.
Виктория. Оставайся, если так желаешь. Я серьёзно. Никаких обид.
Арсений. Ты мне жена или кто в конце концов?.. Вот и всё.

Арсений обнимает Викторию. Целует в висок.

(Вдруг.) Что у вас с Татьяной произошло?
Виктория. С Татьяной?
Арсений (кивает). Я понимаю сестра не ангел. Но… такой ненависти никогда не было.
Виктория (с дрожью в голосе). Я… Я… Я не знаю.
Арсений. Уверен обида ваша не стоит и выеденного яйца… А то и Николай уже твердит, мол дело нечистое.
Виктория. Николай?
Арсений. Этот прохвост обо всём интересуется. С детства любопытный.
Виктория (не сразу). Сама не знаю. (Уводит взгляд.) Честно.
Арсений (с обидой). Как знаешь. Если что серьёзное и было бы, давно бы поведала. (Виктория молча кивает.) Тоже так думаю. (Уходит.)
Виктория (разбитая подходит к окну). Нужно бежать из этого дома как можно скорей. Сию же минуту.



                Картина вторая.


Веранда. Августина Серафимовна и Ефим Гаврилович сидят за столом. Рядом стоит Николай. Разливает из самовара по чашкам чай.

Августина Серафимовна (грустно). Совсем плохой стал.
Николай (подаёт чай, пододвигает вазу с печеньем). Что?
Августина Серафимовна. Отец твой совсем ослаб.
Николай. Да. Что правда, то правда. Без слёз смотреть не могу. Сердце на куски рвётся.
Августина Серафимовна. От и у меня так же. От боли и жалости всё в груди сжимается, да так, что дышать не могу. (Трогает кулаком грудь.) Не ровен час сама лягу и не встану.
Николай (подходит к матери, обнимает, целует в щёку). Не произноси эти страшные слова больше. Не надо. Не приведи Господь, мама, что случись и… не переживу. Говорю, как есть. Умру в ту же минуту. И пусть хоронят в одном гробу.
Августина Серафимовна. Типун на твой язык. Удумал чего.
Николай. О том же и тебя прошу. Накличешь болезнь. Дело не хитрое. Стоит хворь упомянуть раз, организм тут же слабину даёт. И не заметишь, как зачахнешь в считанные дни. А всё потому, что языком своим запустил в голове механизм. Этого сам не подозреваешь, хотя часики уже тикают. И время работает против тебя. Такая чертовщина твориться по всему миру. Ужас. Надо иммунитет поднимать. Витаминчики там всякие. А не унывать. Унылость – вот первый шаг ко всем бедам. (Обнимает.) Тебе ещё мама внучат моих нянчить.
Августина Серафимовна. Каких внучат?.. Неужто Марта…
Николай. Пока нет. Но… К этому идёт. Пора-пора. Годы бегут, не стоят на месте. Старость увы не за горами. Всё в этой жизни должно делаться вовремя. Ну или с малюсеньким опозданием. Не велик грех. (Улыбается.)
Августина Серафимовна. Скорей бы уж. А то… Чего доброго и правда, случись чего, и внучат не увидишь.
Николай. Опять ты за своё?.. Нет. Это не дело. Чего доброго и правда беду накличешь. А оно нам надо? С таким настроем жить нельзя. (Пауза.) Вот что. Возьму над вами с отцом опеку.
Августина Серафимовна. Опеку?
Николай. Всё правильно. А то от тоски зачахните у меня вовсе. Что в принципе уже происходит. (Пауза.) Отменят карантин и разбегутся все как тараканы по норам своим. А то что матушка родная в доме одна одинёшенька и дела никому не будет. С отцом и Алёшей не поговоришь толком, хоть и родственные души. Аннушка, по молодости своей, жизни не видела. Какие могут быть с ней интересы. Как посуду правильно мыть, да постель заправлять. (Улыбается.) А Назар!.. Серая душа. Отродясь в руках газет не держал. Не то чтобы… Прислуга она есть прислуга.
Августина Серафимовна. Какая ж это прислуга? Что ты. Как родные давно уже.
Николай. Вот и плохо. Чужие люди ближе детей стали. (Грустно.) В этом, конечно, и наша заслуга имеется тоже.
Августина Серафимовна (взволновано). Дэк. Разве я что сказала?.. Дороже вас, родненькие, на всём белом свете нет никого.
Николай. Знаю, мама. Знаю. (Пауза.) Видимо с годами только и осознаёшь родительскую любовь. В детстве согреваешься ею. В юности стесняешься, сторонишься. Позже и вовсе забываешь в суматохе дней, что где-то есть дорогие сердцу люди, которые день и ночь вспоминают тебя. Нет! Так нельзя. Сволочью буду последней, если старость вашу, мама, не украшу заботой и лаской. Самому отрада для души помочь вам милые мои.
Августина Серафимовна (растрогана). Спасибо, сынок. Спасибо родненький. Дороже слов и не услышит сердце моё.
Николай. Что ты, мама. Какая может быть благодарность?.. Закон «бумеранг». Вы мне. Я вам. Пора и самому сыновий долг честь по чести отдать. С Мартой поговорил. Не против пожить здесь какое-то время.
Августина Серафимовна. Золотая она у тебя. Береги её.
Николай. Что есть, то есть. Всем такую сноху пожелаешь. И то правда. (Улыбается.) Не знаешь почему сестра с Викой собачится? Что за война такая?
Августина Серафимовна. Не ведаю что у них на душе. И мне не говорят.
Николай. Плохо. Плохо мама, что не вмешиваешься и не требуешь правды на правах хозяйки. А могла бы.
Августина Серафимовна. Зачем детей ещё больше сорить.
Николай. Но и молчание твоё ни к чему хорошему тоже не приведёт. Ещё не известно, что за тайна кроется за семи замками.
Августина Серафимовна. Какая тайна?
Николай. Страшная. Зная сестру одно скажу – просто так на человека бросаться не станет. Должна быть причина. И Вику разбойницей не назовёшь с большой дороги. Кто больше виноват сразу и не скажешь, не разобравшись. А разобраться надо. Слышишь? Потом, как бы поздно не было. Дело такое. К добру не приведёт.

Августина Серафимовна в раздумье.



                Картина третья.


Через сад пробирается к веранде напевая под нос Платон Еремеевич. В руках выстроганная из дерева самодельная трость. На нём, как обычно старый серый пиджак и потрёпанная кепка.

Платон Еремеевич (по стойке смирно, склонив голову). Честь имею.
Николай (оглядывается).  Господи. И этот уже здесь.
Августина Серафимовна (привстаёт). День добрый, друг мой.
Платон Еремеевич. Что вы! Сидите-сидите. (Целует руку, присаживается рядом.) Зашёл буквально на минуту. Узнать, как дела.
Николай. Ваши минуты вечностью длятся.
Августина Серафимовна (Николаю). Угости лучше гостя чаем. Не остыл поди ещё самовар.
Николай (наливает чай; с притворной улыбкой подаёт чашку Платону Еремеевичу). Приятного чаепития.
Платон Еремеевич. Весьма признателен. (Берёт печенье, макает в чай.) Маленький всегда так делал. (Улыбается.)
Николай. Потому и отвергает всюду приличное общество. Что не умеете себя вести. Ни за столом, ни в людях.
Платон Еремеевич. Ох уж этот аристократизм. Куда нашему брату до него. Только и знаем что лаптем щи хлебать. (Пауза.) Сколь себя помню этикет буржуйский этот никогда здесь не приветствовался. Чему моё глубочайшее почтение. Ефим Гаврилович (глядит на старика) отродясь хлеб ладонями крошил. Прижмёт к груди и надломит кусок какой надо. Квас ковшом пил - по усам стекало. Картошку печёную любил. Сало. И всё руками. Всё руками. Сроду не брезговал ничем. Мужик он и есть мужик. Всегда уважал и до последнего вздоха своего уважать буду. Таких людей сейчас днём с огнём не сыщешь. Человечище. (Приподнимается, кланяется Ефиму Гавриловичу, присаживается обратно.)
Августина Серафимовна. Да. Хоть и строгий порой был, да правда всегда за ним была.
Платон Еремеевич. Белым и пушистым тоже, знаете ли, не всегда со всеми быть нужно. Сколько земли имел, сколько рабочих держал. В тяжёлое время хоть какой-то заработок людям давал. И сам не плохой урожай имел с этого. На то и руки имелись и голова. А не кажи характер тогда. Прояви малодушие. Вмиг бы на шею уселись все. И дом этот сам собой не вырос бы. И детям в городе квартиры не приобрёл бы. (Августине Серафимовне.) И с вами соглашусь, любезная моя. Правда всегда с ним ходила. Лгунов на дух не переносил. За правду горой стоял. И помогал всегда, если человек благородной души. Иной раз и просить не надо. Сам и еду и кров предложит нуждающемуся. Но если что не хитрое кто удумал, тут уж держись. Изувечить мог в три погибели… Н-да... Были времена золотые.

Пауза.

Николай. Чего-чего, а силой отца матушка-природа не обидела. Что есть, то есть. Наградила сполна. Бывало в гнев войдёт – беги и прячься. Ужас наводил на всех строгостью своей. А теперь… Жизнь порой ужасно не справедлива.
Августина Серафимовна (всплакивает). И подумать никто не мог, что так будет. Врагу судьбу такую не пожелаешь.
Платон Еремеевич. Оно конечно всё так. Не поспоришь. Мне чужому человеку видеть, как крепкий мужик с годами превращается в тростинку - обидно и больно. Не говоря уже про вас. Да. (Пауза.) Но, дорогая моя, скажу, как есть. Никому не ведомо знать, как крест свой нести перед Господом. Грехи земные за пазухой прячем все. Кто больше, кто меньше. Одному Богу известно, как их искупить. Порой не только за себя, но и за родителей, за детей покарать могут. Ничего не поделаешь.
Августина Серафимовна. Да. Да.
Платон Еремеевич (кажет пальцем в верх). Оно ить там сочтётся. На небесах. Всё учитывается. И болезни и страдания. Глядишь в рай пустят. Кому на земле тяжко, там легче. (Августине Серафимовне.) И вам, матушка, сочтётся за доброту вашу… человеческую.

Молчание.

Нынче вся земля в аренду сдана?
Августина Серафимовна (кивает). Этим и живём.
Платон Еремеевич. Копеечка капает уже не плохо. (Переводит взгляд на Николая.) А по стопам отца пошли бы – жили припеваючи и в ус бы не дули. Хотя… Здесь талант нужен и умишка побольше.
Николай. Хорошо считать чужие деньги, когда в кармане ни гроша.
Платон Еремеевич. Ни у меня одного, как выяснилось грошей нема. И ничего. Живут, как-то люди. И даже не плохо.

Николай умолкает. Появляется Аннушка с подносом. Ставит возле Ефима Гавриловича. В тарелке пюре. На блюдце потёртая морковь.

Николай (Аннушке). Ступай. Сам всё сделаю.
Августина Серафимовна. Сам?
Николай. А что удивительного? Сын я ему или кто?

Аннушка заходит в дом. Николай пытается покормить отца. Тот не даётся. Стиснув зубы, уводит лицо. Николай пытается силой пропихнуть ложку. Ефим Гаврилович со злобой глядит на сына. В глазах ненависть. Мычит.

Августина Серафимовна (удивлена). Что с ним?
Платон Еремеевич. Проявляет отцовскую любовь.
Николай (нервно). Нет. Я так не могу. Ей богу. Это… Мама. Извини. Я… Буду у себя. (Уходит.)
Платон Еремеевич. Вот те на.
Августина Серафимовна (гладит супруга). Последнее время ведёт себя странно.
Платон Еремеевич. Магнитные бури.
Августина Серафимовна. Думаешь?
Платон Еремеевич. Или чего не то сказали.
Августина Серафимовна (понимающе кивает). Скорее всего.
Платон Еремеевич. Что ж. Не буду и вас мучить своим присутствием. Аркадий завтра уезжает?
Августина Серафимовна. Приходи вечером. Отужинаешь. Добрые слова скажешь в дорогу.
Платон Еремеевич. Премного благодарен. (Целует руку.) Обязательно приду. Несомненно. Не чужие ведь друг другу. (Кланяется. Уходит.)



                Картина четвёртая.


Аннушка прибирается в кабинете Ефима Гавриловича. Протирает пыль, поливает цветы, моет окна… Кабинет хоть и большой, но заставлен шкафами, тумбами и прочей мебелью отчего кажется не совсем просторным. У окна стоит письменный стол, над которым висит портрет Л. И. Брежнего. В правом углу старый потёртый диван.

Аннушка (убирая пыль, напевает). Ах какое блаженство,
                Ах какое блаженство
                Знать, что я совершенство,
                Знать, что я – идеал.
                Мэри, леди Мэри,
                Мэри, леди Мэри, Мэри!..

В кабинет входит Олег. Незаметно подкрадывается к Аннушке, берёт за талию, целует в шею.

Ой! (Убегает в сторону.) Так и заикой сделать недолго.
Олег. Неужели я посмею испортить этот милый и нежный голос? (Улыбается.)
Аннушка. Голос, как голос.
Олег. Весь вечер прождал вчера. А ты не пришла. И сегодня сторонишься весь день.

Молчание.

Что происходит?
Аннушка (уводит взгляд). Ничего.
Олег. Тогда не избегай меня, как солома огня. Не люблю этого.

Молчание.

Иди ко мне.

Аннушка стоит на месте. Олег подходит сам. Пытается обнять.

Аннушка. Не надо.
Олег. Так. Ясно. (Ходит по кабинету.) Ну... Рассказывай.
Аннушка (не сразу). Нам надо быть осторожнее. Лучше и вовсе прекратить встречаться на какое-то время.
Олег. Лучше?.. Хм. Что за конспирация?
Аннушка. Тебе мало, что попались Татьяне?
Олег. Безразлично абсолютно.
Аннушка (тихо). Даже не заступился.
Олег. Как раз-таки наоборот. Отругал в глаза. Да таким тоном, что у той от страха ноги подкосились.
Аннушка. Правда?
Олег. Или хочешь, чтоб дал ей взбучки? (Кажет кулак.) Можно было и так. Но… Сестрица уяснила всё без рукоприкладства.
Аннушка. Нет-нет, ты что! Драться не нужно. Не надо. Ты всё правильно сделал.
Олег. Никому не позволю обижать мою малышку. Пусть только попробуют коса взглянуть… Узнают какой я в гневе.

Аннушка улыбается.

Тебе смешно?
Аннушка. Приятно.
Олег (ласково). Прикрой глаза. Будет ещё приятней. (Пытается поцеловать. Аннушка отводит голову.) Это уже не смешно.
Аннушка. Вдруг войдёт кто.
Олег (улыбается). Маленькая трусиха. (Подходит к двери, закрывает на ключ.) Сим-сим закройся.
Аннушка. Зачем это?
Олег. Теперь никто не побеспокоит. (Идёт к ней, на ходу расстёгивает рубаху. Бросает на тумбу.) Одну ночь не видел, а уже соскучился до мурашек. (Улыбается.) Сердце требует любви и ласки.
Аннушка. Не надо. Пожалуйста.
Олег. Быть по твоему. Сделаем всё быстро. А вечером…
Аннушка. Прошу тебя. Любимый. Не надо.
Олег. Как птичка запела!.. Продолжай. Это заводит.

Олег силой обнимает Аннушку. Целует губы, щёки, шею… Пытается снять с неё одежду. Та сопротивляется. Толку мало. Кусает Олега за руку.

Олег. Ах ты… дрянь такая. (Даёт пощёчину.)

Аннушка приседает на пол, обхватив голову руками. Плачет.

Довольна? (Ходит по кабинету.) Дура. Самая настоящая.
Аннушка (сквозь слёзы). Прости. Прости, пожалуйста. Мы… мы…
Олег (холодно). Замычала.
Аннушка. Так быть не должно. Нет. Нет. Это не правильно. Зачем?.. Зачем скрывать нашу любовь? Не понимаю. Как звери. Как… дикари. Я не хочу больше так. Пожалуйста, не обижайся. Мы должны всё рассказать. Должны.
Олег. Вот и делай людям после этого хорошее. Н-да.
Аннушка. Разве я в чём виновата?
Олег. Тем, что любовь нашу растоптала.
Аннушка. Мы и прежде будем любить друг друга. Что ты? На расстоянии. А когда всё утрясётся…
Олег. На расстоянии?.. Глупая ты. И всегда была ею. Мне близость нужна. Как глоток чистого воздуха. Понимаешь ты это? Какие могут быть чувства без ласки? Одно разочарование.
Аннушка. Ты же не такой. Боже. Ушам своим не верю.
Олег. Милые бранятся, только тешатся. (Одевает рубаху.) Жду вечером у себя. Не явишься – забудь, что у нас вообще, что-то было. Никогда под каблуком не ходил. И сейчас не собираюсь. Время подумать над моими словами предостаточно. Не делай того о чём после будешь сильно жалеть.

Олег насвистывая отворят дверь. Покидает кабинет. Аннушка поднимается на ноги. Вытирает слёзы. Поправляет волосы. Пытается привести себя в порядок. За дверью раздаются голоса. Аннушка прячется за шкаф.



                Картина пятая.


В кабинет входят Николай и Марта. Николай запирает дверь на ключ.

Марта. Сюда точно никто не сунется?
Николай. Кабинет отца всегда в строгом запрете был.
Марта. Всюду глаза, глаза, глаза. Не знаешь, что порой и думать.
Николай. Не нагнетай себя почём зря.
Марта. Так и мерещится в каждой улыбке разоблачение. Будто все уже давно обо всём знают. Бежать хочется. Провалиться сквозь землю. А всё Платон. Пронюхал где-то о нашей беде.
Николай. Гони эти пугливые мысли прочь. К добру они не приведут. Сосредоточься действительно на важном. Механизм, кстати, запущен.
Марта. Уверен?
Николай. Как в себе самом. Верёвочка вьётся как мы и хотели.
Марта. Последняя игра в покер тоже предвещала успех, а вышло…
Николай. Не напоминай. Что поделать. Бывает в жизни и такое. На самых лучших игроков всегда найдутся первоклассные шулера.
Марта. Нас обманули?
Николай. Возможно.
Марта. И ты это говоришь только сейчас.
Николай. Не пойман не вор. (Пожимает плечами.) Поди и сама догадывалась… В любом случае были профи. И мы проигрались достойно.
Марта. Чёрт! Чтоб ещё раз когда села за карточный стол!.. Дёрнул бес продать всё имущество.
Николай. Да. Печально. Но… Если бы действительно сорвали куш - до конца дней своих грели животы у моря в роскошном особняке.
Марта. Зато теперь хуже бродячих артистов. Ни гроша за душой.
Николай. Потому и нужно всеми усилиями уговорить матушку оформить на меня этот дом. Не плохую денежку за него получим. (Пауза.) Мать с Алёшей и в квартире поживут. Не велика беда. Что-нибудь подыщем… Дешёвенькое. (Пауза.) Старика давно в дом-инвалидов пора сдать. Чтоб глаза никому не мозолил.
Марта. Ему там лучше будет.
Николай. А я о чём. Благородное дело делаем.
Марта. Хорошо, если всё так. У свекрови помимо тебя и другие дети имеются.
Николай. Вот и нужно преподнести ей на блюдце, что не люба она им. И как можно скорее сопроводить всех в город. А ещё лучше перед этим рассорить. Иде-альный план. Разругать между собой и выпроводить из дома. После сами не явятся. Гордые. Нам это на руку. (Ходит по кабинету.) Возьму опеку над родителями чего бы мне это не стоило.
Марта. Лишь те добьются исполнения желаний, кто свято верит в них. (Улыбается.)
Николай. Всё по справедливости. Ну зачем пожилой женщине, овощу-инвалиду и двадцатилетнему дурачку такие хоромы?.. Все комнаты пустуют. Я уже не говорю про расходы. Протопи эдакую громадину зимой. Да и прислуга не задарма трудится. Одни убытки. Другое дело квартира. Разложил всё по полочкам и ходить никуда не нужно. Всё рядом. Всё под носом. Удобно. Особенно пожилому человеку.
Марта. Да, транжирить деньги нынче непозволительная роскошь. Так и скажи. Оно ведь и в сам деле в квартире удобнее и лучше. Куда такой дворец для больных ног. Алёша где набедокурит и не заметишь. Так хоть на виду. (Пауза.) Как братьев с сестрой сорить будем? И чтоб не заподозрили ничего.
Николай. Предоставь это мне. Механизм, как я уже сказал, запущен. Часики тикают. Осталось дождаться нужного часа.
Марта. Неужели?
Николай. Неприязнь Татьяны с Викторией прекрасный повод. На это и будем давить. Стукнуть бы их хорошенько лбами. Артём в стороне стоять не будет, поверь. Знать бы ещё, что за кошка пробежала меж ними. Спровоцировать скандал было бы куда проще.
Марта. Не помешает маленькая хитрость.
Николай. Продолжай.
Марта. Пойду к Виктории и скажу ей, что обо всём знаю. Из-за чего собачатся. Да ещё постыжу, мол, ай-яй-яй, разве так можно? (С ехидным прищуром.) А дальше, как ты не скажешь, механизм заработает. Пусть мучается вопросами и догадками. И коль секрет раскрыт, то и держать его в тайне нет смысла… Что скажешь?
Николай (целует жену). Гениально! Так и поступим.
Марта. Пойду сию же минуту. Самой не терпеться посмотреть в эти испуганные глазки. (Смеётся.)

Марта отворяет дверь, покидает кабинет. Николай идёт следом. За шкафом доносится шорох. Николай оборачивается, идёт на шум, где застаёт Аннушку.

Аннушка (напугана). Я ничего не слышала.
Николай. Ну да. Как же.
Аннушка. Честное слово.
Николай (берёт её за руку, помогает подняться на ноги). Если кому-то. Хоть полуслова…
Аннушка. Никто ничего не узнает. Обещаю.
Николай (прикасается к её шее). Мне бы очень не хотелось причинить боль такому хрупкому и глупенькому созданию. Не вынуждай меня. Или считаешь матушка поверит какой-то взбалмошной прислуге нежели родному сыну? То-то и оно. Не наживай себе проблем.

Аннушка кивает головой. Плачет.

Вот и умница.



                Картина шестая.


Спальня хозяев дома. Просторная комната с большой кроватью. Стены увешаны семейными фотографиями. В углу иконы. На краю постели сидит Августина Серафимовна. Напротив, в кресле-качалке, Ефим Гаврилович. Августина Серафимовна гладит супругу ладонь.

Августина Серафимовна (нежно). Всё будет хорошо. Да. Да. Всё будет хорошо. Непременно.
Ефим Гаврилович (мычит). Ы-а-у-ы.
Августина Серафимовна. Да, дорогой, да. (Обнимает мужа.) Как же я рада, что ты у меня есть. Что мы вместе. Всегда рядом. И в горе, и в радости, и… Я счастлива. Я по-настоящему счастлива.
Ефим Гаврилович. Гу-а-ы.
Августина Серафимовна. Всей душой благодарна Господу нашему, что у нас такая дружная семья. Разве это ни счастье?.. Здоровье, да. (Трогает его ноги.) Прости. Прости, любимый. Мы сильные. Мы всё выдержим.
Ефим Гаврилович. Ы-у-а.
Августина Серафимовна (как с ребёнком). Да-а, сильные. И всё будет хо-ро-шо. Правильно. (Смахивает набежавшую слезу.) Каких детей с тобой воспитали. Настоящие мужчины. И дочка - красавица, умница. Бравых молодцов подарили этому миру. И они обязательно сделают его чище и светлее. Обязательно. (Улыбается.) Гордость родителей.
Ефим Гаврилович. Ы-и-у.
Августина Серафимовна. Да. Наша гордость. (Целует его руку.) Наши малыши. Наши звёздочки.

Молчание.

Знаешь… Коленька желает остаться с нами. Говорит: заботиться буду и в обиду никому не дам. (Растрогана.) Золотце наше. И невестка… само очарование. Доброй души женщина. (Переводит взгляд на иконы.) Благодарю, Всевышний, что помог из детей порядочных людей вырастить. В трудную минуту не бросят и не оставят. И есть кому в старости подать стакан воды. Боже. (Креститься.) Спасибо за всё.
Ефим Гаврилович. Ы-ы-ы!..
Августина Серафимовна. Да, милый. Знаю. Ты тоже этому рад. Ни одни мы с тобой в этом мире. Ни одни. И Алёшенька не пропадёт с такими братьями. Нет. Не оставят в беде. Не бросят. (Обнимает супруга.) Да, родненький мой, да. Обида и радость бок о бок ходят. Коль в одном деле худо, то в другом непременно отрада.

Раздаётся стук в дверь. Входит Аннушка с подносом.

Аннушка. Вот, как просили. Молочная каша и оладушки.
Августина Серафимовна. Пюре за час до сна подашь. (Вытирает ладонями лицо.)
Аннушка. Как скажите.
Августина Серафимовна (Ефиму Гавриловичу.) Ну что, мой хороший. Покушаем немного, да? 
Аннушка (нервничает). Мне готовить ещё… Пойду я.
Августина Серафимовна. Что с тобой? На тебе лица детонька нет.
Аннушка (готова заплакать). Я… я… всё хорошо.
Августина Серафимовна. Так. Присаживайся. (Приподнимается, обнимает Аннушку.) Кто обидел тебя, ангел мой?
Аннушка. Нет. Нет. Извините. Пожалуйста. Я пойду. (Аннушка прикрывает глаза. Покидает комнату.)
Августина Серафимовна. Бедное дитя. Потерять родителей в столь раннем возрасте. Вот у кого беда, так беда. Отцовское слово и материнскую заботу никто не заменит. Да. И с годами сердечку бедному покоя нет. (Глядит на икону.) Боже, дай ей сил.



                Картина седьмая.


Вечер. Гостиная. За столом всё семейство. И Платон Еремеевич. Утром Арсений и Виктория собираются ехать в город.

Олег. И без любви нынче живётся не плохо.
Марта. Смотря кому.
Олег. Мне, скажем.
Марта. Не повстречал ещё значит единственную свою неповторимую. Не пересеклись дороги ваши.   
Олег. И слава богу.
Николай. Влюбишься. Какие твои годы. Никуда не денешься.
Олег. Упаси боже.
Николай. И на твою душу найдётся краса. Лишь взглядом поманит и помчишься задрав хвост. Куда угодно. Хоть к чёрту на кулички. (Улыбается.) Будет. Будет. Вспомнишь мои слова.
Арсений. Без любви и жизнь не жизнь. Одно существование.
Олег. Преподнести самому в руки меч и велеть рубить себя на сувениры. Нет. Спасибо. И давайте я сам решу, как мне жить. Хорошо?
Николай. Хоть кол на голове чеши.
Августина Серафимовна. Без семьи, сынок, нельзя. Меня слушать не желаешь, так братьев послушай. Плохого, сам знаешь, не пожелают… Без любви, милый, сгинешь. И себя в этой жизни не найдёшь. 
Николай. Правильно, мама. (Делает глоток вина.) Посмотри на нас с Мартой. А! Одна душа на двоих. Любим и оберегаем друг друга.
Олег. Всё. Взялись за одного.
Татьяна. Хорошо, когда любовь открытая.
Арсений. Может и закрытой быть?
Татьяна. Да. Лживой и лицемерной.
Арсений. Это уже не любовь.
Татьяна. Согласна. Стоит мужику по делам отлучиться, как супруга любовника зазывает. А вечером за ужином как ни в чём не бывало – любовь-морковь, семейные ценности. (Глядит на Викторию.) Тьфу!
Арсений. Ничто не может быть ужаснее, как любить вслепую. К сожалению и такое в жизни случается. Страшно любить человека, который этого уже не заслуживает.
Татьяна. Как бы повёл себя ты, узнав о подобном предательстве?
Арсений. К моему счастью это никогда не случиться. (Нежно глядит на Викторию.) Друг перед другом честны. И так будет всегда. Лишь на доверии строятся отношения. Да, любимая?
Виктория. Да. Я… Я... поддерживаю. Да. (Глядит то на Татьяну, то на Марту. Тревожно уводит взгляд.)
Татьяна (меняется в лице). Что ж. Счастья вам, как говорится, на долгие годы.
Августина Серафимовна. На всю жизнь. Прекрасную и счастливую жизнь. (Олегу.) Вот с кого пример брать нужно. Вика, доченька…
Татьяна. Мама, не надо!.. Без сентиментальности, пожалуйста. В другой раз.

Молчание.

Отчего Платон Еремеевич молчит? Что думаете вы о нашем разговоре, интересно знать.
Николай. Действительно. То рта не закроет. То битый час сидит, будто воды в рот набрал. Я уж (улыбается) добрым делом и забыл, что он здесь. 
Платон Еремеевич (с усмешкой). Ты забудешь. Как же. Уже поди посчитал сколько рюмок душа моя скромная приняла.

Дружеский смех.

Николай. Не поверите. Не успел. Как видите, был занят серьёзным разговором.
Платон Еремеевич. А зря. (Наливает из бутылки в рюмку.) Уже седьмая. (Выпивает.) Увы. Завтра это прекрасное семейство чуток обнищает. Умчатся пташки на рассвете в другие края. Грустно. А ведь я Арсения когда-то нянчил. Да. Было и такое.
Николай. Чего доброго скажете и мне нос подтирали.
Платон Еремеевич. Чего не было, того не было. Врать не буду. Ты отродясь послушным не был. Только ремня и понимал. На чужого ребёнка руку поднять… никогда себе подобного не позволял.
Олег. На чужого?.. Будто свои имеются.
Платон Еремеевич. История об этом умалчивает.
Николай (Олегу.) Вот тебе наглядный пример того, что с человеком холостятская жизнь делает. Правильно мама говорит – без любви в подобие обезьяны обратиться недолго… Если женщина рядом - и погладит где нужно, и зашьёт, и щетину носить не позволит.
Платон Еремеевич. Смотря какая женщина. На наш век всегда хватит бездушных и пустоголовых. (Татьяне.) Что думаю о вашем разговоре?.. Любовь – это... что-то такое, знаете… не земное. Сладкая отрава… Нелепо отрицать её существование. И ещё более нелепо насмехаться. Даже я со всеми своими недостатками любил так, что сердце готов был вырвать из груди и растоптать.
Арсений. Болело?
Платон Еремеевич. Страдало. (Наливает рюмку. Выпивает.) У любви, в прочем как и у всего, есть обратная сторона. Нет ничего ужаснее безответной любви. Поверьте. Скольких хороших людей погубила она. И стрелялись по её вине, и травились. Предавали, лгали, отрекались от самого дорогого и на какие только подлости не шли. Одним взмахом крыла любовь разжигала международные войны. Брат на брата точил ножи. История помнит и это… Любовь способна возродить, слабому дать силы, слепому открыть глаза, пустой душе найти истину, чёрствому сердцу стать милосерднее… И в тоже время наоборот. Та же любовь способна погубить человека, сломать, как тростинку, превратить в самое жалкоподобное существо. К сожалению жизнь знает и такие судьбы.

Молчание.

Жил как-то в городе один мой знакомый. Хотя… почему жил? Возможно и по сей день любуется облаками и звёздами, если раньше времени, конечно, в петлю не залез. Давно не виделись. Порой это даже хорошо, когда о человеке ничего не знаешь. Он быть может как лет десять тому назад сгинул, а для тебя по-прежнему живой. Так же улыбается и строит на будущее планы. (Наливает в рюмку.) Человек с большим сердцем. Добрые люди всегда уязвимы. Обидеть не сложно. Воспользоваться честностью и подавно. Да. (Выпивает. Закусывает.) Полюбил значит знакомый мой одну женщину. С ребёнком и мамашей пустил в квартиру. Года два пожили и принялась жёнушка дурить. Нигде не работает. Хозяйка тоже никакая. Она и раньше на мужиков заглядывалась, а теперь и вовсе… Муж с работы, та за порог. И до самого утра не видно. А тот в квартире порядок наведёт, ужин приготовит, у дочурки уроки проверит… Говорю ему как-то при встрече, гони эту нахальную в три шеи. Неужели, говорю, не видишь, что весь двор над тобой смеётся?..
Марта. А он?
Платон Еремеевич. Говорит не могу. К девочке привязался. Хоть и не родная ему, а полюбил всем сердцем. (Пауза.) Жена гуляет и за порог не выставишь. Да ещё денег бесстыжая просит. Охомутали и заездили дурака. 
Виктория. Только ради девочки и терпел?
Платон Еремеевич (кивает). В таком вот плену оказался. Отцовские чувства проснулись. А ведь родительская любовь особую силу имеет. Непостижимую силу. Горы перевернёшь, через собственное я перешагнёшь, лишь бы у ребёнка всё хорошо было. Разведись тогда он с ней и девочку больше никогда не увидел бы. Кто он ей? Дядя чужой. А таких много. Потому и терпел бедолага все выходки и на горбу своём тянул. Другой давно бы косу на кулак намотал, да встряхнул хорошенько, раз головой не думает. Но не он… Если господь и уберёг от суицида, то и по сей день, думаю, пользуются его наивностью и добротой.

Молчание.

Августина Серафимовна (растрогана). Ох, Платоша. Не жалеешь ты сердца моего.
Платон Еремеевич. Жизнь пострашнее кинофильмов и романов будет. Если в книгах можно что приукрасить, то судьба, как правило, такие поблажки не каждому даёт.
Августина Серафимовна. А ведь какие раньше добрые истории рассказывал. На Новый год. Арсений мальчишкой любил тебя слушать.
Арсений. Это правда. Помню ваши сказки. Про весёлого гнома и великана Тотошку.
Платон Еремеевич. Надо же. А я запамятовал.
Арсений. Как же так?
Платон Еремеевич. Увы, мой юный друг, некоторые моменты дети запоминают лучше взрослых. В детстве каждая минута событие. А для взрослых обыденная повседневность.
Августина Серафимовна (Платону Еремеевичу). И Новый год не помнишь?.. Быть того не может. (Удивлена.) Как в Деда Мороза приоделся и просил от каждого стихи. На что Ефим суров был и его сподобил забраться на табурет…
Платон Еремеевич. Где он читал: «Идёт бычок шатается…» (Улыбается.)
Августина Серафимовна (смеётся). Вспомню и на душе тепло.
Платон Еремеевич. Иногда в прошлое вернуться приятно.
Августина Серафимовна (грустно). Жаль под Новый год не соберёшь теперь никого. (Глядит на детей.) Маленькими обожали праздник. Дождаться не могли боя курантов. Под ёлку за вечер ни по одному разу заглянут. Коля сладости каждый раз искал. Никаких игрушек не надо. Дайте шоколаду.
Николай. Мама. Какой ребёнок не любит что повкуснее, скажи?.. Тем более тогда было всё дефицит.
Платон Еремеевич. Новый год и Рождество Христово праздник семейный. Всегда было так. Испокон веков. Потому и вспоминаются с теплом и любовью. Ведь когда-то, казалось бы не так давно, за большим семейным столом, все вместе… Увы. Отрицать не стоит и тот факт, что дети выросли, обзавелись собственными семьями.
Августина Серафимовна (грустно). Твоя правда.

Молчание.

Платон Еремеевич. А что! Почему бы нам сейчас не устроить новогоднее торжество, а?
Марта. Бросьте вы.
Платон Еремеевич. Стол накрыт. Семья пока вся в сборе. Что мешает нам нарядить дружно ёлку и загадать желания? (Августине Серафимовне.) Поди и костюмчик сохранился?
Августина Серафимовна (оживилась). Должен быть.
Платон Еремеевич. Закружим хоровод у ёлки, польются по кругу стихи. А! Как вам идея? Наверстаем прошлое? Устроим душе праздник?
Арсений. Я не против.
Татьяна. Можно и подурачиться.
Николай (всем). Вы серьёзно?
Олег. А чтобы и нет?.. Я всегда за любое веселье.
Алёша (хлопает в ладоши). Новый год! Новый год!..

Августина Серафимовна зовёт Аннушку.

Платон Еремеевич. Проводим эту пандемию к чертям собачьим.

Появляется Аннушка.

Августина Серафимовна (Аннушке). Кликни Назара. Пусть вынет ёлку и украшения. И сюда несёт.
Платон Еремеевич. И костюм Деда Мороза.
Августина Серафимовна. Пусть поищет.

Аннушка удивлена. Но вопросы не задаёт. Идёт во двор.



                Картина восьмая.


В центре гостиной стоит двухметровая пушистая искусственная ель. Её украшают Виктория с Алёшей. Ефим Гаврилович в инвалидной коляске опрокинув голову на бок, следит за происходящим. Августина Серафимовна с Арсением подают игрушки и прочие украшения. Напевают, что-то из новогоднего. Татьяна с бокалом вина сидит в кресле. На губах лёгкая ухмылка. Олег на телефон снимает происходящее. Комментирует так: «Все сошли с ума!.. Ёлку, весной?..» Платона Еремеевича не видно. После того, как Аннушка принесла новогодний костюм, скрылся из виду. Николай и Марта стоят в стороне. Притворно улыбаются, если кто случайно переводит на них свой взгляд.

Марта. Как малые дети, ей богу.
Николай. Масштаб больших комнат слабым людям всегда идёт во вред. Медленно но верно едет крыша. Другое дело квартира. Такого идиотизма никто бы себе не позволил. Как не старайся. Всё голове польза.   
Марта (кивает на Викторию). Тяжкий камень за пазухой носит. Целую глыбу.
Николай. Неужели?
Марта. Тайну хранит ядовитую. Так и жалит, бедолагу, изнутри. Долго такие секреты, как правило, не хранятся. Чуть ковырни и душа сама даст трещину. Как занозу вынет из себя это таинство… Будто жало под сердцем носит.
Николай. Ну так-с (потирает ладони) поможем избавиться бедному созданию от столь неприятных терзаний. (Улыбается.) В конце концов не чужие люди. 
Марта. Уже. (Пауза.) Сегодня днём состоялся разговор… Я была убедительна. Дурочка поверила каждому моему слову. Даже чашку из рук выронила. Чуть сознания не лишилась. Слабая натура.
Николай. Или тайна за семью печатями столь ужасна. Не терпится вывести их с сестрицей на чистую воду.
Марта. Предоставь это мне. Буду пытать до последнего… Уходя сказала, что в настоящей семье секреты не приемлемы. Лучше самой во всём признаться, а иначе… Прислонилась к стене – ни ног ни рук не чует.
Николай (целует жену). В который раз убеждаюсь, что в прошлой жизни ты была чекисткой. (Смеётся.)

Появляется Платон Еремеевич переодетый в Деда Мороза.

Платон Еремеевич (громко). Здрасте гости дорогие!.. Вы не ждали, я пришёл.
Алёша (полон радости и восторга). Дедушка Мороз! (Подбегает.)
Платон Еремеевич. Вижу-вижу узнали старика-волшебника, молодцы. (Треплет Алексею чёлку.) Хо-хо-хо!..
Олег (снимая на телефон). А где же Снегурочка? А!.. Мороз красный нос. Нам подарки не нужны, нам Снегурок подавай. (Смеётся.)
Алёша. Подарки нужны! Нужны подарки.
Платон Еремеевич (Олегу). Вижу парень сорванец. Да с такой-то рожей. Не видать ему подарка. И Снегурок тоже.
Татьяна. Хоть кто-то отказал.

Алёша тянется к мешку. Платон Еремеевич отводит мешок в сторону, но тот всё равно пытается заглянуть вовнутрь.

Августина Серафимовна. Алёша, милый, не спеши. Послушаем дедушку.
Платон Еремеевич (Алёше). Всему свой час, дружок.

Алексей по-прежнему тянется к мешку.

Олег. Неугомонный. (Все переводят на него взгляд.) А что я сказал такого?
Платон Еремеевич (достаёт из мешка апельсин, протягивает Алёше). Маленький бонус. (Алексей принимает угощенье.) Надеюсь выучил стишок али песню какую? Нет? (Разводит руками.) Быть того не может. Припоминай, братец, припоминай.
Алёша. Алёша хороший.
Олег. Просто так подарки не даются. Их надо заслужить. За всё в этой жизни нужно платить, брат. Даже за апельсин от доброго волшебника.

Арсений уводит Олега в сторону, чтоб не портил праздник. Алексей задумался, как бы ему проявить свой талант. Платон Еремеевич тем временем направился к ёлке.

Платон Еремеевич. Вот это да-а! Какая красавица. Настоящая лесная принцесса, не правда ли? (Хлопает в ладоши.) Браво-браво! Порадовали старика.
Августина Серафимовна. Старались, дедушка. Старались.
Николай. Покажи нам волшебство, раз уж ты настоящий.
Платон Еремеевич. Чудес хотите?.. Что ж. Будет вам волшебство. Ну-ка… возьмёмся за руки. Смелее. (Берёт Алёшу и Августину Серафимовну за ладони.) Присоединяйтесь, друзья. Веселей.
Августина Серафимовна (подзывает Арсения и Викторию). Давайте к нам. Татьяна! Олег. Вы что же?
Татьяна (не вставая с кресла). И здесь не плохо.
Олег (вынимает телефон). У меня съёмка.

Николай берёт за руку Арсения, Марта Викторию, которая стоит рядом с Алёшей. Зовут Аннушку. Та замыкает круг. У самой ёлки сидит Ефим Гаврилович.

Платон Еремеевич. Загадываем дружно желание. Одно. Но самое сокровенное. Самое. Самое.
Марта. Любое?
Платон Еремеевич. Что душа пожелает. Загадали?.. Теперь хоровод.

Медленно кружатся вокруг ёлки.

Николай (напевает). Каравай-каравай, кого хочешь выбирай.

Дружеский смех.

Арсений. Не именины вроде как.
Августина Серафимовна (запевает). В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла…

Все подпевают. Водят хоровод. Когда песня заканчивается расходятся по сторонам.

Августина Серафимовна. Спасибо, Платоша. Умеешь ты в любое ненастье организовать праздник. Всегда в тебе это восхищало.
Платон Еремеевич. То-то ещё будет.
Алёша (хлопает в ладоши). Новый год! Новый год!
Олег (идёт к столу). Волшебники с Северного полюса довольствуются огненной водой?
Николай. Как бы не растаял. 
Платон Еремеевич (подходит). Огненная у индейцев. В наших краях её всегда величали (кажет на бутылку) храбрая вода. Хо-хо.
Олег. Да будет так. (Разливает.)
Платон Еремеевич (берёт рюмку). Пусть волшебство не угасает, пусть сказка длится без конца. (Приспустив бороду, выпивает.)

Тем временем Марта приблизилась к Виктории, которая стояла поодаль от всех.

Марта. О чём задумалась?
Виктория (меняется в лице). Что вам от меня нужно?
Марта. Покаяния.
Виктория. Вы не знаете всей правды. А она страшнее.
Марта. Так поделись ей.
Виктория (готова заплакать). Позвольте нам уехать… Пожалуйста.
Марта (улыбается). Видать сам бог велел устроить это представление сегодня. В новый год, как говориться, с чистым сердцем и душой. (Пауза.) Не заставляй ждать. Кому ты по-настоящему дорога ни за что не осудит. Не бойся никого. Мы на твоей стороне.
Виктория. Мы?
Марта. Известно не только мне одной. Настоящая семья секреты не таит друг от друга. Сегодня карты лягут на стол. Хочешь ты этого или нет.

Виктория ни живая ни мёртвая отходит в сторону. Марта удовлетворённая беседой идёт к остальным.

Платон Еремеевич. И та-ак! (Олегу, в полголоса.) Плесни ещё.
Алёша. Подарки?
Платон Еремеевич. Совершенно верно, друг мой. Пришло время.

Алёша хлопает в ладоши. Августина Серафимовна обнимает сына и тоже аплодирует вместе с ним.

Олег (подаёт рюмку). Прошу.
Платон Еремеевич. Мерси боку. (Выпивает. Занюхивает бородой.) И наш первый подарок!.. (Подходит к Августине Серафимовне.) За прекрасное пение...
Николай. Все пели.
Платон Еремеевич. Все да не все. (Вынимает из мешка часы взятые из другой комнаты.) Счастливые часов не наблюдают. Пусть и эти стрелки незаметно, но верно несут в этот дом лишь радость и улыбки.
Августина Серафимовна (принимает подарок). Хороший ты мой. (Обнимает.)
Марта. Знакомые часики.
Платон Еремеевич. Дарёному коню, как говориться… Алёша!.. Алексей. Чем нас порадуешь?
Алёша. Песней.
Платон Еремеевич. Помогите юному дарованию забраться на стул. Правила есть правила.

Татьяна и Арсений помогают брату.

Алёша (успокоив волнение; глядит на Викторию; поёт).

                Где-то на белом свете,
                Там, где всегда мороз.
                Трутся спиной медведи
                О земную ось…

Исполнив песню, Алёша спускается со стула, ждёт подарка.

Платон Еремеевич. Давно такого чудесного исполнения не слышали уши мои. Хо-хо-хо. От спасибо. Порадовал дедушку. (Вынимает из мешка плюшевого зайца.)
Алёша (не замечая подвоха). О!.. У нас такой же есть. Точь-в-точь.
Платон Еремеевич. Ну вот. Два будут.
Арсений. Зато этот с самого дальнего севера.

Алёша подходит к Виктории, хвастается подарком.

Олег. Наивная душа. Даже завидуешь порой.
Платон Еремеевич. И так… Кто следующий?
Татьяна. Вряд ли среди нас найдутся ещё артисты. Если только папеньке подарить шапку или шарф какой. Пусть порадуется.
Марта. Прошу минуту внимания! (Ждёт тишины.) Предлагаю поиграть в «признания».
Олег. Впервые слышу эту игру.
Татьяна. Не ты один.
Марта. Раскроем маленькие тайны? У каждого есть безобидные секреты. И кому-то они даже известны.
Виктория. Я не стану в это играть!
Татьяна. Игра действительно непонятная.
Марта. Чего-то боитесь?
Татьяна. Меня трудно чем-то испугать.
Николай. А я сыграю. Мне скрывать нечего. Сейчас сами в этом убедитесь.
Марта (наиграно). Неужели?.. Посмотрим-посмотрим. Кто начнёт?
Платон Еремеевич. Кому как не матери знать проказы дитя своего.
Августина Серафимовна. Даже не знаю что сказать. Маленьким танцевать любил. В кружок думали отдать.
Николай. Мама! Это никому не интересно.
Марта. Почему же? Я не знала. (Улыбается.)
Платон Еремеевич. И для меня новость. Как знать, может пред нами стоит несостоявшийся Цискаридзе.
Татьяна. И тоже Николай.

Добрый смех.

Николай. Смейтесь-смейтесь. (Платону Еремеевичу.) Интересно что о вас скажут.
Платон Еремеевич. Пожалуйста-пожалуйста. Ради бога. Вспоминайте, придумывайте, мне не жалко.

Маленькая пауза.

Олег. Кто-то, порой, обещанье своё не держит. Хоть и в возрасте уже.
Платон Еремеевич. Безобразие. И как земля лгунов таких носит. 
Николай. Речь идёт о вас, я так полагаю.
Платон Еремеевич (улыбается). Чистой воды провокация, друзья мои. Но!.. Не будем о грустном. Следующий!

Молчание.

Что, неужели все святые в округе?
Марта. Отчего же? Виктория на очереди. Послушаем что про неё скажут.
Олег. А что здесь скажешь. (Глядит на Татьяну.) Кроме как братцу грешки её вряд ли кому известны.
Марта. Известны. Не сомневайся.
Олег (настороженно). Даже так?
Николай. Послушаем. Послушаем.
Олег. Хватит. Игра потеряла всякий интерес. Ерунда какая-то.
Татьяна. Согласна. Ещё бы в «русскую рулетку» предложили. Ни у кого револьвер не завалялся случаем?.. Жаль.
Марта (холодно). Тогда продолжу я. (Проходит мимо Виктории, подмигивает ей.) С моих слов куда интереснее будет сказано.
Платон Еремеевич. Не возражаю. У каждого свои безобидные скелеты в шкафу, которые кому-то, да известны. Я, скажем, пою во сне. Этого вы точно не могли знать.
Марта. Благодарю за понимание. (Выходит в центр, глядит на Викторию, которая всё это время в такой растерянности, что промчись мимо неё поезд, не заметит.) И так…
Виктория (кричит). Хватит! Не надо! Я прошу. Я умоляю. (Плачет.)

Все в большом изумлении.

Арсений (подбегает, обнимает супругу). Дорогая что с тобой? Тебе не хорошо?
Августина Серафимовна. Воды. Принесите воды. Аннушка!
Виктория (Арсению). Я так пред тобой виновата. Так виновата. (Плачет.) Прости меня ради бога. Прости.
Арсений (потрясён). Да что случилось?
Виктория (мотает головой). Нет. Это не прощают. Это грязно и мерзко. За это… Убить мало.
Николай (шепчет Марте на ухо). Молодец! Рыбка клюнула. (Расплывается в улыбке).
Олег. Так. Уведите её на верх, успокойте.
Татьяна. Выпей вина и держи себя в руках. (Подаёт бокал.)
Виктория (бьёт бокал об пол). Как же ты достала меня со своим призрением. Готова в землю живьём закопать. Ноги об меня вытереть. С грязью смешать. (Кричит.) Вот она я! Уничтожай. Избавься от дряни такой навсегда!

Тишина.

Олег. У бедняжки истерика. Разве не понятно? Стресс. В этих четырёх стенах и мне не по себе. (Арсению.) Уведи её.

Арсений обнимает жену, пытается проводить на верх. Та вырывается из объятий, подбегает к Олегу.

Виктория (кричит). Ты!.. Это всё ты, мерзавец! Ненавижу тебя! Всю жизнь мне поломал в ту ночь. Одним махом убил во мне всё прекрасное и светлое. В глаза людям не могу смотреть не испытав к себе отвращения… Боже, за что ты так со мной?!
Августина Серафимовна. В какую такую ночь?
Виктория. Когда… он взял меня силой.
Арсений. Что?

Гробовая тишина.

Виктория. Да. Ваш любимый сыночек и братик тот ещё... (Оборачивается к Татьяне.) Ты всего лишь застала конец кошмара. Не пожелав разузнать о его грязном начале. Сколько раз я пыталась с тобой заговорить, найти в тебе утешения, сострадания, помощи… Ведь ты одна знала и могла успокоить душу мою. Но… сколько презренья и ненависти я от тебя натерпелась.
Олег. Да она умом тронулась. Ха. Что ты несёшь, дура!
Виктория. Долго этого ждала. Такой камень с души. (Вытирает слёзы, идёт к столу, наливает коньяк, пьёт.) Будь что будет. Не могу больше в себе это хранить. Не могу.
Марта (вполголоса). Не ожидала такого поворота.
Николай. Не ты одна.
Татьяна. Ты врёшь. Ты всё врёшь! Сама легла к нему в постель, шлюха! Потому что… потому что натура твоя такая низкая. Подлая и низкая. (Ходит по комнате.) Да, брат не святой. Признаю это. В юной голове ветер до сих пор гуляет. Падок на женщин. Согласна. Меняет их как перчатки. Но тот грех что приписываешь ты ему, гадина. Он не мог взять силой. Никогда!
Виктория (спокойно кивает). Мог. И сделал.
Татьяна (Олегу). А ты что воды в рот набрал. Скажи в своё оправдание хоть что-нибудь.

Олег по-прежнему молчит, но с таким злым выражением лица, что на него страшно глядеть.

Виктория. Это произошло четыре года тому назад. В ту осеннюю ночь, когда Олега забирали в армию. (Всем.) Если бы я только знала, чем обернутся для меня эти проводы. Ни за что бы не приехала сюда. Но… Никому не суждено предугадать, где и как упасть. (Молчит.) Арсений уехал в город. Ему позвонили с работы. Я осталась, потому как никто не желал отпускать меня с ним. Если вы помните?.. В тот вечер, как мне казалось, я быстро захмелела. Хотя пила немного. Тогда и появился Олег. Хитростью завёл в сторожку, где живёт Назар. Там всё произошло. Не было сил сопротивляться. Голос пропал звать на помощь. Всё было как в тумане. Когда я полураздетая вышла во двор меня заприметила Татьяна. Уже в городе от врачей я узнала, что в крови моей обнаружен наркотик. Я пыталась поговорить с Татьяной. Как быть? Но она не отвечала на звонки… (С болью.) Я так и не смогла признаться Арсению. Знала, как он меня любит и какой это будет удар для него. А потом и вовсе узнала, что беременна…  На то преступление уже шла сама. Осознано. И грех совершённый мной нести мне до конца дней своих… Вот. Так и жила я все эти годы. Боялась. Мучилась. И врала.

Молчание.

Августина Серафимовна (разбита). Господи. Как же так?
Арсений (Олегу). Зачем ты так со мной? Ты же знаешь я жизни без неё не вижу.
Олег. Знаю. Но и мне тогда служить не хотелось. До жути не хотелось.
Арсений (присаживается на диван, держится за сердце). Не понимаю.
Олег. Это ведь ты уговорил мать отправить меня в армию. И она денег не дала. Сделают из меня там человека! Так ты кажется говорил?.. Я был юн и зол на тебя, братец. И это немного… пусть и не оправдывает мои действия, но всё же. Что было, то было. Прошлое не изменить. Извини. Мне сейчас правда… Очень жаль.

Все с негодованием глядят на Олега. Татьяна даёт ему пощёчину. Тот отталкивает её. Внезапно на Олега набрасывается с кулаками Алёша. Роняет его на пол и падает сам. Начинается возня. Озлобленного Алексея таким ещё никто не видел. Арсений не в силах приподняться, держится за сердце. Николай с Платоном разнимают дерущихся. Виктория медленно подходит к мужу.

Платон Еремеевич. Ну, распетушились! Пыль только подняли.
Алёша (кричит). Олег плохой! Плохой!
Олег (отряхивается). Дурак и есть дурак.
Августина Серафимовна. Прекрати сейчас же!
Олег. Ему это всех больше надо?
Арсений (стонет). Из-за какой-то обиды раздавить родного брата. Уничтожить.
Виктория (приседает на пол, прижимается лицом к его коленям). Прости меня, пожалуйста. Прости.
Марта (качает головой). Бедный Арсений. Как дальше ему жить ума не приложу.
Николай. Да, мама. Пригрели мы на груди змеюку. А всё воспитание. Всех нас воспитывали одинаково. И в любви и в строгости. Окромя младшего. Этот жил и в ус не дул. И отцовского гнева на себе не испытал ни разу. Так поступить, как он… не каждый враг сможет.
Олег. Закрой рот свой.
Николай. Вот, пожалуйста. Как в Библии говорится?
Марта. Брат на брата пойдёт.
Николай. Надо что-то делать, мама. И немедленно. С рук ему это не должно сойти.

Пауза.

Аннушка (вдруг). А ведь это всё вы. (Кажет рукой на Марту и Николая.) Вы во всём виноваты.
Николай. Что за вздор?
Марта. Кто будет слушать прислугу. Гоните её прочь.
Николай. Мерзавка. И ведь смеет ещё тявкать. Уйди с глаз долой!
Олег. Отчего же? Послушаем-послушаем. (Подходит к Аннушке, обнимает.) Говори что знаешь. И не бойся. Я с тобой.
Николай (на измене). Это уже не в какие рамки не лезет. Что вообще здесь происходит?.. Мама! Хоть ты скажи что-нибудь разумное. (Аннушке, злобно.) Скройся.
Аннушка (с презрением). И вы ещё смеете называть эту добрую женщину матерью? Вы, кто решил лишить родного крова самого дорогого вам человека… И братьев своих.
Николай (истерически смеётся). Что?.. Что ты говоришь такое. Сумасшедшая.
Аннушка. Я не боюсь вас больше. Хватит. Об одном сожалею – что молчала весь день и прикрывала тем самым вас (кажет на Николая и Марту) бесстыжих. Это вас пригрели на груди. Это вы подлее змеюки. (Кажет на Олега.) Не он. Вы! (Идёт к Августине Серафимовне.) Никогда мне не вымолить у вас прощения за это предательство. Но прошу вас, пожалуйста, знайте одно – вы лучший человек, который повстречался мне в этой нелёгкой жизни. Вы одна заменили мне отца и мать. А я… я так… Не знать мне прощения.

Молчание.

Татьяна. Говори, что знаешь. В подробностях. И не шмыгай носом. Тебя слушают люди.
Марта (Николаю, тихо). Всё пропало. Как же так.
Аннушка (собравшись духом). Сегодня утром я случайно стала невольной свидетельницей их ужасной беседы. Дело в том, что… все свои сбережения эти люди проиграли в карты.
Николай. Что за вздор!
Татьяна. Заткнись. (Аннушке.) Продолжай.
Аннушка. В чужие руки отдали всё то, что так усердно зарабатывалось долгие годы не ими. (Кажет на Ефима Гавриловича.) Человек не спал, работал день и ночь, сбил кое-какое состояние, которое дети его теперь раздают за спасибо. Человек отдал самое дорогое что у него есть – здоровье. Но они этого не ценят. (Переводит дыхание.) Эти люди планировали вас всех рассорить. Продать этот прекрасный уютный дом со всеми землями и вырученные деньги присвоить себе. Это правда. Поверьте.
Арсений (всё ещё держится за сердце). Этого не может быть. Как же так? Николай?
Николай. Вы в своём уме? Кому вы верите.
Аннушка. Платон Еремеевич... Ему тоже об этом известно. Ведь так?

Все переводят взгляд на Платона Еремеевича.

Платон Еремеевич. Извольте, извольте. Меня не стоит впутывать в ваши семейные передряги. Как правило посторонний человек после всегда остаётся виноватым.
Аннушка (готова заплакать). Вы же всё знаете! Ну? Скажите им.
Августина Серафимовна. Платоша. Дорогой мой. Скажи правду. Моё сердце разбито и его уже не собрать. Пожалуйста не бойся. Мне сейчас нужна правда. Только правда. Я всегда верила тебе, как себе самой. Ты это знаешь.

Пауза.

Платон Еремеевич. Что тут скажешь. (Пожимает плечами.) Да. О том, что Колю с супругой обобрали до нитки - это правда. И за душой у них, как у церковной мыши – ни гроша. Одно хорошо, что в долги не влезли. Их поездку сюда я расценивал, как временное убежище от проблем, которые рано или поздно всё равно бы открылись и без меня. Но, чтобы такое… Чтоб родную мать обманом и лицемерием лишить родного угла… никогда бы и в голову не пришло. Это не то что подлость. Это, господа, фашизм. И гореть ему синим пламенем за это.

Алёша, который всё это время сидел на полу рядом с Викторией и Арсением вдруг быстро поднимается на ноги и бросается с кулаками на Николая.

Олег (хлопает в ладоши). Браво, Алексей! Браво! Хоть какая-то от тебя польза.

Николай роняет Алексея, прижимает головой к полу. Татьяна бьёт Николая. Марта за волосы оттаскивает Татьяну от мужа. Олег всё снимает на телефон при этом злостно смеётся. Николай пытается отнять телефон у Олега. Завязывается новая драка. Платон Еремеевич пытается их разнять. Алёша лежит на полу обхватив голову руками. Арсений держась за грудь пытается подняться на ноги, но Виктория его удерживает, не даёт. Августина Серафимовна со слезами на глазах наблюдает за происходящим. Вдруг Алёша издаёт громкий душераздирающий крик. Лёжа на полу напрягается как одна большая жила и громко хрипит. К нему подбегает Виктория, поворачивает к себе его голову. Изо рта у Алексея идёт пена. Сам весь в напряжении. Лишь подёргивает руками и ногами. Драка прекращается.

Ефим Гаврилович (вдруг; с трудом выговаривая слова). Чт-о же вы сы-но-вья тво-ри-те?..

Все в недоумении переводят взгляд на инвалидное кресло.



                Картина девятая.


Прошло полгода. Веранда. За круглым столом сидят Августина Серафимовна и Ефим Гаврилович. Оба укутаны пледом. Пьют чай. Аннушка стоит возле Ефим Гавриловича. Время от времени подносит чашку к губам. Во дворе убирает листву Назар Лукич. К дому подходит Платон Еремеевич.

Платон Еремеевич. Физкульт-привет!
Назар Лукич. День добрый.
Платон Еремеевич. Говорят грибы вновь пошли.
Назар Лукич. Не обманывают. Были давеча в лесу. Насобирали маленько.
Платон Еремеевич. Да, осень нынче хорошая. Бог даст постоят тёплые денёчки. Постоят. (Подходит к веранде.) Моё почтение, соседи.
Ефим Гаврилович. Аннушка, налей гостю чай.
Платон Еремеевич. Премного благодарен. (Присаживается.)

Аннушка заходит в дом. Возвращается с чашкой, наливает чай.

И лимончик брось, не скупись. Вот-вот, умница.
Ефим Гаврилович. А по грибы вместе ходили. (Громко.) Верно говорю?
Назар Лукич. Как же не верно. Всё так. Вы показывали, я собирал. Глаз, как у орла будет. Ни одного не пропустили.
Ефим Гаврилович (улыбается). А то.
Платон Еремеевич. Как же вы…
Ефим Гаврилович. Назар! Ну-ка.

Назар Лукич заходит за веранду, откуда вывозит обычную телегу дворника с прибитым креслом.

Что во мне нынче весу? Трёх пудов и тех не будет. Совсем иссох.

Назар Лукич. Мы с тобой Гаврилыч ещё на рыбалку сходим. Обязательно сходим. У неё у рыбы сейчас жор. Сама в руки просится.
Ефим Гаврилович (кивает в сторону Назара, улыбаясь). Как тут откажешь.
Платон Еремеевич. Тело так и не слушается?
Ефим Гаврилович. Как видишь. (Со вздохом.) Хоть бы рукам волю дать. Более и не нужно. Какой гвоздь заколотить и то душе праздник.
Платон Еремеевич. Врачи что говорят? 
Ефим Гаврилович. Что они скажут. Коновалы. Они и тогда руками разводили. Никакой надежды нет. А видишь, как.
Платон Еремеевич. Не было бы счастья, да несчастье помогло, как говорится.
Ефим Гаврилович. Божья милость.
Назар Лукич. Чудеса, да и только.
Платон Еремеевич. Благодари Господа, что позволил и дальше мысли словами передавать, а не помереть рыбой. Оно ить как - сейчас руки подавай, завтра ноги, а после душа грешить пойдёт этими же самыми ногами.
Ефим Гаврилович. И врагу не пожелаешь мученья такие. В собственном теле запертым оказаться. Самая страшная тюрьма. Всё слышишь, всё понимаешь, а воспротивиться не можешь. Даже слезу пустить и ту не в состоянии. Радуешься мычишь, злишься мычишь, проголодался, опять, как телёнок. Поди разбери что тебе нужно. Столько злости за день накопиться, что взорваться готов был… Теперь хоть высказаться могу. Только сейчас осознал какова сила в слове. Не зря говорят, что и убить им можно.
Назар Лукич (вздыхает). Ох-хо-хо-хо-хо. Судьба.
Платон Еремеевич. Чуть что и на судьбу грешим сразу... Нет, милый мой, это жизнь. А она всякая бывает. Иной раз так закрутит-завертит, что и не распутать вовек. Да. (Пауза.) Многие твердят что жизнь свою пустил под откос. Пошёл бы после армии в органы давно бы до генерала дослужился. Учиться, мол, надо было прилежно, сейчас бы в галстуке в собственном кабинете сидел и совсем иная судьба была бы. Н-да. Знать бы где упасть, соломинку постелил бы. Как знать. Может и стал бы милиционером, да как многие почувствовав власть, подстрелил бы кого на пьяную голову. А там бы совесть проснулась. И себе пулю в лоб... Был бы начальником каким, брал бы взятки. И в один прекрасный день попался бы и тюрьма. А так… жив, слава богу, здоров, дышу полной грудью и беседую с вами. Брюхо не голодает, крыша над головой имеется. Чего ещё к старости надо? Судьба – это итог любого выбора нашей жизни. А жизнь много раз человеку даёт возможность выбрать тот или иной путь. Затем ещё один и ещё. И не факт, что не выбранная нами дорога большая ошибка. Да, возможно она была бы весёлой и красочной. А возможно и слишком короткой.
Ефим Гаврилович. Жизнь прожить и в один миг можно. Как песню. И люди ещё долго будут благодарить, что такой человек ходил по земле-матушке. А можно и век целый небо коптить и никто о тебе не вспомнит, а если и помянут то худым словом.
Платон Еремеевич. И здесь правда.
Назар Лукич. Интересная беседа, господа. Но… Соизволю отлучится. С утра дров наколол. Вот только поленница сама себя не соберёт. (Улыбается.)
Ефим Гаврилович. И я с тобой. Где что надо подскажу.
Назар Лукич. А то без вас не справлялся.
Ефим Гаврилович. Не спорь.
Назар Лукич (смеётся). Всё. Ныне каждый шаг под контролем.

Назар Лукич забирает Ефима Гавриловича и на коляске везёт на другой двор дома, где расположены сараи и баня.

Августина Серафимовна (которая до этого молчала и сидела с задумчивым лицом). Был в городе? Навещал Алёшу.
Платон Еремеевич (не сразу). Навещал. Не признал. Бедное дитя.
Августина Серафимовна. Вот и нас так же. Лежит привязанный к постели и в одну точку глядит. Ни мама, ни папа ему не нужны.
Платон Еремеевич. В себя ушёл. Глубоко зарылся. Оно и понятно – такое услышать. Не каждая душа выдержит. Что она у него? Как у воробушка. Наивная.
Августина Серафимовна. И к постели привязан по рукам и ногам, как преступник какой. Как не увижу – сердце кровью обливается. За что безгрешной душе такие наказания?..
Платон Еремеевич. Приступы. Частые приступы. Врач сказал без укола опасен окружающим и в первую очередь самому себе. Даст бог обойдётся всё, поправится.

Молчание.

С детьми по-прежнему не даёт общаться?
Августина Серафимовна. Говорит больше нет у нас с ним детей. В Алёшеньке одном родственную душу только и видит. И мне запрещает. Телефоны и те под запретом.
Платон Еремеевич. Оно может и правильно.
Августина Серафимовна. Не могу я так. Как перед Господом Богом ответ держать, коли от детей своих на земле отреклась. (Со слезами.) И они… ни едет ни один. Гордость. Обида. Ещё что мешает? Не знаю.

Пауза.

Платон Еремеевич. Правильно делаю, нет, решай сама. (Кладёт письмо на стол.) Покидая больницу встретился Николай. Написал второпях это письмо. Умолял передать лично в руки. Слово своё, матушка, держу.

Платон Еремеевич уходит. Августина Серафимовна остаётся одна. Дрожащими ладонями раскрывает лист. Читает.

Николай. Здравствуй, мамочка! Никогда не думал, что придётся общаться нам с тобой вот так – через чужих людей. Телефон твой отключен. И нет возможности до тебя дозвониться и услышать, родная моя, твой голос… А ведь я приезжал к тебе. Совсем недавно. Назар, паршивец, не пустил. Велел ему тебя позвать, а он отца приволок. Тот так на меня взглянул, что не решился войти. Даже взгляда его боюсь. Как в детстве. Это хорошо, что он пошёл на поправку. Поколотить пока не может, но отругал от души. Оно и поделом. Все мы матушка перед тобой виноваты. А я больше всех. Да, мамочка, как всегда я всё понимаю и признаю ошибки свои. Чего, наверное, не в силах сделать другие… Один я остался, мама. Один. Это очень страшно. За один вечер лишился всего. Потерял всю семью. Татьяна видеть меня не желает. Арсений тоже. С Викторией по-прежнему живут вместе. Простил её. Это неудивительно. Ты же знаешь, как он её любит. Главное, чтоб были счастливы. Пару раз виделся с Олегом. Просил денег в долг. Не дал. Все винят меня в случившемся. Трагедию с Алёшей на меня вешают. А разве в том моя одна вина? Нет. Но спустили всех собак на нас с Мартой. Ох, мама, мама, если бы только ты знала, как мне тяжело и горько от всего этого. Ведь я младшего сам всей душой люблю и терзаю себя день и ночь за тот вечер. Хожу вот. Навещаю. Один только я. Больше никто. Поверь. У всех дела… Милая моя мама, прости за всё. Очень я скучаю по тебе. По твоему голосу и улыбке. Хочу увидеть тебя, обнять, прижаться к тебе… Дела мои очень тяжёлые. Теперь, признаюсь, что действительно обокрали меня мошенники до нитки. Потому и молчал. От стыда сгорал. Не извелись на миру ещё такие конокрады, что у наивной души, готовые всё забрать… Дорогая мама, пишу номер карты на которую ты можешь положить мне денег. В них я сейчас нуждаюсь особенно. И если есть возможность положи, пожалуйста, как можно больше. Ты мне этим очень поможешь. Обнимаю всей душой. Твой любящий сын – Николай.
 
Августина Серафимовна комкает письмо и медленно заходит в дом.




                Занавес.




                Антон Лукин


                31 декабря 2021 г.