В следующее воскресенье без четверти семь Митя подъехал к городскому концертному залу. Прошел сквозь толпу людей вдоль всего здания. Поискал взглядом Дину. Не нашел. Стал читать афишу.
«Фестиваль джазовой музыки "Юность-73". Организаторы… Члены жюри… Председатель…»
Дина окликнула его. Он заулыбался, завертел головой. Увидел, что она машет пригласительными билетами у самого входа.
– Нам повезло, – сказала она, когда они усаживались на свои места в амфитеатре, – сегодня лауреаты, самый смак.
Митя убедился в этом быстро.
Его волновали и радовали чувственные импровизации, смены ритмов и стилей, взаимопонимание джазменов. Раскованная атмосфера, присутствие Дины, на которую в этот вечер часто обращали внимание мужчины, – все подогревало в Мите состояние влюбленности, ощущение праздника.
Дина нашептывала Мите на ухо то, что знала о джазовых коллективах. Во время выступления трио Вячеслава Ганелина из Вильнюса, известного также как Ганелин-Тарасов-Чекасин, или – коротко – ГТЧ, Митя спросил:
– Они литовцы?
– Двое русских, один еврей, – сказала Дина. – Когда-то попали в Литву. Теперь они и есть литовский джаз.
– Ну, да, – согласился Митя, – Гершвин тоже американский композитор.
В зале было душно из-за скопления народа. Люди не только сидели в креслах, но и стояли вдоль стен. Когда во втором отделении концерта зрители бурно реагировали на выступление своих земляков, оркестра "ЗКЛ-69", Дина сказала:
– Душно. Немного кружится голова. Зря воду не взяли.
Митя посмотрел вниз, туда, где находился длинный стол жюри фестиваля. Увидел на нем бутылки с минеральной водой, стаканы.
– Кто это в жюри в сером пиджаке, в центре? – шепнул он Дине.
– Председатель. Алексей Баташов.
Митя, извиняясь, вышел из своего ряда. Прошел, пригибаясь, к столу членов жюри. Сказал Баташову:
– Извините, моей даме нехорошо. Можно, я возьму для нее воды?
Баташов, все это время внимательно смотревший на сцену, повернулся к Мите.
– Какая дама? Где?
Митя указал на то место, где сидела Дина, обмахиваясь программкой.
– В середине третьего ряда амфитеатра.
Баташов и сидящие с ним рядом члены жюри повернули головы в ту сторону. Дина Баташову явно понравилась. Он сказал с улыбкой:
– Ну, если ей нехорошо, возьмите.
Дина отпила пару глотков из принесенного стакана. Смочила носовой платок. Стала обмахиваться им, улыбаясь удовлетворенно.
– Хороший мужик этот Баташов, – говорил Митя, когда они выходили после концерта на улицу.
– Да, – согласилась Дина, – и, между прочим, он классно играл на тенор саксе. Это потом уже стал организовывать фестивали, читать лекции о джазе.
– Откуда ты все это знаешь? – удивился Митя.
– Я же говорила: люблю джаз.
На свежем воздухе настроение Дины улучшилось. Она была довольна и концертом, и поступком Мити.
– Любишь сюрпризы? – спросила она.
– Кто ж их не любит, – ответил Митя, – один ты мне уже подарила. Этот вечер.
– Ну, еще не вечер, – уклончиво сказала Дина, – не совсем вечер. Ты меня спас сегодня.
Она встала на краю тротуара, высматривая такси.
В этот момент Митя увидел подвыпившую женщину лет сорока в ярком сарафане, которая шла по улице, обмахивая встречных пучком полевых цветов, приговаривая что-то такое, отчего прохожие или недоуменно улыбались, или буквально прыскали от смеха. Подойдя к Мите с Диной, женщина и перед ними помахала своим букетиком.
– Трава пое…ень, – объяснила она, – чтобы не знали в любви поражений!
Закапал дождь. Но тут очень вовремя притормозило такси. Они поехали на квартиру подруги Дины. В машине уже не расцепляли рук. Не целовались только потому, что водитель то и дело поглядывал на Дину в зеркало.
Когда разувались в прихожей, Митя заметил в комнате застеленный простыней диван с откинутым пледом. Замер. Понял окончательно, с восторгом, что сегодня Дина – его женщина.
Джаз не зря переполнял их в тот вечер. Ночью они превратились в двух неутомимых музыкантов.
Поначалу Митя вел себя в постели как неопытный, ошалевший от радости лабух, впервые выбежавший на эстраду со своим новеньким саксофоном. Он дул в него во всю мощь, вкладывая в это всю свою нерастраченную страсть, неразделенную нежность. Давал петуха, сбивался. Дина была не столько обрадована, сколько оглушена таким напором. Как опытный музыкант, она позволила Мите посолировать. Потом стала тактично подводить его к совместному музицированию, к общей тональности и ритму. В последней части пьесы, в самом финале им даже удалось слаженно, плавно перейти от ласкового блюза к синкопам свинга, выдать звенящую коду и выдохнуться, обессилеть.
Бурными продолжительными аплодисментами прогрохотал за окном гром.
Они лежали рядом. В темноте. Митя уже проваливался в сон, но его рука продолжала машинально искать тело Дины. Пальцы, коснувшись ее бедра, подрагивали, как от разряда слабого, сладкого тока.
Ему снилась большая яблоня. Плоды на ней были похожи на те два круглых спелых яблока, которые достались ему этой ночью в райском саду. Он обрадовался, торопливо пошел к яблоне. Подошел. На стволе – вырезанное ножом имя: «ЕВА».
Ты помнишь хоть что-нибудь из той ночи?
Нет. Все было как сон без сновидений. Под джазовую музыку.
Хотя… вот что.
Проснулся среди ночи. Увидел, что ты стоишь лицом к окну. Куришь. Стряхиваешь пепел в блюдце на подоконнике. Из окна в темную комнату льется лунный свет. Твоя фигура смотрится в его лучах, словно выточенная из темного мрамора, окантованного золотистой пылью.
И знаешь, что я подумал? Только не смейся.
«Вот бы Ваня написал ее здорово!»
Надо же… Ваня! А наш разговор не помнишь?
Нет. Разве мы говорили?
Да. Был момент… в одной из пауз, когда я спросила: о чем думаешь?
Ты ответил: ты красивая, а я салабон.
Какой ты салабон, – сказала я, – ты витражист. И сачок. Сбежал от своего танка.
Я? Сачок?
Сачок. Не стреляешь, не маршируешь. Со стеклышками играешь.
Да я… я отличник боевой и политической…
И политической? Не. Все равно сачок.
Отличник!..
Сачок!..
Отличник!..
Продолжая спорить, мы стали подталкивать друг друга плечами. Сначала чуть. Потом сильней. Эта толкотня скоро перешла в борьбу.
Чем заканчивается борьба женщины с мужчиной в постели, это ты помнишь?
Утром Дина разбудила Митю паническим шепотом:
– Проспали!
Они быстро, молча оделись. Выбежали на улицу. Обменявшись короткими фразами, разбежались в разные стороны. Вернее, Дина побежала. А Митя, расставшись с ней, неспешно пошел по незнакомой улице.
Он шел, всматриваясь в женщин, идущих навстречу.
Что он ощущал?
Только одно – благодарность.
Теперь он знал, что будет благодарен всем женщинам, с которыми ему предстоит встретиться в жизни. Всем! Какими бы они ни были. И той, первой своей женщине, перед сексом с которой он испытывал страх, тоже теперь будет благодарен.