ЖИЗНЬ,КАК ДЕНЬ
Книга первая.
Глава тридцатая.Вот такая философия.
Тамара Васильевна совершенно не знала, может это и к её счастью, что в любом человеческом сообществе, коллективе, семье,как впрочем во всём нашем материальном мире, существуют-действуют незыблемые законы всеобщего развития. Всякие там физические, химические и биологические процессы-реакции, центробежные и центростремительные силы, взаимного притяжения и наоборот отталкивания, принятия и непринятия, взаимного обогащения или же полного уничтожения.
Не знала она и того, что есть такие философские постулаты, как единство и борьба противоположностей, закон отрицания отрицания, всякие там случайности и закономерности в общественной и человеческой жизни. В том числе и в её собственной. А также не знала она и о переходе количества в качество и наоборот, да много чего ещё она не знала.
Но вот то, что всё в жизни течёт да изменяется,что вся полосата, вот это-то она очень даже хорошо знала. Понимала, так как сама прожила жизнь уже довольно долгую и нелёгкую и в ней много чего повидала, всего и всякого, хорошего да и плохого.
И вот теперь-то этих изменений она очень даже никак и не хотела! Желала лишь только одного: стабильности да постоянства в её собственной семейной жизни. В ней-то чтобы было всё хорошо да радостно, спокойно и незыблемо, всё шло чтобы своим чередом-порядком, без всяких катаклизмов.
Конечно же Тамара Васильевна не знала и того, что вот от этаких-то всяких премудростей да постулатов, именно от них и зависит во многом крепость любой семьи, сообщества, в том числе и её собственной. Однако же хорошо она знала и то, что всё на свете взаимосвязано, закономерно, что существует ещё на земле, пока ещё никем непостижимая сила, загадочная и необычайной мощи, в чём она нисколько не сомневалась, которой на свете ничто не может противостоять. Вот в это-то она глубоко и свято верила, твёрдо и непоколебимо. Верила в её удивительную крепость и мощь, которой нет на земле равной. И имя этой силы - любовь!
Знала она ещё также и о том, что влияния этой силы никому избежать не удалось, что это просто невозможно, что ей подвластны все люди на земле,особенно в юношеском возрасте.
Здесь-то, конечно же, Тамара Васильевна опасалась уже не столько за себя, а за детей своих, боясь этой чувственной завораживающей силы, очаровывающей и колдовской, способной не только притягивать людей друг к другу словно магнитом, делая их счастливыми, но и ломать судьбы, делать людей несчастными. С этим-то, она знала это, никому и никогда ничего поделать нельзя. Вот этого-то именно она очень боялась-опасалась. Не дай Бог,никому такого несчастья!
И не без оснований опасалась. Дети-то её входили в половозрелый возраст, время создания ими своих семей и потому могущих подпасть под влияние этой самой непобедимой силы, неподвластной никому-ничему, что бывает она порой совсем слепа да безумна, очень жестока, всецело и без остатка подчиняющая себе людей, поддающихся её чувственному инстинкту, вплоть до лишения рассудка.
Вот этого-то она больше всего и боялась. о есть того, что дети её могут подвержены этой болезни и потерять всегдашний свой трезвый взгляд на жизнь. Это-то она считала худшей бедой и несчастьем для всей их большой семьи.
Каждый раз, когда кто-то из её детей приводил в их дом нового человека собираясь с ним связать в будущем свою судьбу в законном браке, то её в глазах невольно вспыхивал вопрос: "Что же ты, скажи-ка мне, за человек? Кто ты! Что ты привнесёшь в наш дом-семью: радость или же печаль?! Кто же ты есть на самом деле? Кто!".
Но на этот вопрос, конечно же, могло ответить только лишь само время. И это она тоже очень хорошо понимала. Больше всего на свете Тамара Васильевна боялась людей тихих и хитрых, злых да коварных, жадных и скрытных, неискренних способных исподтишка сделать такую гадость-подлость, что и трудно представить.
Более того предать, тем самым разрушить изнутри её семью, а вот этого-то она очень даже никак не желала. И не могла допустить!
Всегда Тамара Васильевна очень сильно волновалась за чистоту помыслов своих детей, красоту их души, опасалась за слишком уж их доверчивость и добросердечное отношение к людям. Особенно к малознакомым. А также за их чрезмерную прямоту характеров, честность да прямолинейность, за непомерное их трудолюбие и открытость души.
Но особенно за неумение скрывать ими свои мысли! Вот это-то она и считала по сегодняшней-то жизни слишком уж опасным недостатком для каждого из них. Это была их как бы ахиллесова пята. Потому-то они, как она считала, могли не всегда правильно и вовремя разобраться в людях, доверяясь им слишком беспечно и неосмотрительно. Ошибаясь в них и потом переживая слишком болезненно, разочаровываясь в жизни, что приводило бы их неизбежно к душевным травмам, ненужным осложнениям в общении с людьми.
Именно вот это-то больше всего и заставляло её переживать вместе с Семёном Савельевичем за своих детей. Этого-то она сейчас и боялась-опасалась, именно это так сильно её сейчас волновало.
Наступало самое сложное, слишком сложное время для их семьи!И она не знала, что ей делать, как быть-поступить. Всё более и более ощутимей подступала к ней тревога, к самому её сердцу. Оно болело и волновалось. Тамара Васильевна ощущала приближение беды всем своим существом, телом и душой, всей своей кожей.
В тоже время она твёрдо и непоколебимо была уверена в том, что именно эта сила её непомерной властью и мощью, с её неодолимой волей и способностью притягивать-подчинять друг другу по сути самых разных людей, сплачивая их в единое целое, делать родными и близкими, как по духу, так по крови, нераздельными на всю жизнь.
Именно эта сила и есть прочнейшая основа, незыблемый фундамент любой семьи. Только она, вот эта чудодейственная и обвораживающая сила, чувственная и мягкая под названием "любовь" способна рождать самые прочные и счастливые семьи. И без таких семей - прочных и счастливых, человеческое счастье просто невозможно. В этом-то она была совершенно уверена. И эта уверенность была основана на её жизненном опыте.
Да-да, точно также была она уверена и в том, что без любви и согласии в нормальной дружной семьи невозможно на только человеческое счастье, но и само продолжение жизни. Для неё-то Тамары Васильевне семья была самым важным и главным в её жизни. Это-то она слишком рано и хорошо познала-усвоила, так как сама была круглой сиротой с самого своего рождения.
Потому-то Тамара Васильевна слишком хорошо ощутила, что такое бывает на свете жуткое одиночество, что хоть волком вой, как тяжко жить без семьи. Потому она и мечтала всегда о большой и дружной семье. И такая семья у неё сейчас была.
Она ею очень дорожила, берегла от всяких напастей, в том числе и от косого глаза, нехороших людей. Более того она была уверена в том, что жизнь без семьи не только невозможна, но и не имеет никакого смысла.
И в то, что есть на свете настоящее человеческое счастье, она была уверена безмерно, но в чём оно конкретно выражается-проявляется,как ни старалась, она так понять и не смогла.
Потому что люди, видимо,все разные, так что каждому нужно что-то своё для счастья. И как это понять "своё"? Потому-то она теперь и перестала над всем этим задумываться, над всякими смыслами-постулатами, научными статьями, а жила себе да жила: тихо, мирно, скромно, радуясь каждому новому дню, каждодневным и ежечасным своим радостям, стараясь трудом своим делать жизнь свою, да и всей своей семьи радостной и счастливой. Как это она сама понимала, представляла и ощущала.
Более того она уже не только никогда не размышляя о каких-то там смыслах жизни, над всей своей жизнью, или же вообще на жизнью земле, понимая лишь одно: нужно относиться к людям с любовью и пониманием, по-доброму и честно, уважительно и только тогда к ним Гончаровым точно также будут относиться все окружающие их люди.
Вот таким образом и старалась сама Тамара Васильевна строить свою семейную жизнь. Не зная однако, что такое человеческое счастье. И не только так она строила свои взаимоотношения в своей семье, но и со всеми окружающими стремилась жить также - в дружбе и добрососедстве.
В том же духе она воспитывала и всех своих детей. В доброте и сердечности, как это она сама чувствовала и понимала. Считая, что дети её тоже должны доставлять людям радость, испытывать при этом не только удовлетворение, но и радость. Возможно это и было её счастьем? Но только этого она сама не знала.
Более того ей очень даже хотелось, чтобы всё доброе люди на земле, в том числе и её дети делали всё это от души, от всего чистого сердца, как это делала она сама. И были бы тем также счастливы, как и она сама, что и было её нормальной жизнью.
Если бы Тамара Васильевна посмотрела бы на себя со стороны, на всю свою жизнь, то увидела бы, что все окружающие её люди, друзья её да товарищи,обыкновенные её знакомые, даже незнакомые люди и соседи относились к ним Гончаровым, ко всей их большой и дружной семье, с должным уважением.
Просто это она считала для себя вполне нормальной жизнью, радовало её, конечно и то,что люди всегда отвечали ей тем же добром, с каким они относились к людям. И вот это Тамара Васильевна очень высоко ценила, ибо она хорошо знала, что такое отношение дорогого стоит, чему учила своих детей, а главное беречь честь и имя своё смолоду. И они всегда следовали её примеру. Она радовалась этому, видя что они тоже счастливы.
Тамаре же Васильевне не нужно было рассказывать,что такое несчастье, одиночество, бедность да всякие там беды и невзгоды-несчастья, подлость, коварство и предательство. Всё это она очень даже хорошо знала, видела и испытала.
Особенно знала как бывает тяжело, когда нет рядом близких и родных людей, с кем можно было бы поделиться своей бедой или же радостью. Своими мыслями-чаяниями, мечтами и переживаниями, когда не с кем посоветоваться в свой трудный час. А таких часов у неё было в жизни немало.
Именно такой час для неё сейчас наступил, а рядом никого нет. Одна она сейчас в доме, не считая Егорки. А он ещё совсем маленький, несмышлёныш, о чём с ним говорить? Семён Савельевич-то в больнице,как же ей сейчас без него плохо. С детьми-то своими, как и с Егоркой, она пока не решалась поделиться своими мыслями: они же могли её не так понять. Молоды они ещё и неопытны, что они могут посоветовать?
Да-да, только лишь в крепких и дружных своих семьях видела она для детей своих обретение ими личного человеческого счастья, смысла их жизней. Но вот в крепости-то их семей она сейчас сильно сомневалась. И это её мучило.
Конечно же Тамара Васильевна, можно и так сказать, никогда не знала: ни про какие-то там законы всеобщего мироздания, может быть даже и не слышала про них.
Однако же она видела и понимала, что всё в мире гармонично и соразмерно, едино и правильно, даже нерушимо, если в существующий порядок не вмешается сам человек. От действий именно человека, направленных на добро или же на зло многое и зависит на этом белом свете.
В том числе зависит и само человеческое счастье. Да-да, и вся наша окружающая жизнь зависит тоже людей. Именно, от них! В том числе и её детей тоже, от всей их большой семьи.
Тамара Васильевна никак не могла не заметить, не понять в своей-то нелёгкой жизни и такую странную закономерность, что путь человеческий не у всех ровен да гладок, прям да безоблачен, не для всех одинаков и не всегда проходит он у людей в гармонии, радости да в счастье. У иных-то он совершенно не такой, каким должен быть: весь он в изломах, ухабах, горек да тяжек, труден до невозможности.
Причём совершенно,несправедливо.Часто этот путь уготовлен людям хорошим. Вот этого-то она никак не могла понять. Почему?!
Путь счастливый да радостный, в любви да согласии оказывается просто невозможен именно для людей хороших и порядочных, честных и справедливых. Когда же она видела это, то ей становилось просто не по себе. "Почему же мир так несправедливо устроен?",-удивлялась она.
Ведь мир так прекрасен, а люди рождены для счастья. Иначе, для чего нужна тогда сама жизнь? Таких людей ей было не только жаль,но и невыразимо обидно и больно было за них. Особенно, если они ей были хорошо знакомы, близки и дороги, которых она любила и уважала. Но вот помочь-то им она ничем не могла, ежели, конечно, не считать её добрых советов.
Но они ей и за эти советы были всегда благодарны, за доброе её слово, ценили и следовали ему. Тамара Васильевна всегда радовалась, коли жизнь у них благодаря её советам удачно складывалась, выравнивалась, становилась для них легче и светлее.
Она уже давно не удивлялась тому, что путь человеческой просто невозможен порой без каких-нибудь неожиданных катаклизмов, бед да несчастий. Она видела на своём веку многое. В том числе слишком резких и трагичных переломов судеб и жизней. Она считала, что виной тому чаще всего бывают сами люди.
И всё это случается по их неосмотрительности или доверчивости, глупости, отчего никто никогда не застрахован. Как говорится: "От от сумы,да от тюрьмы и косого взгляда...". Вот этого-то она боялась больше всего на свете и очень сильно. И опять же, за своих детей. Она же видела, что для иных людей их жизнь-судьба выпадает слишком тяжёлая, с непосильными трудами и страданиями, переживаниями, не по их вине, а подчас даже и с горькими потерями. Словно бы это им свыше на роду написано?
Вот в это-то ей никак не хотелось верить, но в жизни-то всё выглядело именно так. Причём такой тяжкий путь не всегда выпадает людям нехорошим, злым да пакостным, лодырям да бездельникам, порой он достаётся совсем не по справедливости людям честным и порядочным, трудолюбивым, способным в жизни на большее. Умным и прямым, честным, с открытым взглядом и сердцем, доброй душой.
Подчас они просто не могут осилить столь тяжкий свой путь и гибнут. Вот это-то было для неё самым ужасным. Она этого никак не могла ни принять и не понять!
Таких людей она не просто жалела, им она сочувствовала, очень остро переживала за них, помогала не только своими советами, но и всем, чем могла.
Не понимала она только одного: почему же им, таким вот хорошим людям, чаще всего и выпадает вот этакая сложная судьба, менее благополучная, чем людям подлым и злым, нахальным и хитрым, напористым, циничным и наглым. Потому-то она и учила всех своих детей быть осмотрительными по жизни, особенно при в выборе своих друзей-приятелей. Но всегда ли это у них получалось? Нет, не всегда. Они были слишком доверчивы.
Потому-то Тамара Васильевна и побаивалась за своих детей, сторонилась и опасалась людей хитрых да коварных, старалась оградить от них всю свою семью, прежде всего детей. Но всегда ли это ей тоже удавалось? Тоже,не всегда!
Вспомнилось ей вдруг те три мельхиоровые ложки, что привёз домой вернувшись с войны её Семён Савельевич. Туго было всем после войны в стране со многим, в том числе и с посудой. Поэтому при необходимости соседи всегда делились друг с другом чем могли, если к кому-то гости нагрянут или же какое-то у кого торжество.
Попросила однажды у неё соседка с нижнего этажа вот эти самые ложки и не вернула. Когда же Тамара Васильевна спросила про них, то соседка ей:
- Не знаю я. Нет твоих ложек у меня...
Ну что же: на нет и суда нет. Пропали получается ложки. Жаль, конечно, но Бог с ним, не большая беда. Пережить можно. Она и забыла про них. Проходит какое-то время и вот приходит однажды Тамара Васильевна к соседке за чем-то и видит, как та толчёт окрошку в чугунке её ложкой. Молча взяла она перед обалдевшей соседкой свою ложку в картошке и ушла. Конечно же, всё это потом забылось. опять же была дружба, но тот случай ей не забылся.
Сейчас-то она почему это вспомнила? Почему?! Да потому что лучшей подруги тогда у неё не было. В военные годы вместе переживали трудности и стали почти что и родными. А тут-то на ложки скинулась. Вот тебе и подруга!
Конечно же, друзья у детей её тоже были всегда всякие. Но в большинстве своём, конечно, хорошие. Она очень хорошо знала каждого из них с самого детства. Большинство из них и росло в их дворе, другие же были у детей её с первого их класса.
И все они бывали в их доме, как здесь, так и в старой квартире. Как у себя дома. Да-да, как дома. Но и позже, когда её дети подросли и пошли учиться дальше или же работать на комбинат, когда там у них появлялись новые друзья-товарищами, то и они становились тоже почти что и членами их большой семьи.
Сколько же их, друзей, побывало у них в доме? Всех теперь и не вспомнить! Но места-то и внимания им всем в нём хватало. Главное же было то, чтобы её детям с ними было всегда интересно и хорошо, чтобы настоящая была у них дружба. И это всегда очень ценилось в их семье.
Вспомнилось вдруг Тамаре Васильевне как однажды пришёл к ним впервые, на старую их квартиру, Жора Софин, ставший потом другом Аркадию на всю жизнь. Вошёл он тихо и скромно, сказал совершенно просто, как будто давним своим знакомым:
- Здравствуйте, я Жора Софин. Учусь в республиканском художественном училище в Кишинёве. Сам же я местный из Крутого Яра. Около базара живу...здесь рядом. Приехал вот я на каникулы домой да и зашёл по старой памяти в наш клуб-кружок изо,а там ребята занимаются. Посмотрел я, посмотрел на их работы и тут же предложил вашему Аркадию поехать со мной в Молдавию. Учиться...
Тут он серьёзно посмотрел в глаза Семёна Савельевича, ужинавшего за столом:
- Далеко, конечно, я это понимаю, но ничего. Я там служил, мне там всё знакомо. Способный он у вас очень парень. Обязательно ему надо учиться. Вроде бы и он дал мне своё согласие...
И уже просительно к Тамаре Васильевне:
- Отпустите его со мной, не пожалеете. Не пропадём,не бойтесь...
Семён Савельевич удивлённо поднял на него глаза. Перед ним стоял стройный среднего роста худощавый молодой человек лет двадцати пяти-шести, постарше Аркадия лет на пять-шесть. Нельзя было не задержать взгляда на его волевом лице, на умных и живых его глазах, прямом взгляде, вызывающем симпатию. Он чем-то притягивали собеседника к себе, вызывая его на откровение, на доверительное отношение и искренность.
В том взгляде Семён Савельевич почувствовал надёжность и основательность этого молодого человека, его знание жизни. Хотя он и сам неплохо разбирался в людях, но здесь-то он и не знал, что ему ответить. Прямота этого молодого человека ему, конечно же, понравилась: " Такой нигде не пропадёт!". Однако же он видел его впервые и потому молчал. А Тамара же,Васильевна, сразу вся напряглась, встрепенулась, заволновалась:
- Куда? В какую там ещё Молдавию? Ему же завтра с утра на работу?..
- Постой-ка,мать,- придержал вдруг её молчавший Семён Савельевич,- во-первых, не завтра же они отправятся в путь-дорогу? Правда же? А поговорить-то, конечно, надо.Так ты Жора говоришь, что он действительно способный? И из него, действительно, выйдет настоящий неплохой художник? Но... так ведь учебный-то год уже начался? Как быть? На следующий год, если только?..
- Да вы что! Сдаст он там все свои экзамены. Уже в этом году. Без всякого сомнения. Зачем ему год терять? Это разве для него станет какой-то проблемой?!
Георгий улыбнулся и она украсила его лицо необычайной добротой:
- К тому же,у него есть на руках такой замечательный экзаменационный лист с такими прекрасными оценками!.. Подумаешь, что он в институт по конкурсу не прошёл! Ну и что? Бывает что и бездарей принимают, а талантливых ребят отсевают... Экзаменаторы-то тоже ведь люди? Ошибаются! Всяко бывает. Так его там у нас преподаватели просто с руками оторвут! Заверяю вас, как родителей, всю вашу семью, что ответственность беру всю на себя.
- А где он там будет жить?- забеспокоилась Тамара Васильевна.
- В студенческом общежитии. Я сам там живу. И стипендия у него будет. Такие ребята как он, понимаете, такая редкость, что и не часто они такие на экзаменах встречаются. Я же вижу-понимаю, насколько он талантлив! Я ведь тоже кое-что теперь понимаю в этом деле. Просто на удивление какие у него способности!..
И Жора улыбнулся такой обезоруживающей улыбкой, что в комнате стало светлее. Улыбкой доброй, лучистой, осветившее не только всё его мужественное лицо, ставшее от неё почти детским.Ему нельзя было не верить.
Оглянувшись на Аркадия, Жора дружески подмигнул ему и ободряюще сказал:
- Ничего, брат, мы ещё с тобой себя там покажем! Да и стране тоже. Так ведь? Мы же из Крутого Яра! Работать будем, как лошади каждый день, не жалея себя. Раз стать захотели настоящими художниками, то мы ими будем!
Аркадий на это только лишь смущённо улыбался, переминаясь с ноги на ногу, смотрел на родителей. Ему явно было неловко слышать такие слова в свой адрес да ещё оттого, что придётся оставлять своих родителей без его помощи. Опять же сесть на их шею на целых пять лет? Кормится-учиться за их счёт! Для них-то это станет большой нагрузкой.
А ведь в семье-то у них ещё два его младших брата и сестра Не скоро ещё Сергей окончит свою среднюю школу и пойдёт работать. Он же на семь лет моложе Аркадия! Остальные: мал-мала меньше. Он же Аркадий понимает это, что семье-то и так будет нелегко, а тут-то его надо ещё кормить-учить.
- Ну, хорошо,- сказал помолчав Семён Савельевич,- посмотрим, как быть. Нужно же нам с матерью хорошенько подумать. Утро вечера мудренее. Ты же не завтра уезжаешь?- спросил он ещё раз у Софина.
Георгий молча помотал головой. Семён Савельевич обратился уже тогда к сыну:
- Ну, а ты-то, что теперь мне скажешь?
Аркадий помедлив смущённо заговорил:
- Так я же, па, кроме как рисованием ничем заниматься не хочу...и не буду. Ты же знаешь? Люблю я это дело...
И замолчал.
Семён Савельевич это тоже очень хорошо знал-понимал. И даже желал, чтобы его старший сын стал художником. Но таких учебных заведений в Туле не было. И тогда по настоянию отца Аркадий стал поступать в политехнический институт, но не прошёл по конкурсу. Семён Савельевич решил, что тогда он станет токарем на комбинате, а не кем-то ещё. Как и он сам в молодости хотел стать токарем, учась в ФЗО при оружейном заводе..Однако же стал шофёром, так распорядилась жизнь. Мы предполагаем, а вот Бог располагает. Это оказалось его призванием: автомобили-моторы, а не токарный станок. Не все сбывается, как задумывается и хочется. Может так и у Аркадия?
Сманил Семёна Савельевича тульский аэроклуб, захотел он быть лётчикам, а получился из него лишь шофёр. Правда,неплохой, классный. Личная анкета летать не позволила. Кто знает: из кого что и когда получится? Никто этого не знает. Но призвание быть должно обязательно. Это отец тоже хорошо знал. Кто знает свою судьбу, своё признание, кроме Всевышнего?
Именно он Семён Савельевич и привёл своего Аркадия в механический цех Крутяровского металлургического комбината, после того, как он не прошёл в институт. Пусть поработает, а там определится.Почему в механический? Потому что он сам Семён Савельевич считал эту профессию очень престижной. То что Аркадий не прошёл по конкурсу его очень вначале огорчило, он желал видеть его инженером, но не настолько сильно. Начнёт работать,быстрее начнёт понимать жизнь.
" Так может быть позже он ещё и поступит?- успокаивала его такая мысль,- работа-то ведь всё-таки всегда в тепле, за столом". Да и звание инженер вполне престижное. Оно звучит! Хотя и профессия токаря тоже неплохая, хорошо оплачиваемая, довольно чистая, не то, чтобы под машиной валятся? Это больше всего не нравилось Семёну Савельевичу в шофёрской профессии.
- Да видно не судьба ему быть токарем!- произнёс он сейчас.
Затем Семён Савельевич внимательно посмотрел на Аркадия, потом опять на Жору,перевёл свой взгляд на Тамару Васильевну. Ему было явно жалко расставаться со своей мечтой сделать старшего своего сына инженером. Но то, что ответил сейчас ему Аркадий было чистейшей правдой и Семён Савельевич знал это.
Нет, не тянет Аркадия к инженерному делу. Нисколько не тянет! Да, и сама судьба словно нарочно толкает его в обратную от неё сторону - к всяким художествам. И это очень печалило Семёна Савельевича, причём очень сильно.
"Нет, не тянет Аркадия к технике,- тяжко вздохнул отец, и с сожалением посмотрел на сына,- совершенно,не тянет!..". Побыв совсем немного в учениках у токаря-наставника сын не воспылал любовью к этому делу. Его всё чаще и чаще стали в цехе использовать именно по художественному ремеслу. Поручали рисовать всякие копии картин известных художников, плакаты, украшая ими кабинеты и производственные помещения комбината и самого Управления.
Судя по всему рисовать Аркадию нравилось и Семён Савельевич сам знал это. Рисовать у него неплохо получается, это уже не увлечение, а настоящая страсть. Но профессия-то эта ему Семёну Савельевичу совсем не правилась! Она казалось ему не совсем ненадежной, несерьёзной, почти что и баловством.
От Георгия о способностях своего сына он сейчас слышит не впервые. Слава о нём, как о художнике, его способностях разнеслась уже далеко за пределы Крутого Яра. Причём давно, ещё когда он учился в восьмом классе средней школы. Не раз его уже отмечали в Туле как на городских, так и на областных выставках самодеятельного творчества.
В живописи Аркадий не уступал и взрослым самодеятельным художникам. На него стали обращать внимание и профессиональные художники, о нём писала местная и областная пресса. Семёну Савельевичу это было слышать лестно. Можно было бы и гордиться таким сыном, но он всё равно считал, что только материальное производство сможет дать ему благосостояние в будущем и уверенность в жизни.
А вот художества там всякие, культура да искусство слишком уж непрочно и ненадёжно, к тому же слишком сложная и трудоёмкая работой в постоянном напряжении. Во глубине же своей души он даже и сомневался в способностях самого Аркадия? Осилит ли он такую трудную дорогу?
А тут-то вдруг да и неожиданно, возможно, что и некстати, появился ещё один уверяющий его, как человек знающий, что способности у Аркадия весьма приличные! Как тут не задуматься? Причём уверяет студент того же самого училища в которое он и будет его рекомендовать?!
Так,ведь это же ещё один есть шанс для выбора профессии и его дороги в жизни? Тут-то и призадумаешься:"А не попробовать ли?".
Так размышлял-прикидывал сейчас Семён Савельевич, пусть сам он, Аркадий, хлебнёт лиха тогда и чуть остынет в своих мечтаниях-метаниях?! Но пока Семён Савельевич молчал. Думал. Ведь и он сам тоже без всякой помощи извне с самого своего малолетства пробивался в жизни? И пробился! Ничего, живут они не хуже людей!
Но тут-то вот есть и другая сермяжная правда-опаска: как можно с совсем незнакомым человеком отправлять своего сына в дальнюю дорогу? Это же просто немыслимо, в голове не укладывается! Вдруг если с Аркадием что-то случится? Что тогда! Они тогда себе этого никогда не простят. Никогда! И вот это-то его сейчас сдерживало, заставляло задуматься.
Однако же здесь был и хороший шанс в выборе жизненного пути? Может быть и единственный в жизни Аркадия! И если они его упустят, то Аркадий будет жалеть о нём всю жизнь, обвиняя их в этом.
Подумали они так,подумали,два-три дня с женой и порешали:"Надо ехать!". И вскоре Аркадий с Софиным уехали в Молдавию. Это было самое тревожное для них время. Однако же всё случилось так, как и предполагал Жора. Аркадий стал одним из самых лучших студентов Кишинёвского художественного училища, сдружился он там с однокурсниками и вместе с Жорой они стали участвовать во всех столичных и республиканских выставках. Получили признание ещё студентами.
Но не более года они пробыли в Молдавии, вскоре перевелись они в Московское художественное училище памяти 1905 года. Поближе к дому, где материально им было жить легче, в том числе стало легче и родителям Аркадия.
Жора можно сказать сам себе добывал на пропитание и на свою учёбу. У него не было отца, а мать ему ничем не мгла помочь. У них тоже была большая семья, значительно беднее Гончаровых. Но они с Аркадием делились всем, что было у них, жили по-братски,коммуной, помогая друг другу.
Жили они прежде всего творчеством, не настоящим жили, а будущим. Стремились познать тайны изобразительного искусства. Их согревала мечта и погружение в творчество, что и давало им силы.
Все было у них в студенческие годы хорошо и прекрасно, интересно и наполнено занятиями, духовной жизнью столицы всей большой страны, жили дружно и целенаправленно. Почти никогда-никогда не ссорились. А если и ссорились, то по мелочам.
И по сей день они дружны, едины и целенаправленны в своих устремлениях и мечтаниях. Двери же дома Гончаровых открыты для друзей всех их детей, он был открыт в любое время и для Георгия. Человеком он оказался общительным, интересным, честным и порядочным, умным и волевым, талантливым. А это было для Гончаровых самым главным.
Для всех их семьи он стал как бы ещё одним сыном и братом. Аркадий же старался не отставать от своего старшего друга и брата в искусстве, для них обоих оно стало одним делом, смыслом и образом жизни. Хотя очень они отличались друг от друга.
В чём-то Аркадий даже иногда и превосходит Жору. Возможно в нежности и лиричности создания пейзажа, но они никогда не соперничали. Только лишь радовались успехам и помогали друг другу.
Вместе они писали свои картины, стали оба членами Союза художников СССР, получили от тульского отделения Союза прекрасные мастерские, участвовали во многих зональных, республиканских,и даже во всесоюзных выставках.
Одновременно успевали они оформлять книги в тульских книжных издательствах. После окончания училища Георгий окончил художественный институт им Сурикова, Аркадий же - Московский полиграфический институт. Так что,получается, они были вполне оба и довольны своими жизнями, если бы всё так и дальше продолжалось.
Однако же не всегда судьба прямолинейна, а жизнь ровна. Тамара Васильевна не знала почему это так? Почему она у многих полосата? Белая чередуется с чёрной, бывают и долгие серые дни. В этом-то она убедилась не только из своей жизни, но и жизни своих детей.
Неплохо у них всех у всех складывались вначале личные семейные отношения. Так что Тамара Васильевна бывало и радовалась за них, в том числе она была благодарна Богу за то, что вовремя они взяли да и рискнули с отцом отпустить Аркадия в столь дальний путь в Молдавию.
Иногда приходится родителям и так поступать, хорошо что её тогда не послушал Семён Семёнович, а твёрдо сказал:
- Пусть едет!..
А слово его для семьи всегда закон. В семье-то должен быть мужик всегда хозяином и за ним последнее слово. Он же за всё ответе. Иначе,как? Иначе,это уже не семья.
Не то, чтобы в семье к словам Тамары Васильевны не прислушивались и не всегда считались. Прислушивались, да ещё как! Но не всегда. В том числе прислушивался и сам Семён Савельевич. Но только когда она была совершенно не права В иных же случаях ей не стеснялись возражать в семье даже самые младшие. В семье-то у них была полнейшая демократия, если не считать, конечно же, решающего голоса Семёна Савельевича.
Иногда и сама Тамара Васильевна понимала, что не совсем права, но продолжала упорствовать, но лишь потом, со временем, сдавалась. И эту её слабость все знали. Потому-то особенно и не спорили.
Однако же, как в случаях с женитьбой Аркадия да с замужеством Веры она была, как это сейчас ей,кажется, да и другим тоже абсолютно права. Тут женская её интуиция не ошиблась, никак не подвела.
Правда, слишком поздно убедилась она в своей правоте. Недаром же Марина жена Аркадия показалась ей вначале несколько легкомысленным человеком, недостаточно серьёзным для жизни.
Но не явно. Как же сразу человека разглядишь?! В то же время она показалась ей хитрой и вкрадчивой, ненатуральной и неискренней. Несколько фальшивой. Но почему?
Может быть,она ошиблась? И это ей лишь только показалось! Может быть берёт лишний грех на душу? Но опять же, как быть с интуицией? Она редко её обманывала.
Долго, слишком долго сомневалась Тамара Васильевна в своих душевных ощущениях. Да и что она поделать могла, коли Аркадий так на смерть влюбился в неё, что и без памяти. Не знал в какой её в их доме красный угол посадить, прислуживая и восхищаясь её красотой, манерами? Хотя особой-то красоты да манер там не было.
Воспитательница детского сада стремилась показать себя его родителям интеллигенткой и воспитанной девушкой. Но для них это было нормой и они это воспринимали, как должное. Молодость всегда красива и они ими любовались.
Ничего тут поделаешь-любовь! Она всегда опьяняет и дурманит головы и не только молодым. Это радовало родителей Аркадия, вносило в их дом свежесть чувств и радость жизни. Они ждали внуков. И это было тоже обновление жизни.
Потому-то Тамара Васильевна долго молчала, держала свои мысли и чувства при себе, надеясь лишь на то, что могла ошибиться, моля Бога за то, что отвёл он её от грешных мыслей.
Плохо подумать о человеку она считала тоже большим грехом. Но сомнения не проходили. Тамара Васильевна говорила себе, что всё ещё притрётся, образуется, всё у них сложится и получится по жизни. Тем более, что родился их внук Юра и Аркадий был от него без ума.
Но не получилось! Семейная жизнь у Аркадия не заладилась. И это стало для неё сильной душевной травмой, бедой, ещё одной болью в сердце. Тамара Васильевна корила себя тем, что ничем не смогла помочь старшему своему сыну. Да и как она могла ему помочь? Любовь-то ведь дело тонкое, деликатное, касается лишь двоих. А вдруг это не так и она не оказала им вовремя помощь? Но какую!
Прожив с Мариной четырнадцать лет и нажив с ней сына Юрия, почти уже сейчас и большого, Аркадий как этого он не хотел, всё-таки развёлся. Да-да,развёлся. Как же это всё нехорошо да горько.
А она-то всё мечтала о большой и дружной их семье! Не получилось. А почему? Это было для неё большой загадкой. Аркадий молчал. Но она-то догадывалась - никогда Марина не любила его, ей нравилась только его слава,как художника.
Не сложилась семейная жизнь и у Георгия. А причина-то у них у обоих, как считала Тамара Васильевна, одна- это безраздельная любовь их к искусству! Да-да, именно она. Правильно, что отец хотел сделать из него инженера или токаря-отработал свои восемь часов на комбинате и домой. Все так живут в Крутом Яру. Все со своими семьями, а они как ненормальные, связавшись с этим художеством, постоянно чем-то заняты, всегда в работе, голова забита только картинами. Да так забита,что и не до жён им совсем. Иначе-то жить они теперь никак не могут!
Ежели же причина их разводов, как кажется ей на первый взгляд, у них и одна -- любовь к искусству, то если приглядеться, то совсем не одинакова в деталях. Жёны-то у них совсем разные, значит и причины разные, как небо и земля!
Если Марина жена Аркадия была беспредельно далека от живописи да и от всякого искусства, за исключением, может быть кино и театра, то Даша, жена Жоры, как и он сам была тоже неплохим художником, говорят, талантливым.
Ещё учась вместе с ним в Суриковском училище на последнем курсе они с Жорой и поженились. Но уже тогда во время своей учёбы межу ними было соперничество. Правда, в студенческие их годы всё в жизни у них было хорошо да прекрасно. Были одни интересы, занятия, цели. Вместе работали в учебных мастерских, на пленэре, сдавали экзамены, отдыхали.
Шумной свадьбы у них, конечно же, не было. С какого такого достатка? Была лишь обыкновенная студенческая свадьба. А после неё, прихватив с собой Аркадия да брата Жоры Михаила, они тем же летом с этюдниками и рюкзаками за плечами отправились на Соловки, писать там холодные северные пейзажи да и сам монастырь тоже.
Это было самое лучшее время их семейной жизни. Оно было счастливым. Молодость не знает преград и границ, для неё нет возможного. Много они тогда привезли оттуда прекрасных работ. Очень и очень много! Все были радостны и довольны той поездкой и самими собой. Какие же все они тогда были молодцы!
Неприятности же у них начались позже. Значительно позже когда у Жоры с Дашей родилась дочка Лиза. А у Аркадия с Мариной сыну Юрию уже шёл тогда четвёртый год. Оба они с ума сходили по своим детям. Жора просто безумно любил свою дочь, а Аркадий сына.
Но именно из-за неё, из-за его любимой дочери и пошла у них с Дашей вся жизнь наперекосяк, не смогли они сохранить свою семью, справится с семейным разладом.
Да и семья-то их только формировалась. Была молодой и непрочной. Не созданы были они оба, видимо, для спокойной и счастливой семейной жизни.
Вся беда была у них в том, что были они оба очень талантливыми людьми, без остатка преданными искусству. То есть рисованию. Они оба без этого просто не могли жить!
Каждый из них хотел работать и добиться творческого признания, стать настоящим художником. Но это требовало от них полнейшей самоотдачи, много времени и труда. Одновременно точно также, как они оба любили своё ремесло, они любили и своего ребёнка. Именно это и стало камнем их преткновения, никак они не могли решить: кто же должен пожертвовать собой в искусстве,ради дочери? Жора считал, что это должна сделать женщина, как мать своего ребёнка. А Даша считала совсем наоборот! Она считала себя не менее способной и талантливой, чем её муж. И если жертвовать - то они должны оба? А это значило, что они на время должны перестать быть только художниками и забыть про искусством, добывать хлеб насущный либо халтурой или же иным ремеслом.
Жора не желал ни того, ни другого, любого иного третьего. Иначе рушилась бы его мечта, смысл всей его жизни стать настоящим художником. На это он никак пойти не мог. Точно такой же была и Даша. А бабушек с дедушками у них в Туле не было. Такая вот сложилась у них неразрешимая ситуация.
Из этого противоречия они так и не вышли. История их любви, достаточно недолгой семейной жизни, закончилось довольно печально. Возвращаясь как-то из Москвы, а электрички до Тулы были тогда полностью забиты народом, Даша не успела сесть на прямую электричку, решила ПОТОМУ поехала на перекладных до Серпухова, а затем уже и до самой Тулы.Таким вот маршрутом часто пользовались многие крутояровцы.
Но, то ли по рассеянности или же в спешке и от усталости,перебегая в неположенном месте железнодорожные пути Даша попала под проходящий поезд.
Для Георгия же это известие было большим ударом. Без Даши он почувствовал вдруг, что не сможет дальше жить. Он впал в ужасную депрессию. Пытался даже в горячке застрелиться из охотничьего ружья взятого тайком у соседа. Но искусные хирурги Крутого Яра его спасли, вытащили с того света.
И только мысль о его малютке-дочери вернула его после этого к жизни. Он не мог её оставить одну, тем более, что он её очень любил. Именно это и спасло его.Дочь и творчество стали его спасением.
Постепенно Георгий пришёл в себя, стал он для маленькой своей Лизы хорошим любящим отцом, наверное, лучшим на всём белом свете. Аркадий с Мариной постоянно помогали ему тогда не только справляться с ребёнком, но и общаясь с ним прийти в ему в себя.
Для этого у них было не только лишь одно большое желание, но и уже достаточно большой их родительский опыт. Сыну Юре было у них уже три года. Они старались не оставлять Жору без своего внимания. Большую часть своего свободного от работы времени они проводили с ним у них в квартире. Вместе они кормили, купали, заботились о его дочери, точно также, как и о своём ребёнке.
Страшная судьба Даши их потрясла и даже теснее сблизила их между собой. Аркадий с Мариной помогали ему во всём, понимая что только вместе с ними он сможет пережить своё горе. Обрести новую жизнь и новую семью. Понимали однако, что это может случится не сразу, что нужно время и терпение, не выпускали его из вида. Хотя это будет им сделать непросто.
Постепенно Георгий оттаял. Дочка лечила его душевные раны. Стала для него бальзамом. Он любил её пуще прежнего. Это теперь для него был на свете самый дорогой человек. Время, конечно же, лечит раны с трудом, оно лишь заглушает боль.
Дважды Георгий пытался ещё соединить свою судьбу с женщинами. Но это всё было у него сгоряча и потому неудачно. Лишь только третья попытка оказалась у него удачной. Женщину-спасительницу звали Надежда. Она была моложе Георгия на шесть лет и у неё не было детей,видимо, и не должно и быть. Была она разведена и одинока.
Кроме того она была красива,что было немаловажно для Георгия, как художнику, образована и работала инженером на комбинате. Отличалась интеллектуальным развитием, умом, добра по характеру. Лучшего для Георгия нельзя было и представить. С любовью и заботой, а главное с пониманием она отнеслась к нему и его дочери. Стремилась создать все условия для его творческой работы, она принимала активное участие в его жизни.
Можно даже сказать, что жизнь Георгия вошла в нужную колею, наладилась. По интеллекту она даже превосходила Георгия, но не показывала этого.
Когда же его дочка подросла, они определил её на учёбу в школу-интернат при высшем художественном училище им.Сурикова в Москве, часто навещали её там.
Георгий хотел,чтобы она стала настоящим художником, как он сам и её мама. Второй же мамой для Лизы стала Надежда, новая жена её отца и они теперь уже втроём, радовались успехам будущей художницы.
Совсем иначе сложилась жизнь-судьба у Аркадия. Сначала всё в ней было у них хорошо, даже здорово! Аркадий получил двухкомнатную квартиру, переделанную в трёхкомнатную. Большую спальню они отдали сыну и его бабушке во стороны мамы, а в меньшей поселился сам Аркадий с Мариной. Все было бы хорошо, коли бы Аркадий ни завалил себя с головой работой. Требовались деньги. Работал он сразу в нескольких местах: художественной школе, подрабатывал в книжном издательстве, делал диафильмы для гражданской обороны и много чего ещё он делал.
А денег-то Марине стало всё более и более не стало хватать! Пристрастилась она ездить по курортам и турпутёвкам, мотивируя это тем, что их сыну просто необходим южный климат: море, морской и горный воздух, солнце для укрепления здоровья, а перемена мест - это для его духовного развития. И до того она полюбила путешествовать, что вскоре у неё появилась масса друзей-знакомых, всяких подруг, среди которых появились и ухажёры, а там и тайные переписки, связи-встречи да свидания.
Когда же Аркадий стал выражать своё недовольство, то она ему так прямо и заявила:
- У тебя есть своё призвание - это рисовать, а моё призвание - это путешествовать!
То есть, это у неё такой образ жизни, что без путешествий она теперь жить не сможет. И что он может с этим поделать? Ничего! С тех пор их жизнь пошла под откос. А вскоре и в самом Крутом Яру завёлся у ней друг-любовник. Причём великовозрастный, но с положением и определённым авторитетом, даже некой властью.
Кончилось же это всё скандалом, пощёчиной да её слезами. А потом уже и разводом. Сын же их Юра постоянно теперь находилась у Тамары Васильевны куда в их дом "родовое гнездо" перебрался жить и сам Аркадий. Переживал он не меньше,чем Жора своё время, а то и поболее.Удар Мариной был ему нанесён страшный, в том числе и всем Гончаровым. Это было самое настоящее предательство их всех. Рушилась заветная их мечта о большой и дружной семье. Марина же продолжала путешествовать. Это было её призванием или как она смеясь говорила:
- Моё хобби!
До сих пор находится Аркадий в полу-депрессивном нервном состоянии, хотя и продолжает работать, картины же его теперь стали получатся холодными, тёмными и мрачными. Точно такими же наступили также дни и в доме Гончаровых. Видя это Тамара Васильевна просила Веру пойти туда, где недавно жил Аркадий и привести к нему сына?
Только тогда Аркадий оживал, а вместе с ним и всем им в доме становилось легче. Скрепя сердцем, только лишь ради брата да по поручению мамы,шла Вера в бывшую квартиру брата, где его так позорно предали и унизили.
А вот теперь и недавняя женитьба Олега, затем и Сергея! Как сложится у них их судьба - семейная жизнь? Кто же это знает! Не всё нравилось Тамаре Васильевне в их скоропалительном выборе. Нет, всё! И опять женская интуиция. Что теперь нужно ожидать она не знала.
Как же ей хотелось бы, чтобы всё в их жизни было хорошо да счастливо! Но после предательства Марины, всё это было теперь под большим сомнением. Да, под сомнением! Какое-то неясное беспокойство мешало ей поверить в счастье детей. У матери болела сердце и душа.
А.Бочаров.
2020.