Иду с сыном на речку, и пара соседских мальчишек увязалась за нами по пути. Искупалась, сижу на берегу. Мальчишки носятся по косе, отделенной от меня, примерно пятью метрами. Эти пять метров представляют собой водный простор, в котором не утонуть. По щиколотку пацанам. Поэтому я почти спокойно загораю, поглядывая на них из-под шляпы, когда они бегают по воде или загребают руками воду и плавают пузом по песку. Но мало ли чего. Чуть левее им по колено.
Пришла молодая мама с сынишкой. Ему года четыре. Говорит малыш хорошо, речь развита.
Малыш плюхается рядом, доволен, смеется, бегает, бросая взгляды на мальчишек. Он сразу оценил обстановку. Ему хочется к детям. Но мама смотрит на него строго. Я пытаюсь установить контакт с мамой и малышом.
Мама. (не планирует купаться) – Вот здесь стой. Возле берега. Никуда не ходи.
Я. – Приезжие? Вода теплая, малыш?
Малыш. (смеясь, в отличие от мамы, надувшей губы и сдвинувшей брови).
– Да тетя. Ты купалась уже?
Я. – Купалась. Как тебя зовут?
Малыш. – Степа. А тебя?
Я. – Тетя Таня. Нравится у нас?
Малыш. – Да.
Мама. (ее передергивает) – Куда поперся… Я сказала. Здесь. Рядом.
Мама даже не пытается со мной говорить. Она чем-то недовольна. Я ее не тревожу больше.
Малыш. – Мама. Там детки. Бегают. Можно мне к ним?
Мама. (резко и грубо) – Нет. Я сказала.
Малыш. – Там мелко, мамочка. Не бойся. Вот смотри. Пойдем (пытается взять за руку). Можно на бережок? Я только разочек сбегаю, мама.
Мама. (опять резко отдергивает руку малыша) – Нет. Ты чё, тупой?
Я. (встреваю, глупая) – Там, правда, мелко. Тут даже песок вон виден.
Я-то понимаю, почему ребенок туда рвется. Про себя думаю, уж если привела на речку, то будь добра, раздели настроение ребёнка. Почему малыш должен зависеть от маминого плохого настроения? Мальчишки строят на песке большие замки. И малышу хочется пообщаться с детишками. Чего непонятного?
Мама. – (почти шипит) Не слушаешься? Еще шаг сделаешь, пойдешь отсюда, понял?
Малыш смотрит на меня, потом на маму, потом на мальчишек. И делает шаг в сторону косы. Дети они ведь такие. Если нет подробного объяснения, то – можно…
Мать хватает сына за руку и тащит из воды молча. Малыш плачет, упирается, кричит: «Аааа…Мамочка, прости, мамочка больше не буду, мамочка я буду слушаться…»
Я закрываю уши…
Вот что это было? Если у тебя плохое настроение, так почему ребенок должен получить стресс? Для чего ведут детей на речку? Для радости, для хорошего настроения.
Или вот случай из жизни. Дети прыгают на резиновом батуте, в виде огромного дракона, с горками, деревьями, в общем, сама бы попрыгала, дай волю.
Сынок. – Мама, смотри.
Я. – Смотрю. Давай. Покажи класс!
Сынок, переворачиваясь в воздухе, ух ты, почти сальто, перед съездом с большой горки. Катится. Здорово. Я радуюсь, потому что сынишке – хорошо.
Подходит мама с двумя дочками. Одной девочке лет шесть, другой – года три.
Мама. (строго, старшей) – Следи за ней, поняла?
Девочка. – Да, мама.
Через пять минут раздается крик. Плачет та самая маленькая девочка, ее кто-то толкнул.
Мама. (кричит и дергает за плечо старшую дочь) - Я кому сказала, чтобы ты смотрела, а?
Девочка. – Мама…
Мама. – Я сказала тебе? Я сказала?
Маленькая сестренка уже рыдает, потому что ей нравится, что она главнее, чем сестра, знает, что сестру накажут. (О! Эти милые детки!)
– АААА.
Мама (уже разъяренно, дите же рыдает) – Дура. Одевай башмаки. Я с тобой дома поговорю. Остолопка. Нельзя ничего доверить.
Вот скажите мне, для чего она привела детей на этот аттракцион?
Рядом есть батуты для маленьких. Ну, оставь ты здесь старшенькую, а маленькую отправь на другой, менее опасный. И сама присмотри за ней. Разве можно перекладывать свои обязанности на детей, и при этом отравлять, унижать, прививая чувство вины одному ребенку, выделяя его перед другим. Ну, нельзя же так!
Калечить души и уничтожать, любя, – преступление…
Сынок. – Мамуля!!! Смотри!
Я вижу довольные и радостные глаза своего сынишки. Уж я-то знаю назначения аттракциона и реки. Максимум положительных эмоций! И ребенок долго будет вспоминать именно эти моменты жизни, потому что они не были омрачены злобным перекошенным лицом мамы.