Уже светало, но сон упрямо не шёл.
Жили душа в душу, первый внук уже родился, а тут досада такая.
Купила шкаф - купе, а муж взъелся!
Ладно б, если б последнее потратила да на ненужное: радоваться же будет аккуратист тот ещё, что одежда с бельём в одном месте удобно и красиво разместится!
Не совсем, правда, вскипел, чтобы ругаться там или кричать.
Неудовольствие у него тихое - замыкается в себе, а долгая обида - горше полыни.
Они никогда не были врозь, а тут одна - пытка ей, привыкшей к обхождению и к разговорам перед сном!
И смех и грех: когда выказал неудовольствие, и она почувствовала, что надуется не на шутку, как шарик прям, то и выпалила, что пришло на язык незнамо как:
- Хорошо, я объявляю тебе санкции!
- Санкции?! Да ладно! Какие же?!
- Не скажу!
Захохотал до слёз, от души, как младенец, но…ушёл!
Нет тепла глаз, нет рук ласковых, нет крепкого плеча, нет губ, нет слов нежнейших, что шептал в ушко - худо очень без п о л о в и н к и о б о ж а е м о й!
В тягость разлука и малая: сникла, теряя счёт минутам долгим!
Изныла грудь, потекла слеза горячая.
Как он без неё?
Как,как?
Как и она без него!
Зачем же не была мягка с ним?
Когда же встреча заветная - мочи ждать больше нет! - вернёт друг другу их?
Когда же он прижмёт её к груди, зацелует очи любимые.
Когда???!!!
Отвернулась к стенке, заплакала чуть не навзрыд, полагая не без оснований, что на контрсанкции подсела основательно и всерьёз.
Благоверный же, устав после трудного дня, всего - то, что и вздремнул ненароком, как проснулся, явился сразу.
- Роднулечка! Красивая! Жирафик мой! Я исправился, - сказал, войдя неслышно, - отмени, пожалуйста, санкции!
Отменила!
- Как хорошо, что ты есть у меня, - прошептала она, прижимаясь к мужу, и все тревоги, что мучали её в последнее время, тотчас разлетелись в клочья.