- Отец Виктор, я была в кафедральном соборе, и один священник мне сказал…, - Галина пересказала свою беседу с незнакомым старцем своему батюшке.
- Это, наверное, отец Андроник, из монашествующих, - задумчиво проговорил отец Виктор, - не надо было к нему ходить. Он не знает Вас, Вашу ситуацию, Вашего мужа. А я знаю. Ничего больше не предпринимайте, положитесь на волю Божию. Пусть всё идёт, как идёт. Из течения дел и увидите, как Вам поступать.
И благословил отеческой рукой.
Галя успокоилась, утешилась. Из писем Ильи она знала, что тот снова дома. Что приезжала его дочь, строго отчитала отца за уход из дома, а мать за то, что приняла бродягу обратно.
«Её ли дело судить мать и отца!» - подумалось Галине.
Илья писал о том, что посмотрел в лицо своей дочери, и понял, что она – вторая Сталина, такая же напористая, бескомпромиссная, и надо ли удивляться, что развелась с Володей, и следующие мужья не задерживаются.
Галя с Ильёй болтали в письмах, как давние знакомые, он по привычке рассказывал ей, что творится на работе, обсуждали коллег по фотосайту и чужие работы, спрашивали друг друга о здоровье, им всё было интересно и нужно. И оба понимали, что нынешнее затишье у Ильи дома – это перед грозой. Уже клубятся тучи и погромыхивает на горизонте. Уже прорезают синеву туч красные злые всполохи.
И грянула буря. Снова Сталина устроила грандиозный скандал, припомнив обиды старые, нынешние и будущие. И снова Илья, собрав трясущимися руками сумку, и прихватив документы, покинул дом. Он явился в суд, во второй раз подал заявление на развод. И поговорил, по совету Гали, со своим священником-духовником.
- Вам нужно своё жильё, - серьёзно сказал отец Пётр, - попросите сына, пусть купит Вам однокомнатную квартиру, а Вы перепишете свою долю квартиры и дачу на него. Если не согласится, пригрозите, что продадите свою долю заезжим таджикам или узбекам, и мало им от этого сожительства не покажется.
Илья поговорил с сыном, тот согласился, и они принялись просматривать объявления по продаже квартиры. Одна квартира буквально сорвалась с крючка. Маленькая, но ухоженная, в центре города. Уже согласовали продажу с риелтором, но на другой день хозяева отказались. Объявление вновь появилось в газетах, только цена значительно выросла. Таких денег сын Илье дать уже не мог.
Поиски продолжались, Сталина бесилась, Илья жил в подвале, помолодевший и окрылённый. У Гали должен был скоро прийти сын из армии, и она обещала подать на развод. Если нет, то, казалось ему, он умрёт, больше ему незачем жить. Вот такие мексиканские страсти разворачивались в их жизни.
В середине осени вернулся сын Галины и Андрея. Дима был – словно ёжик, настороженный и колючий. Впрочем, отмяк понемногу.
На мать смотрел с сочувствием. Она совсем исхудала и ослабла. Давно уже не шила, ходила по стенке, с трудом, и седые пряди выбивались из-под платка. Оживлялась только, если звонил Илья.
Вот и сейчас. Дима сидел за компьютером. Мать ответила на звонок. Он убавил звук, прислушался.
- Как ты? А нога? Есть ли объявления? Что сказал сын? – голос матери окреп, зазвенел, - у меня всё хорошо, хожу потихоньку. Да, Димочка вернулся, слава Богу! И Светланка приезжала, у неё всё в порядке. Да, я понимаю…
Дима снова прибавил звук и погрузился в компьютерную игру. А вечером вдруг сказал матери:
- Ты уже душой вся там, у Ильи своего. Уезжай к нему. Может, поживёшь ещё.
- А ты к нам приедешь потом?
- Приеду.