Андрей курил в печку на кухне. Галя приплелась, устроилась на диванчике.
- Я с тобой развожусь, Андрюша.
- Чего это удумала? – помолчав, не глядя на неё, ответил муж. Он покраснел, сигарета приплясывала в руке.
- Ничего. Не могу больше так жить.
- К Светке поедешь? Посмотрю, как ты расцветёшь. Детей бы пожалела.
- Они знают.
- А что люди скажут?
- А мне всё равно, что скажут.
Он сплюнул в печь.
Это был самый страшный месяц в её жизни. Разводной.
Галя вызвала Марусю, без неё она бы не дошла ни до суда, ни до других организаций, где выдавали справки. Доехали на такси. Маруся помогала, как могла. Гале было нестерпимо стыдно, ей казалось, что все на неё смотрят, как на преступницу или полную дуру. Разводиться с таким представительным, положительным мужем! На людях-то Андрюша был само обаяние-очарование.
Дома она рухнула без сил. Андрей явно психовал. С грохотом валил дрова, шугал несчастную кошку. Вот кого жаль! Надо попросить Марусю, чтобы забрала Муську к себе.
Таким злобным Галя мужа ещё не видела. Поэтому намерение рассказать о том, что она уезжает не к дочери, а к Илье, завяло, не успев расцвести. Ночью Гале приснилось, что Андрей убивает её, и она проснулась с колотящимся сердцем, обливаясь потом.
Ко всему прочему, ноги-руки, спина и живот Гали покрылся какими-то волдырями, пришлось ехать в больницу, к дерматологу-венерологу.
- Чисто на нервной почве! – сказала та, - что у Вас случилось?
- С мужем развожусь, - виновато ответила Галина.
- Ну, всё понятно! – бодро отозвалась врачиха, - удачи!
Тем временем Илье повезло. Нашлась квартира, на окраине его подмосковного городка, ровно по стоимости, которую он мог себе позволить. На первом этаже двухэтажного сталинского дома. Из минусов было то, что в квартире не было горячей воды, и проживали там пьяницы, которые пару раз устраивали пожары. То есть бомжатник был ещё тот. Из плюсов было то, что дом был крепкий, кирпичный, с высокими потолками, и, главное, в квартире было две комнаты! Убитая, но двушка!
Илья немедленно сфотографировал дом внутри и снаружи, выслал снимки Гале, и она согласилась. Сделку оформили. Единственное, жильцы попросили пару месяцев, чтобы выехать. Илья дал согласие подождать.
Он продолжал обитать в подвале, понемногу перевозя из бывшей квартиры вещи – компьютер, книги, диски, из одежды что-то. Старался бывать дома, когда Сталина уезжала на дачу.
А в доме у Гали метался, словно синее пламя газовой горелки, Андрей. Он не знал, как переварить новую ситуацию. Дима пропадал у друзей, старался поменьше бывать дома. Андрей же, напротив. Что-то с ним странное творилось. Начал активно изучать компьютер, который стоял в Галиной комнате. Вокруг Гали кружился.
- Смажь мне спину зелёнкой, - попросила она, - не могу прыщики достать. И протянула ему спичку с ватой и бутылёк. Он начал с силой тыкать в волдыри. Галя взвыла:
- С ума сошёл? Больно же! – и отобрала спичку и лекарство.
«Совсем с крыши съехал от злости своей», - бормотала она. Сердце её разрывалось от горя. Ей казалось, что поток, в который она ступила, несёт её к водопаду. Как ей хотелось порою, чтобы Андрей опомнился, пришёл бы к ней в комнату, сказал бы, что никуда её не отпустит, что она нужна ему, пожалел бы и прижал к груди. И всё было бы чудесно, не нужно было бы уезжать…
Ей было до жути боязно отрываться от сегодняшней жизни. От этого дивана, комнаты, окна, за котором сменялись времена года. Смерть семьи, разрыв – это невыносимо страшно. Никакой радости от предстоящих перемен она не чувствовала, только обречённость. Ей всё казалось, что Илья тянет к ней руки, вытягивает её из дома. А Андрей помогает ему в этом, подталкивая, выкапывая из родной почвы.
Иногда Галине думалось, что она одна виновата в том, что происходит. А порою, что нет в ней никакой вины. Наконец, она махнула на всё рукой. Неси, поток. Здесь она долго не проживёт, это ясно. Жалеть её и поддерживать муж не собирается. Здоровье стремительно ухудшается, силы иссякают. Надо пожить, хотя бы ради детей.
Кое-как закончился этот жуткий месяц, и супруги Клёновы поехали вместе, на своей машине, в суд.
Вёл заседание немолодой бесстрастный судья-бурят.
- Давно живём по разным комнатам, семьи практически нет, - сказала Галя.
- Вы согласны на развод? – спросил судья её мужа.
- Да, согласен, - ответил Андрей. Он кривился от отвращения и презрения к ней, Галине, которая так опозорила его на весь свет. Домой, тем не менее, приехали вместе.
- А теперь я расскажу тебе, - сказала бывшая жена, - куда я на самом деле уеду.
Андрей уселся в кресло напротив, с интересом уставился на неё. Давненько они так не разговаривали, легко, по-дружески. Ну совсем как сто лет назад, в общежитии, когда он, деревенский паренёк, приходил в гости. У неё мелькнула мысль, что даже сейчас можно всё вернуть.
- Я уеду в Подмосковье, к Илье, фотографу.
- Это тому, старому, с бородой? – Андрей нервно захохотал, - так он поди и не мужик уже. Ладно, я посмотрю, как ты приползёшь обратно.
Андрюшины злоба и обиды жгли его изнутри.
- Ничего, - ответила Галя, - всё у нас будет хорошо.
- А, баба с возу – кобыле легче. Я тоже один не останусь. Вон Вера приехала, сейчас без мужа, видная женщина!
Вспомнил, что Галя когда-то ревновала его к Верке, решил зацепить. Ничего не получится.
- Женись, если хочешь. Свободен теперь. А что, лучше было бы, если бы я умерла?
- Лучше было бы.
- Не тебе решать, - и Галя поднялась, давая понять, что разговор окончен.
Но ещё одна фраза прозвучала в этот день из уст Андрея. То ли от досады, то ли искренне.
- Хорошо, что я не согласился с тобой венчаться. Ты бы не смогла от меня уйти.
К вечеру у Андрея дико поднялось давление, и Галя вызвала скорую. Врач поставил укол, прописал таблетки. Галя принесла и оставила на столике у кровати свой тонометр, что подарил Дима. Пусть останется у Андрея, ему нужнее.