Послесловие сочиняется легче, чем предисловие, и уж куда легче, чем заглавие.
Но эту книгу я писала долго, то откладывая, то снова к ней возвращаясь, и вроде бы сочиненное послесловие пришлось переписывать несколько раз.
Послесловие выводит читателя из лабиринтов книги на свет, как тоннель у Высоцкого. Это необходимо для возвращения из созданной автором книжной действительности в действительность живую. Послесловие напоминает читателю: « Ты ничего не забыл? Все ли ты взял для продолжения пути ?»
...В эту книгу вошло далеко не все из того, что я хотела написать о Ближнем Севере. Я не написала о древних петроглифах на Нижнем Выге около Беломорска – там мы с сыном моей знакомой прожили несколько дней в палатке летом две тысячи двенадцатого года. Я надеялась съездить туда еще раз, и у других карельских петроглифов побывать , и, может быть, добраться до таинственной горы Воттоваара, но так пока и не добралась...
Вот и вспоминаю то, что удалось, и воспоминания эти проступают, вырисовываются, как наскальные рисунки под струями речной воды и дождей...
Счастье воспоминаний – большое и тяжелое, с горечью, со вздохами... Между предпоследней и пока что последней поездками в Карелию прошли семь лет. … Я побывала в разных городах и странах. Вот и добавились воспоминания о милом Хельсинки, о чудесной Барселоне, о Жироне с печальной тяжестью ее камней и нежным прикосновением виноградных листьев...
Иерусалим, о котором я не рискую писать и не рискую даже придавать ему эпитеты —достаточно названия — не доросла еще – надо вернуться в него и прожить сколько-то...
Эйлат, маленький стойкий Зурбаган, о нем я написала «Сухие капли бирюзы», и в него я тоже вернусь...когда-нибудь...
Уехать? Пока не могу. Пока я чувствую себя на месте в моем Питере.
Сижу вот за компьютером в ночи, пишу о том, что путешествия —это счастье. Счастье — лежать на берегу реки или моря без очков и разглядывать песчинки —они все разноцветные, из разных минералов, одна обкатанная, сглаженная, другая – остроугольная, колючая, третья, слюдяная — совсем плоская... Счастье – уметь видеть, разглядеть чудо в каждом невзрачном растеньице и в каждом неприкаянном человеке. Путешествия соединяют нас. Ветер несет, ветер пронизывает, как тех железных рыбаков из Дулута, прилетевших в Петрозаводск...
Ветер застывает, камень течет...
Прямые линии автострад, дуги развязок, извилистые и ломаные очертания озерных и речных берегов...
Сил стало меньше, бед стало больше...
… В начале января 2020 года я последний раз съездила в Хельсинки. Помню слабый мороз без снега, бледное северное солнце, старый порт, Эолов орган памятника Сибелиусу...И вдруг где-то уже у Temppeliaukion kirkko (Церкви в Скале) я ощутила странную тревогу. Подумала — неужели в последний раз? Отмахнулась от предчувствий, помчалась в Музей естественной истории, поздоровалась с лосем...
...Я хотела в апреле двадцатого года взять неделю отпуска и поехать в Латвию — наблюдать весенний пролет птиц.
… В феврале началась коронавирусная пандемия, закрыли границы, ввели карантин, названный бессмысленным словом «самоизоляция»...
Два года спустя почти все переболели. Многие умерли. Появились и стали привычными вакцины. Привитым людям разрешили перемещаться из города в город и из страны в страну( не всегда, не везде и не по любому поводу).
… Я сочиняла очередной вариант послесловия, подбирала нужные слова, мечтала о совсем ближних весенних поездках – на берега Ижоры, Волхова, Финского залива. Задумывалась и о тех местах Карелии, где я не бывала – как-нибудь летом хотелось вырваться из города... А надо бы купить новую палатку... Хотелось сидеть у костра или походного примуса с кружкой, хотелось лежать и смотреть то в небо, то в траву, хотелось наблюдать за птицами и находить редкие растения...
… Сил стало меньше, бед стало больше. Я прожила много, а увидела все-таки мало... Хочется еще и еще... Ведь еще будут дороги, еще будет жизнь...
Я написала это в своей тетради( «бумажные» привычки неистребимы) и легла спать.
...Утром началась третья мировая война...