Я иду вдоль бетонной стены, сплошной, ровной, высокой. Где-то на самом верху поблескивает колючая проволока. Я чего-то жду от этой стены, мне кажется, она не всегда будет молчать этой своей сплошной ровностью, когда-нибудь она что-то скажет мне.
Эта стена весь мой мир, кроме нее мне ничего не дано. Ее освещает слепое солнце, ее видят мои глаза. Я иду вдоль нее всю жизнь.
…Я смотрю на стену сквозь дождь. Капли стекают по ней, в них отражается свет. Как сквозь мокрое стекло я вижу проступающую на стене картину: светящееся изнутри лицо, складки ткани, как будто красной, очертания рук, на заднем плане деревья и горы.
Этот красный цвет такой глубокий и мягкий, в нем столько покоя и радости, сколько нет во всем мире; эти руки, пусть нарисованные, дают больше, чем можно дать; это лицо, полусмытое дождем, говорит то, чего не знает ни стена, ни колючая проволока, ни слепое солнце, ни этот дождь, и небо становится выше, неба в мире теперь больше, чем стены, и где-то за дождем светит свет, и дождь плачет от счастья не водой, а светом, и мир есть, чтобы на этой стене проступили эти краски и эти черты, и мне кажется, что я и есть этот дождь, что я плачу со страшной высоты от счастья, потому что там на стене есть это лицо, эти складки красной ткани и эти руки.