Антуан де Сент-Экзюпери писал об ответственности за всех, кого мы приручаем. В широком смысле, мы - человечество. Приручаем, значит отмечаем. И отвечаем за тех, кого заразили любовью. Так что позвольте мне замолвить слово за… лошадей. Не конкретно, - за вороных, рыжих, серых, гнедых, саврасых, соловых, караковых, пегих, игреневых, буланых, каурых и белых. А, вообще за всех. И, в частности, о живущих моём благословленном крае степей и полупустынь.
Мало кому из представителей животного мира, со стародавних времён живущих рядом с человеком и разделивших с ним свою судьбу, выпало столько благодарных слов, искренней любви и уважения, сколько… простой лядащей лошадке-кормилице! То ли подымающей плугом целину то ли, ворочающей огромные жернова мельницы, то ли «везущую хвороста воз». Ещё можно понять пиетет к боевому коню, увековечившему себя на полях сражений: побед, и поражений. Или восторг от поджарой красоты и грациозности гнедой волоокой кобылицы-спортсменки. Наконец, умиление ребёнком-жеребенком: голенастым, нескладным, нетерпеливым…
Но нет.
Первое место в рейтинге её.
Кормилицы-работяжки.
В России отношение к этим животным совершенно особенное. Может быть потому, что «Скифы – мы! Да, азиаты - мы…». И куда нам без лошадей?
Гигантские, не имеющие аналогов в мировой истории территориально-пространственные завоевания степняков были исполнены благодаря не только их совершенной военной организации и особому уставу, но и невероятной мобильности, буквальном симбиозе всадника и коня. Человека-коня. Кентавра! В отдельные периоды истории Орда выставляла от 150 до 350 тысяч конных воинов. Прибавьте к этому две-три заводных лошади и: «нас тьмы, и тьмы, и тьмы…»
Люди степи особенно почитали этих животных. Потому и приходили в этот мир, и уходили из него среди лошадей и вместе с лошадьми. С ними - первый вздох и последний выдох… Первые рассветы и закаты. И символ, и место любви - шест урги – тоже среди них! Лошадь в буквальном смысле была спутником по жизни и источником самой этой жизни, а не как сейчас - источником дурного запаха…
Мы нынешние, - наследники двух уникальных цивилизаций: степи и леса. И лошадь для нас не просто символ далёкого прошлого, а, один из важных архетипов нашей культуры. Может поэтому язык у меня не поворачивается сказать «лошадиная морда» - ну, - «морда лица» ещё куда не шло… Прав был Владимир Владимирович Маяковский, утверждавший, что «все мы немножко лошади» и «каждый из нас по-своему лошадь».
С раннего детства через фольклор, художественную культуру в целом мы впитываем, всасываем «с молоком матери» эти лошадиные образы. Именно образы, а не безликие персонажи. От развесёлого хитрована Конька - Горбунка до философа и мученика Холстомера, от грациозной Фру-Фру до брутального Карагёза, от ужасного Конь Бледа до простака Сивого мерина, от волшебной «Сивки-бурки, вещей каурки» до, - просто… «Лошадей в океане».
Это у нас - «облака – белогривые лошадки» и «кони в яблоках, кони серые, как мечта моя кони смелые…».
Это у нас – «ходят кони над рекою, ищут кони водопою» и «тишину из речки пьёт красный конь».
Это у нас - «стаи белокрылых лебедей поют, как стаи белокрылых лошадей» и «выйду ночью в поле с конём, ночкой тёмной тихо пойдём…».
Это у нас – «ты конёк вороной, передай дорогой» и «я приду домой на закате дня, напою жену, обниму коня…» Или наоборот?
Только у нас – полулегендарный сын основателя славянской государственности Рюрика - князь Игорь «принял смерть от коня своего»… Мы его простили. Коня.
Великий Н. В. Гоголь писал о России: «Эх, тройка! Птица-тройка…» Удачный, многое объясняющий символ нашей огромной страны!
Предки современных лошадей появились на Земле около 60 миллионов лет назад. Они отличались скромными размерами — 30-35 см роста и около 5 кг. веса. Лошадки, - непарнокопытные животные, были одомашнены около шести тысяч лет назад – иначе и быть не могло, поскольку они густо заселили всю планету, кроме Антарктиды.
Для того, чтобы разобраться с ними люди классифицировали их – плацентарных млекопитающих на три подотряда, десять семейств, восемьдесят девять родов и двести сорок два вида. И все они – от аристократа-спортсмена ахалтекинца, мохнатоногого полуторатонного работяги тяжеловеса першерона, не говоря уже об игрушечной пятидесятисантиметровой малышки фалобеллы - были, есть и будут самыми преданными друзьями и помощниками человека.
Родная моя земля - низовья Волги на протяжении тысячелетий являлись огромным естественным пастбищем с богатым заливными лугами, сочными травами и обилием воды в сотнях рек, и озёр. На бескрайней этой равнине паслись десятки тысяч овец, коз, быков, верблюдов и главная ценность степняка – лошади.
В XIII веке хозяевами этих земель стали татаро-монголы, изгнавшие, ранее сюда пришедших кипчаков и половцев. До сих пор разбой и воровство были частью жизни степняка. Лошади, в числе добычи всегда были желанным призом. Но суровые законы Яссы Чингиз-хана теперь жёстко регламентировали жизнь не только людей, но и лошадей. Похищение спутанной (пасущейся) лошади приравнивалось к самым тяжким преступлениям и каралось смертью. Именно эти «монгольские» лошади, происходящие от северной разновидности тарпана, практически не изменившись дожили до наших дней.
Широко распространённые сегодня в нашем регионе животные, называемые «калмыцкими», в начале своей эволюции были носителями исключительно «монгольской» крови. В дальнейшем порода «приняла» в себя кровь восточных лошадей, а когда в начале XVII века вместе с калмыцким народом перешла в пределы Российского государства, то естественным путём получила и кровь быстроаллюрных лошадей. При создании этой породы была использована даже «голубая» кровь «чистокровных англичан».
Районами распространения калмыцкой лошади являются степи Калмыцкой республики и ее соседей – Астраханской области, Ставропольского края и Задонских степей. Конечно, это не единственная порода лошадей, которая обитает в наших краях, но самая распространённая. Ещё здесь встречаются «донские», произведённые от «калмыцкой» породы, а так же, «орловские» и некоторые другие.
«Калмычка», как считают специалисты, «характеризуется крепкой конституцией и гармоничным телосложением. Средняя высота этой лошади равна сто сорока – сто шестидесяти сантиметров… Лошадки очень плодовиты: на сто конематок приходится около девяносто пяти жеребят. Также у них хорошая молочность и их часто используют на кумысных производствах. Считается мясной породой, вес этих лошадей достигает более пятисот килограмм». Против последнего тезиса, категорически возражаю, если мы не людоеды, конечно…
«…Эти животные очень крепкие, легкие и быстрые» – считают специалисты - «Они способны бежать без отдыха и еды до ста километров. Отлично приспособлены к суровому климату: толстая кожа сохраняет их от перегрева летом и переохлаждения зимой. Калмыцкие лошадки могут долгое время обходиться без корма, расходуя свой жировой запас. Для них характерно круглогодичное пастбищное содержание. К зиме у них отрастает волосяной покров с большим содержанием пуха, необходимого для защиты от низких температур до 30-40 градусов зимой и таких же температурных показателей летом. Лошади приспособлены к зимней пастьбе по глубокому и плотному снегу».
Ещё о роли этих лошадей в истории отечества нашего. Местные краеведы рассказывают, что Астраханские казаки и калмыки, как легкоконные соединения, внесли свою особую лепту, защищая Родину от нашествия «двунадесяти языков» в Отечественной войне 1812 года.
«Перед этой войной Россия располагала весьма значительной иррегулярной конницей в 136 казачьих полков, куда входило три астраханских. Общая численность конных соединений достигала 100 тыс. всадников». Тем не менее в апреле 1811 года вышел Высочайший указ, в котором было сказано, что «для увеличения русской армии легкими и регулярными войсками желательно составить два конных калмыцких полка пятисотенного состава из орд, обитающих в губерниях Астраханской, Саратовской и областях Кавказской и Донской». По получении извещения о призыве были собраны три полка в числе более полутора тысяч всадников. Командирами стали представители калмыцкой знати. «Им были приданы двое штаб-офицеров. Кроме них, были прикомандированы сорок урядников и казаков Астраханского Казачьего Войска, в качестве переводчиков и инструкторов. Это были лучшие, отважные и расторопные представители Астраханского казачества, в возрасте от двадцати до сорока лет. Они в совершенстве знали калмыцкий язык, быт и нравы степного народа, имели исправных коней и вооружение».
Кстати, калмыцкие полки были экипированы за счёт своих ханов - командиров. И, что поражало французов, некоторые воины были вооружены лукам, которыми виртуозно владели. «Все полки блестяще проявили себя, с боями прошли до Парижа и Фонтенбло и в апреле 1814 года со славой вернулись в свои родные степи… Но и потери были велики. В исследовании «Калмыки и башкиры в войне 1812 года» отмечается, что «в полку Тундутова осталось в строю 12 офицеров и 350 всадников. В полку Тюменя 10 офицеров и 320 всадников».
Павших лошадей в этой войне никто не считал.
Не смотря на научно-технический прогресс и рост военных технологий, механизацию армии и вооружений к Первой мировой войне использование лошадей в самом широком спектре, продолжилось. Статистика свидетельствует: «Поголовье лошадей в европейских странах было весьма впечатляющим… в Германии насчитывалось 4,5 млн. голов, в Австро-Венгрии – 4,2 млн., во Франции – 3,2 млн., в Великобритании – 2 млн. Количество лошадей в США составляло 19,8 млн. Абсолютным рекордсменом по этому показателю оставалась Российская империя: на просторах которой находилось 35 млн. лошадей. Однако в войне участвовало лишь около 16 миллионов животных. Причем, очень незначительная их часть была пригодна для службы в кавалерии. Например, к началу войны в российской армии кавалерийское поголовье составляло порядка 215 тыс., во Франции – 97 тыс., в Германии – 86 тыс., в Австро-Венгрии – 63 тыс. А сама кавалерия к началу войны, составляла лишь 8-10% численности армий воюющих коалиций».
«Калмыцкая» и «донская» породы, поставляемые армии нашим регионом и готовые к строевой службе, высоко ценились военным ведомством. М.А.Шолохов оставил нам в «Тихом Доне» описание «медосмотра» лошадей перед отправкой на фронт: "Григорий, по счету сто восьмой, подвел коня к весам. Обмерили все участки на конском теле, взвесили его, и не успел конь сойти с платформы, — ветеринарный врач снова, с привычной властностью, взял его за верхнюю губу, осмотрел рот; сильно надавливая, ощупал грудные мышцы и, как паук, перебирая цепкими пальцами, перекинулся к ногам. Он сжимал коленные суставы, стукал по связкам сухожилий, жал кость над щетками… Долго выслушивал и выщупывал насторожившегося коня и отошел, развевая полами белого халата, сея вокруг терпкий запах карболовой кислоты…».
Изучающие эту тему пишут, что «во время войны лошади в основном использовались в области материально-технического снабжения так как они были лучше, чем механизированные транспортные средства, приспособлены к преодолению маршрутов по глубокой грязи и пересечённой местности и были способны пройти там, где транспорт не мог пройти в принципе. Они не потребляли топливо, в то время как для автомобилей требовалось большое количество угля, бензина и газа. Лошади использовались для разведки и в качестве транспорта для курьеров, а также как тягловая сила для артиллерии, санитарных карет и фургонов со снабжением. Присутствие лошади часто поднимало боевой дух солдат на фронте, однако животные способствовали распространению болезней и ухудшению санитарных условий в лагерях из-за их навоза и мёртвых туш. Ценность лошадей и всё возрастающие трудности их замены были таковы, что к 1917 году в некоторых войсках считалось, что потеря лошади вызывала большее сожаление, чем тактические потери солдат-людей...».
Условия для лошадей на фронте были очень тяжёлыми. Сколько стоила жизнь несчастного животного, втянутого человеком в мировую бойню – когда жизнь его самого не стоила ничего. Свидетели вспоминают: «Лошади погибали от артиллерийского огня, страдали от кожных заболеваний и получали ранения от ядовитых газов. Сотни тысяч лошадей погибли, но многие другие находились на лечении в ветеринарных лечебницах и отправлялись затем обратно на фронт. Закупка еды для лошадей была главной проблемой, и Германия, например, потеряла много лошадей из-за их смерти от голода ввиду отсутствия корма». По самым скромным подсчётам на полях сражений Первой мировой войны погибло около восьми миллионов лошадей.
Помяните добрым словом лошадей, люди добрые!
Их, - безропотно и слепо исполняющих безумную волю людскую…
Прогресс «взял своё» и поголовье лошадей «служащих» в армии во Второй мировой войне сократилось почти вдвое, но всё равно составило колоссальную цифру в девять миллионов голов. «…Лошади использовались практически всеми воюющими армиями для перевозки войск, артиллерии, военной техники и, в меньшей степени, в мобильных кавалерийских войсках. Роль лошадей в каждой армии зависела от ее военной стратегии, состояния экономики и географии, где происходили военные действия. Самое большое поголовье лошадей использовалось в немецких и советских сухопутных войсках. За время войны Германия и Советский Союз использовали более 6 миллионов лошадей…».
Жизнеописатели «лошадиной» истории пишут: «На Восточном фронте, в транспортном обеспечении немецкие и советские армии в большой степени полагались на рабочих лошадей, чтобы тянуть артиллерию и подвозить припасы. Лошади, казалось, были дешевым и надежным транспортом, особенно весной и осенью, когда грунтовые дороги оказывались непроходными для техники. Однако, связанные с этим расходы на ежедневное кормление и уход за лошадьми были ошеломляющими. Теоретически конные отряды могли питаться за пределами страны, но выпас на одной траве делал лошадей непригодными для работы, и у солдат не было времени на поиски кормов в деревнях. Трудолюбивым лошадям требовалось зерно и другие корма, которые занимали значительную часть их обозов. Лошади нуждались в специально обученных солдатах-конюхах.
Например, чтобы запрячь артиллерийскую упряжку из шести лошадей, требовалось шесть человек и час времени. Здоровье лошади ухудшалось после десяти дней даже умеренной нагрузки, лошади требовали частого отдыха. Конюшен на линии фронта было мало, а приспособленные помещения приводили к болезням лошадей. На выздоровление больных лошадей уходили месяцы, а сменным лошадям, в свою очередь, требовалось время, чтобы приспособиться к новой упряжке.
Суточное предельное расстояние, преодолеваемое лошадью в обозе не превышало 30 км, что в условиях перемещения механизированных войск было крайне малым. Поэтому перевозки лошадьми старались выполнять на небольшие расстояния, отдавая длинные дистанции моторизированному транспорту. В тоже время, огромные размеры фронтов требовали колоссальное количество машин и горючего, чего в обеих странах было недостаточно».
Невозможно не вспомнить о «своём», «лошадином» вкладе в победу, - той помощи, которую оказали нашему народу монголы. Потомки отважных всадников-ойратов пригнали «своим ходом» полмиллиона обученных лошадей, из которых 32 тысячи были подарены, сражающемуся Советскому Союзу!
Даже поверхностно исследуя историю взаимоотношений человека и лошади поражаешься противоречивости их взаимоотношениях. Человек «позволял» быть любимым и обожаемым, но весьма утилитарно, иногда просто жестоко распоряжался жизнью лошади. Впрочем, как и жизнями других животных.
Несмотря на то, что «длинногривые и волоокие» неотрывно присутствовали с людьми на всех войнах, человечество не очень-то ценило их за боевые заслуги. И лошадей за спортивные достижения чтили больше, чем проявивших себя на фронте.
И все же…
И всё же стоит монумент лошадям в Праге, в память о них, несметным числом, полёгшим под Аустерлицем. И памятник погибшим лошадям в далёком Порт-Элизабете, что в Восточной Капской провинции ЮАР… И обелиск в египетском Порт-Саиде за славные боевые дела гордой Британской кавалерии во время Суэцкого кризиса. Но самым дорогим сердцу любого соотечественника, любящих этих замечательных животных стал открытый в 2017 году памятник молчаливому подвигу неказистых и трудолюбивых наших лошадок «По дорогам войны», который установлен на Поклонной горе в Москве.
Всем миллионам павших голов.
Они достойны благодарной памяти!