Тот Кто Вла Деет мною
Рассказ.
1.
…Они встретились на остановке маршрутного такси. Один из нз них сразу же увидел растерянный взгляд другого, прочитал в этом мечущемся взгляде просьбу, скорее даже – Мольбу! – о Помощи. Зафиксировал это в своём Со – Знании, но Помощь не предложил, а показав жестом мечущемуся человеку (когда открылась дверца маршрутки), -- проходите, мол, пожалуйста, -- прошёл в салон машины вслед за ним; специально ли, нет ли, но – сел рядом, и – смотрел всё время, пока ехали – участливо или просто изучающе? – на Его растерянное лицо (тот, наверное, не замечал пристального взгляда); вышли они на одной остановке, и пошли рядом. И тут первый, давно уже наблюдавший за вторым – нарушил молчание (а может быть – обрушил его как стену?): «С вами что-то случилось?» -- довольно-таки участливо спросил Он. Глаза спрошенного метнулись как зайцы, убегающие от Волка. Но очень скоро зайцы, видно, поняли: Опасности нет, и, всё-таки дрожащим голосом, Несчастный ответил: «Да… случилось; точнее – случалось и случается… постоянно…» И дальше последовал рассказ Бедолаги: от Него пол – года назад ушла жена («Фу – неудачник, ищи себе другую – неудачницу!» -- крикнула перед уходом), и на Него обрушились Проблемы реальной жизни – Тяжелей – Шие (щита больше не было) Про – Бле – Мы: Ему приходилось думать каждый раз, что поесть (и иногда Он решал этот вопрос чуть ли не полтора дня); немытая посуда лежала лежала в раковине порой целые сутки, и Он с трудом заставлял себя помыть её; стирать грязные вещи и вовсе было Трудно – на стиральной машине никак не мог научиться, а руками – почти каторжный Труд… «Но самое Тяж – Кое, -- Он рассказывал, прерывая свою речь вздохами, а на словах «самое Тяж – Кое» вздохнул особенно Тя – Жело, -- это друзья, которые навязчиво дают советы – н_а_з_о_й_л_и_в_о, -- подчеркнул Он это слово, -- пытаясь добиться того, (зачем? – недоумённо поднял брови), чтоб Я поступал так, как и_м кажется разумным. И мне, -- опять Тяж – Кий Вз – Дох, -- очень Труд – Но им противостоять».
И тут слушавший едва заметно усмехнулся. – « Т_р_у_д – Н_о п_р_о_т_и_в_о_с_т_о_я_т_ь», -- повторил рассказывающий, и внезапно замолчал, подобно бежавшему, что вдруг застыл на месте как вкопанный. «Надо… постепенно», -- прошептал слушавший. Тот не расслышал, но переспрашивать не стал.
2.
Какое-то время Они шли рядом молча. Неожиданно недавний рассказчик поднял глаза на своего спутника, и спросил:
-- Нам по дороге?
-- Вполне возможно, -- ответил другой, и спросивший даже не удивился такому ответу.
Ещё пять минут шли , и незнакомец предложил Бедняге спокойно:
-- Давайте, я вам буду помогать по хозяйству: есть приготовить, посуду помыть, вещи постирать и т.д.
Бедняк взглянул на спросившего, и – тоже спокойно (голос уже не дрожал) ответил:
-- Давайте. И не уточнил – о волонтёрстве ли идёт речь; как будто сразу между ними было условлено, что деньги платить не надо.
Подошли к двери, обшарпанной и грязной – Хозяин квартиры открыл её ржавеющим ключом. «Сколько пыли, грязи, паутины», -- спокойно подумал (Его словно не удивило увиденное) Гость, войдя вслед за Хозяином. «Уберём, вычистим, наведём порядок» сказал ободряюще, пожав руку недавно обретённому «товарищу». И тот благодарно улыбнулся пришедшему – с Ним? – скорее – пришедшему в Его жизнь, чтобы хаос этого убогого существования превратился если и не в гармонию, то, по крайней мере, в порядок.
А знаете, что подумал новоиспечённый помощник, прежде чем начать помогать своему подопечному? «Сначала позволять ему самому делать многое, постепенно всё меньше и меньше, и со временем…» -- и мысль Его замолчала, видно, настолько очевидно для Него дальнейшее – заканчивать мысль не имело смысла.
3.
…Сначала Они оба были самыми настоящими со – трудниками; и даже более того: добро – Вольный помощник подталкивал того кому Он помогает – к деланию: напр. -- «Помой-ка посуду – от вчерашнего обеда и ужина непомытая осталась», -- говорил Он, и в голосе была ласковость, а в глазах – стальной блеск хищника, и сие противоречие не пугало подопечного – он просто – напросто не замечал ничего особенного; или – «Подмети – сколько мусора в квартире», – советовал Он волонтируемому; и тот охотно подчинялся.
Потом – постепенно -- Волонтёр стал больше стараться сам делать что-то по дому: убирал квартиру, готовил еду и т.д. – т.е. отодвигал своего подопечного от самой разнообразной работы. Иногда говорил Ему, скажем, днём: в раковине после завтрака посуда осталась немытая – её, кажется, много; можешь помыть половину, а остальное – я сам – потом, когда время будет. И если подопечный робко возражал – он, мол, с таким делом справится – не нужно помощи, тот улыбался снисходительно: «Ну – ну. Можешь помыть и всю. Но её с_л_и_ш_к_о_м (подчёркивал слово «слишком») много (преувеличивая при этом); после этой фразы у Бедняги волонтируемого опускались руки; его хватало на то, чтобы помыть действительно половину (и не очень тщательно), при этом руки часто дрожали, и некоторые чашки и тарелки он разбил. А г – н Волонтёр глубоко прятал торжествующую усмешку в растительность на лице, которая росла подобно огороду, и лишь иногда усы и борода подрезались чуть – чуть, но не более того.
4.
Волонтёр вменил себе также в обязанность гулять с подопечным. Но последнее время часто говорил Бедняге волонтируемому: «Ты что-то сегодня плохо выглядишь. Не пойти ли мне гулять одному? – как будто лёгкие были общие на двоих, и прогулка добро – Вольного помощника (впрочем, Он уже давно перестал быть только помощником, но и становился чем-то Зловеще – Иным) могла провентилировать лёгкие и подопечного, оставшегося дома. На – опять же – на робкое Беднягино – «Я чувствую себя хорошо», г – н Волонтёр пытался сказать добрым голосом, но в голосе всё же звучала стальная нота – «Ну – ну, я лучше знаю: не пойдёшь гулять, милый». И подопечный, будто наказанный за неведомое что-то, опускал бессильно руки ниже колен, и брёл в угол своей, казавшейся сейчас тесной, квартиры (хотя в угол его не ставили).
А г — н Волонтёр, пресекший в корне робкую попытку бунта – изломавший её, как трухлявое дерево, полчаса гуляя и думая о возвышенном, с жестоким выражением лица, одетого в растительность, сбивая палкой ярко-зелёную листву с беззащитных перед Ним деревьев, декламировал сонеты Шекспира, Петрарки, Камоэнса и других любимых поэтов (обладал превосходной памятью, Зло – Памятностью, кстати, тоже).
Потом возвращался домой (т.е. в дом подопечного, где Он поселился), и, ухмыляясь, рассказывал уже не просто подопечному, а – ведомому, как «прекрасно Он погулял», и со скольких деревьев сбивал листву, и после 3-й такой прогулки волонтируемый начал чувствовать угрызения совести, что Он не расправлялся тоже с несчастной листвой, а надо бы ему… ох, надо бы… А г – н Волонтёр, давно ставший, по сути, Хозяином в доме, и Стреми – Тельно становящийся Хозяином волонтируемого вроде бы добродушно (а в глубинах ядовито – зелёных глаз таилась ледяная Злость, но ведомый её не видел, поскольку робел чем дальше, тем больше, и ему было всё труднее (психологически Труд – Нее) поднимать глаза на всё более жёстко диктовавшего Ему свою Волю распоясавшегося человека, -- а тот, похохатывая и похлопывая Беднягу по спине и, больновато – по шее – сказал Ему:
--Да чего ты угрызаешься, чучело царя небесного? Завтра возьму тебя с собой на вырубку деревьев: вот где разгуляемся!
-- А деревья плохие, ущербные? – робко спросил волонтируемый Волонтирующего; как будто тащил на буксире немощного г – н Волонтёр, да так оно и было: тащил, и сопротивление оказывать становилось тяжелей и Тяжелей, а в подчинении Злой Воле была некая отрада, и облегчение: не нужно ведь самому шевелить мозгами и двигать душой, такое сравнение мне пришло в голову: коли хочешь танцевать – нужно непременно двигать ногами, а иначе – что это за танец – неподвижно стоишь на одном месте!
После вопроса насчёт возможной ущербности подлежащих вырубке деревьев (душа ещё слабо пыталась сопротивляться, но её всё больше затягивало в Чудовищный Водо – Ворот другой – Мощ – Ной Злой души) последовал почти мефистофелевский хохот, и два слова, подобно двум автоматным очередям – ударили в обмякавшее и обмиравшее сердце:
« О_т_б_о_р_н_ы_е д_е_р_е_в_ь_я!» И прозвучало третье слово, относящееся к туго соображавшему волонтируемому: «Дубина!» После маленькой паузы г – н Волонтёр добавил: «Пойдём рано утром, чтоб люди – сволочи, -- не помешали!..»
5.
На следующий день оба вырубали красивые, сильные деревья, составлявшие находящуюся недалеко от дома великолепную рощу. Причём один из них делал это с Удовольствием, а другой с чувством если и не омерзения (оно уже ушло из слабой души), то с чувством раскаяния, которое ещё могло пробуждаться в этой всё более и более слабеющей душе – и раскаяние держалось в ней словно подрубленная веточка дерева, не упавшая на землю пока, но вот – вот упадёт (держится за большую ветку).
Когда дело было сделано (т.е. лучшие деревья вырублены, зато трухлявая немочь осталась не тронутой), Ведущий кинул ведомому (будто кидал булыжник в и так давно гнувшуюся и приседавшую душу – «Ну что? Хорошо поработали?» И Бедняк пролепетал, не умея даже выпрямиться (не от того, что спина болела от работы, а от того что душа разучилась выпрямляться) – «по… ра… бо… та…» -- и не смог закончить слово, поскольку произносил его внутренне цепенея.
6.
…На следующее утро, когда оба уже потрапезничали, Ведущий стал упорно и беспощадно вбивать в голову ведомому мысль, что тот не наелся, и съел бы ещё столько же. Бедняга умоляюще смотрел на своего Мучителя, -- Он понимал, что наелся, и более не сможет съесть ни кусочка, но через полчаса такой «работы» своего – теперь уже скажем полно – правно – Хозяина – почувствовал – у Него сосёт в желудке, взял дрожащими руками тарелку, и заплетающимся языком попросил: «Положи мне… пожалуй… ста… ещё… стольь… ко же…» Мучитель Зло – Радно (добился-таки чего хотел!), а улыбнуться тем не менее попытался той же добро – душной улыбкой, посмотрел на свою Жертву, положил Ему ещё порцию плова с чесноком, и смотрел, как тот ест, не прожёвывая и давясь, пищу. И целых два часа у Бедняги, съевшего в два раза больше, чем Ему требовалось, чтоб наестся, болел живот, и до поздней ночи сжималось сердце…
7.
Следующую Атаку на Его желания и даже чувства и мысли Деспот повёл на следующий день после обеда.
-- Сейчас тебе захочется спать, -- нагло заявил Он. А проснувшись (на часах было 3 часа пополудни) через час ты подумаешь: «А не пора ли пойти выпить пива?»
-- Я не пью пива, -- робко улыбнувшись, возразил ведомый.
-- Теперь пьёшь, -- с явным раздражением в голосе, и ощетинившись как ёж, --крикнул г – н Ведущий. – Пьёшь пиво, и бъёшь пустые бутылки о головы официанток.
Ведомому бы сказать (или хотя бы подумать) – это – обычное хулиганство, но на то он и ведомый, чтоб его вели по жизни (уродуя душу?); и Ему неожиданно (впрочем, так ли уж неожиданно?) понравилась тирада г – на Волонтёра (тирада – не от слова ли «тир»? – он служил славной мишенью для г – на, пришедшего в его жизнь на его Бедную голову, и пули сего г – на всё ближе ложились к «десятке), и он захлопал в ладоши пока дрожащие, но – чуть – чуть (почти и не дрожали).
Ведомый, проснувшись (через час, как ему было сказано), поехал в трактир. Он не стал бить пустые бутылки о голову официантки, но пива, коем брезговал с детства, выпил (и не без удовольствия!) столько, что видавшие виды работники трактира удивлённо качали головами и цокали языками. Бутылки не бил о голову, нет, но представлял (опять-таки не без удовольствия): вот Он разбивает с хрустом бутылку о голову бедняжки официантки, и несчастную увозят в травм. пункт.
8.
Через три дня после пивного пьянства г – н Волонтёр, точнее – Ведущий, уже переросший в Садиста, крикнул ведомому, он же – Жертва:
«Сегодня ты – Монстр! Будешь идти по улице и всех, кто тебе не понравится (каждого третьего – понял?) – отправляй в нокдаун; кого-то – в нокаут; поэтому коли дело дойдёт до «Скорой помощи» (или до трёх – четырёх) – тем Лучше: чем больше «Скорых помощей» -- тем ты Круче! Ясно? – и затем г – н Садист запел известную песню из репертуара великого Шаляпина – «Эх, дубинушка, ухнем!» Г – н Жертва (правильнее было бы здесь сказать г – жа, поскольку слово «жертва» женского рода, но он-то был всё-таки мужчиной, да ещё и за последнее время отрастивший зачем-то усы), итак, г – н Жертва, чьё сердце уже не дрожало подобно маленькому заячьему хвостику при виде больших волчьих зубов, -- услышав сие распоряжение, захлопал в ладоши (немного потевшие – скоро вообще перестанут потеть – утешил он себя, и чуть – чуть подрагивавшие). И внезапно у ведомого возникло сожаление, что три дня назад он не отправил в нокаут бутылкой по голове милую официанточку (такие своеобразные чаевые!), ибо в его руках было оружие, а теперь оружием должны стать сами руки (и ноги, -- шепнул ему на ухо – не иначе – бес). Но уверенность Жертве придавал наглый, направленный автоматным дулом прямо на него -- взгляд г – на Садиста. Он засучил рукава, и пошёл на дело, а г – н бывший волонтёр (хорошо, хоть за свои «услуги» деньги не брал!) остался дома, готовить праздничный обед, на тот случай, если распоряжение будет выполнено в точности (о Полиции они оба не думали – разве удалось бы позволившему помыкать собою человеку безнаказанно творить т_а_к_о_е, тем более – в центре города!).
9.
…Двоих он свалил – одного с третьего, другого – с пятого удара (правда, обошлось без «Скорой помощи» -- оба скоро оклемались, и тем самым праздничный обед был поставлен под сомнение), но третий оказался мастером спорта по боксу, и сам свалил полу – безумную Жертву своей душевной слабости. После того как нокаут состоялся – боксёр связал напавшего (благо, крепкий ремень на нём оказался), и доставил хулигана в ближайшее Полицейское отделение, где тот отделался средним испугом, поскольку с него взяли средней величины штраф (денег при нём не было, и он дал подписку, что на следующий день деньги принесёт). «Проштрафился, брат? – чисто риторически спросил его толстый добродушный любитель пива г – н майор Полиции. – Чего ж ты вздумал на людей среди бела дня нападать? В следующий раз так легко не отделаешься!» Проштрафившийся хотел сказать, что за него давно уже думает другой, но не решился: стыдно, да и боялся т_о_г_о – д_р_у_г_о_г_о. А другой тем временем дома уплетал за обе щеки приготовленный им же вкуснейший борщ, и кончик носа у него был в сметане. А о своей Жертве он в это время не помнил (ненадолго забыл) – пища – дело такое: её принятие требует т_о_л_ь_к_о положительных эмоций! Впрочем, «положительный» результат Его «работы» -- то что Он так сумел Овла – Деть душой Несчастного человека, что дай ему установку на убийство – убъёт за милую душу (если, конечно, сумеет!). Но – самое Страшное, о чём нельзя и помыслить без содрогания: г –н Садист Уби – Вал (расчётливо, Уверенно) его душу: вот тебе и волонтёрство…
10.
…Тем не менее этого Гада не удовлетворяла «работа», проделанная над чужой, не виноватой перед Ним душой: Он хотел большего: чтобы ни одной с_в_о_е_й мысли, ни одного с_в_о_е_г_о чувства не осталось у Бедняги – в_с_ё с_в_о_ё заменило бы приказываемое, внушаемое. Но разве можно сего добиться обычным путём – приказывать и внушать, Внушать и Приказывать каждо – дневно – каждо – часно – каждо – минутно?.. – Огромный Труд, вряд ли кто-либо из живущих, даже Такой Подлец, явно мнивший себя Суперменом (Он и вправду Суперменистый – с изуродованной душой, и Колоссальной Работоспособностью, всегда направленной на Зло), способен на Это. Задавленная г – ном Садистом и раньше робкая, а уж теперь-то!.. – душонка вряд ли взбунтуется когда-нибудь: не способна; дело в другом: Напряжение от Такой Постоянной Работы Очень Ве – Ли – Ко; Напря -- Жение для Него, творящего Чудовищное (впрочем, подобное проделывалось в прошлом некими г – дами, ставшими частью мировой истории – вспомните фашистов, а ведь и им не все умы и души удалось подавить).
И Садист принял решение: когда Несчастный пришёл домой (усталый, даже измученный, тот, д_р_у_г_о_й, даже не дав ему отдохнуть – произнёс тоном, не терпящим возражений: «А теперь мы займёмся аутотренингом!» И Бедняга откликнулся, как эхо: «Займёмся…» «Ложись на диван и закрой глаза», -- приказал Садист Жертве, что тот и сделал. «Повторяй за мной», -- снова приказал Насильев (фамилия Садиста) Ведомову (фамилия Жертвы). Ведомов, расслабившись, точнее, обмякнув, приготовился слушать.
«Я полностью отказался от своей воли – у меня есть только воля Насильева. Отныне и навсегда я, Александр Ведомов, буду выполнять даже мысленные приказы г – на Герарда Насильева (повторяй же – ну!)» Бедняга повторил. «А прямо сейчас, -- продолжал Насильев, -- пойди (аутотренинг закончился – Насильев сбился на опробованное), -- пойди и сними (требовательно) со своей кредитной карты 20000 рублей и отдай Мне (тот, простодушный, рассказал Насильеву о своих сбережениях – на чёрный день).
Говорил Он размеренно, жёстко, -- как будто вколачивал гвозди в гроб, к которому этот Садист приговорил душу своей Жертвы.
И тут в комнату вошли три человека из соцзащиты (у Ведомова до сих пор не было соцработника, а он, как инвалид 2-й группы, имел на него право, и они пришли предварительно поговорить с ним об этом). Дверь в квартиру Ведомова оказалась незапертою, и ни вошли, не стучась. Услышали последнюю фразу Насильева, и поняли: надо вмешаться. «Что здесь происходит?», -- грозно спросил старший из них. И – о Чудо! – человек, ещё несколько секунд назад самоуверенный, даже наглый, испугался: он ринулся опрометью мимо троицы из соцзащиты – поскорее – поскорее отсюда! – в полуоткрытую дверь, и только его и видели!
Трое из соцзащиты посмотрели на лежащего на диване, и увидели, что он спит. Они разбудили его. Проснувшийся разговаривал с пришедшими невразумительно, заплетающимся языком, подобно слабоумному ребёнку или перенесшему инсульт.
Чтобы полностью восстановить свою личность, которой в течение трёх недель наносились удары сродни ударам боксёра – тяжеловеса, -- Ему пришлось два года работать с Психотерапевтом – слава Богу, -- Не напрасно!!...
Идея родилась летом 2016 г.; начал писать осенью 2016-го; возобновил – 27 – 29/I – 2017 г.; дописал – 28/II – 2017 г.; переработал – 3 – 4/VI – 2018 г.; ещё доработал в марте 2022 г.