ЕЛЕНА ПУТИЛИНА - http://proza.ru/avtor/4080585 - ТРЕТЬЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ «ЛАУРЕАТ 66» МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Фрагмент из сказки "Шут. Карты судьбы"
Эта женщина приходила в маленькое кафе на углу двух центральных улиц каждый день примерно в одно и то же время, просиживала за кофе около получаса и уходила. Очевидно, работала где-то поблизости и иногда могла позволить себе короткий «кофейный перерыв». Она была не так уж молода, лет сорока пяти, одета не броско, но аккуратно и со вкусом, причёска гладкая. Для секретарши старовата, скорее, бухгалтер в небольшой фирме.
Она пила кофе всегда как-то рассеянно, задумчиво глядя на прохожих за стеклом и по выражению лица было видно, что мысли у неё грустные. Сегодня её обычный столик оказался занят, она села у стены, на которой было нарисовано окно и смотрела в него с абсолютно тем же задумчивым выражением, с каким прежде смотрела в настоящее. Возможно, она и правда не заметила, что окно нарисовано, мысли её витали где-то далеко.
…Сегодня у дочки день рожденья – пятнадцать лет! – и надо же, расхворалась… Чем бы её порадовать, таким, чтобы действительно было принято как настоящий "деньрожденный" подарок, как маленькое чудо… Младшенькая, любимая… Как последнее напоминание о времени, когда они с мужем ещё любили друг друга… А сейчас… Приходит хмурый, вечно всем недоволен. И молчит. Целыми днями молчит. Она-то знает, в чём дело, добрые люди, сослуживцы, рассказали. Эта… новенькая! Без году неделя как пришла, и вот, пожалуйста…И как это быстро всё случилось! А что собственно, случилось? Пока ничего, пока он только хмурится и молчит. Не собирает вещи, не уходит… Молчит! Вот уже три… нет, четыре месяца! Иногда ей хочется закричать: «Не молчи! Лучше просто уйди!» Но не получится, не сможет она… Они были вместе всегда, они и выросли вместе. Как в первом классе их посадили за одну парту, так всю жизнь «за одной партой»… Девчонки со двора дразнили их: «Тили-тили-тесто, жених и невеста!» А им было всё равно. Так до десятого класса и шли рука об руку, а как восемнадцать исполнилось – поженились… Теперь подруги говорят: «Поторопились! Жизни не видели! Не догулял твой мужик!» Да что они понимают?!
Она отпила из чашки остывший кофе… Говорят: «Не держи его! Найдёшь себе лучше!». Да она разве держит? Но как объяснить этим советчицам, что расстаться, уйти – или отпустить? – немыслимо! Всё равно что руку себе отрезать… Ладно думать тут нечего, пусть всё как-нибудь само…
Домой она пришла с подарком дочке. Смешным большеухим щенком боксёра. Хвост собаке уже купировали, а уши – нет. И с этими большими, на вырост, ушами-лопухами маленькая двухмесячная собака была настолько забавна, что невозможно было не улыбаться глядя на неё. Дочка даже забыла про свою высокую (под сорок!) температуру.
– Мама, кто это?
– Не видишь? Кролик! – пошутила она, указывая на огромные уши маленького зверя, прыгающего вокруг дочкиной кровати.
Дочка некоторое время серьёзно разглядывала подарок:
– Мама! Ну какой же это кролик! Это же собака!
Радости не было предела.
Вечером пришёл муж. Как всегда молчаливый и хмурый. Оглядел приобретение.
– Откуда сучка?
Она поморщилась:
– Ну грубо-то как: сучка! Это девочка. Боксёр.
– Какой же это «боксёр»? Боксёр – это парень,а это… бокс-сука! Баксука…
Так он и звал щенка с тех пор Баксука.
Щенок рос. Уши так и не обрезали, потому что муж вдруг неожиданно для себя самого сказал: «Не мучайте собаку!», и Баксука всё так же смешно размахивала на бегу своими «лопухами». Как ни странно, из всей семьи она выбрала себе именно его. Его, который вроде бы меньше всех обращал на неё внимание.
Постепенно он привык к тому, что в доме есть собака, хотя никогда не играл с ней, и выводил на прогулки только в самых крайних случаях. Но Баксука, казалось, не замечала равнодушия своего избранника и любила его от всего маленького собачьего сердца. Когда он был дома, она не сводила с него преданных карих глаз, а когда он уходил, лежала в прихожей, глядя на дверь. Да, Баксука умела ждать, как никто…
В новогоднюю ночь дочка пошла вывести Баксуку, а вернулась одна и в слезах. Собака, перепуганная внезапным разрывом петарды, бросилась наутёк и дочка не смогла её догнать. Все расстроились, а он бросил и гостей, и праздничный стол, оделся и побежал на поиски. Ночь была морозная, а какая там у боксёра шкура – одно название. Пробегав почти два часа по дворам и закоулкам, он в конце концов нашёл несчастную собаку. Она свернулась калачиком под какими-то выброшенными досками и, очевидно, собралась замерзать, потому что когда он заглянул под эти чёртовы доски, увидел её и окликнул, Баксука даже не подняла голову, только смешной обрубок хвоста слегка дёрнулся, дескать, я вижу тебя, но сил совсем нет, извини… Тогда он скинул куртку, закутал собаку и побежал домой, прижимая к себе этот полуживой свёрток… Все боялись, что собака разболеется, но обошлось. Отогревшаяся и повеселевшая Баксука прыгала, виляя коротеньким хвостом, стараясь привлечь его внимание, а он опять не замечал её. До собаки ли, когда в собственной жизни не разобраться!
Так прошёл год. Молчание тянулось и тянулось. И она уже не знала – может быть лучше, чтобы он ушёл, чтобы закончилось это тягучее невыносимое молчание. Даже дочки уже знали… Нет, она не говорила им, просто – знали и всё. А он ходил хмурый – и молчал. В доме стало тихо, исчезла радость, словно бы свет погас. И только одна Баксука неудержимо радовалась его приходу.
А он всё не мог решиться, не мог выбрать. Здесь оставалась вся его прошлая жизнь, его жена, его девочки, так нестерпимо похожие на мать, живые укоры совести… А там – там была радость, и молодость, и любовь. Там он чувствовал себя снова двадцатипятилетним, влюблённым, счастливым… И эта его новая любовь так напоминала ему ту его любовь, ту – молодую и весёлую. Ту, которая теперь встречала его насторожённым недоверчивым взглядом, которая вроде бы и не держала – но и не отпускала. И это состояние невозможного выбора сводило его с ума.
И вот новая любовь категорически потребовала разрубить этот узел. Ей надоело ждать, сказала она, пусть он наконец примет решение! Или – или. И он решил. Решил, что надо уйти. С этим решением он и проснулся утром. Весь день на работе он думал только об одном. Да. Вечером он объявит жене, что уходит. Это правильно… Наверно… Надо в конце концов поставить точку! С этим и вернулся домой.
Прошёл в комнату, хотел собрать вещи, потом подумал, что сначала надо объявить о своём уходе, а вещи… Да чёрт с ними, с вещами! В конце концов, уж если он оставляет близких людей, то вещей не жалко! Надо всё-таки объяснить, почему он уходит… Дочери рано или поздно поймут, а жена… Жена всегда его понимала, пусть и теперь постарается посмотреть на ситуацию его глазами… Вышел на кухню, где жена с дочкой накрывали ужин и сказал, остановившись в дверях:
– Я ухожу.
Ответом ему была внезапно обрушившаяся тишина. Все смотрели на него и молчали. Дочка с каким-то отчаянием, жена – с тем непонятным выражением не то тоски, не то ожидания, которое он видел у неё в глазах весь этот последний невыносимый год. Отвёл взгляд от их вопрошающих глаз – и встретил взгляд Баксуки. Господи, он мог бы поклясться, что она поняла значение его слов! Она смотрела на него, и глаза её спрашивали: «Ты бросаешь меня? Ты – бросаешь – меня?!» Он мог перенести слёзы дочери, он мог бы перенести невысказанные упрёки жены, но он не смог вынести этот взгляд. Он сказал:
– Я ухожу гулять с Баксукой. Поужинаю, когда вернусь.
На Конкурс - Лауреат 66 - http://proza.ru/2021/12/23/1372 Международного Фонда ВСМ