(рассказ)
Городское кладбище. Могила почти в самом центре кладбища, рядом с перекрестком асфальтированных дорожек, покрытых паутиной послезимних трещин.
Могила свежая. Заметно выделяется среди соседних погребений, которые успели зарасти кустами сирени, калины и туями, зеленой свечкой горящих под лучами мартовского солнца.
Рядом с могилой на перевернутом деревянном ящике, невесть как попавшем в этот позабытый уголок кладбища, сидит пожилая женщина в синей куртке, с вязаной шапкой на голове и в резиновых сапогах.
– Вот и пришла я к тебе, – говорит она тихим голосом. – Хотела на двадцать дней, но что-то неважно почувствовала – давление подскочило. До сорока дней решила не ждать – собралась и приехала, благо, автобус снова пустили.
Женщина умолкает, словно собираясь мыслями, заправляет в шапку выбившуюся прядь волос.
– Что тебе еще сказать? Да вроде и нечего…У детей все нормально, внуки здоровы, сейчас на каникулах. На сорок дней все собираются приехать. К тому времени, думаю, всё высохнет, такой грязи, как сейчас, не будет.
Солнце припекает все сильнее и сильнее. Женщине становится жарко, и она расстегивает куртку.
– Да, чуть не забыла! Позавчера хоронили Мишку Дружинина, мужа Гали. Ну, ты его знаешь, они еще приходили на нашу серебряную свадьбу. Так, вот: умер Мишка. Прямо в больнице. То ли от ковида, то ли от пневмонии – не поймешь. Но хоронили в закрытом гробу… Ты знаешь, гроб точно такой, как и у тебя. Но цена! Это просто ужас! Мы тебе купили гроб за четырнадцать тысяч, а у Мишки – почти в три раза дороже. Это мне Галя сказала на похоронах.
Женщина снова умолкает, морщит лоб и шевелит тонкими губами, будто переваривая сказанное.
– Ну, ладно…Если б только один гроб, так ведь на все цены повысились. Галя после поминок, когда мы ехали домой, сказала, похороны им обошлись в сто двадцать три тысячи рублей. Ты можешь себе это представить?! Уму непостижимо! Но нам повезло – мы успели до повышения цен. С поминками, венками, с ручной копкой могилы уложились в сорок четыре тысячи рублей…Да, сто двадцать три тысячи и сорок четыре тысячи…Есть разница? Есть! Мало того, мы даже выиграли – из ста тысяч твоих гробовых сэкономили пятьдесят шесть тысяч. А если бы ты умер неделей позже? Даже думать об этом не хочу…Да, мой дорогой, в этой жизни все надо делать вовремя. Ты же сам так любил говорить.
Женщина достает из сумки пластиковую бутылку с водой и делает глоток.
– И вот что интересно. За твои похороны мы заплатили «Городским ритуальным услугам». Это они все сделали – и вынесли тебя, и могилу вырыли, и сами же закопали. Все чинно, все культурно – так что можешь не волноваться. А вот когда Дружинины обратились туда, им сказали, что клиентов очень много, придется ждать чуть ли неделя. И тут же дали телефон фирмы, которая все сделает быстро. Ну, и хитрецы! А знаешь, в чем хитрость? Ни за что не догадаешься! Хитрость в том, что горисполком… ну, сейчас, конечно, не горисполком, а горадминистрация, еще осенью установила твердые тарифы на зимние ритуальные услуги. А потом, то есть весной, цены повысились. Похоронному бюро куда деваться? Вот они и стали направлять клиентов в коммерческие фирмы, а те радехоньки – деньги сами плывут в руки. Я на сто процентов уверена: это не просто так делается – наверняка, они делят куш. Не зря говорят: «Кому – война, кому – мать родна».
Женщина вытирает пот со лба и вздыхает:
– Хорошо, что ты всего этого не видишь. С твоим-то характером…Я представляю, как ты весь этот ералаш с ценами воспринял бы. Единственное, о чем жалею, это - то, что мы не успели заказать тебе памятник. Хочешь ругай, хочешь нет…Ну, не успели. Кто же мог подумать, что дело примет такой оборот? Но ты не расстраивайся: пройдет года-полтора и все устаканится. Вот тогда мы вместо этого креста поставим тебе памятник: из гранита, с золоченными буквами. А пока спи спокойно, мой дорогой.